Жестокие клятвы (ЛП)

Возможно, мне удастся убедить Адриана отвезти меня в офис моего отца. В его сейфе спрятано как минимум миллион долларов, и со счетов я могу получить еще больше. Может быть, он позволит мне оплатить похороны персонала, и тогда я смогу его откупить. Если я дам ему достаточно, ему не придется продавать меня за деньги.
Не то чтобы ему это нужно. Он очень богат. Адриан просто хочет продать меня, потому что может.
Мое тело работает на автопилоте, пока он вручную сажает меня в машину. Я не говорю ни слова, слишком боюсь разозлить его и заставить отменить поездку. Даже если это какая-то тщательно продуманная уловка, я все равно хочу пойти. Их тела могли валяться на заднем дворе, гния от жары, и я все равно хотела бы их увидеть.
Как только двери закрылись, мы взлетаем. Я впервые покидаю территорию. Адриан сидит рядом со мной и лениво листает страницы на телефоне, а Антон сидит на пассажирском сиденье. Его взгляд сосредоточен на дороге, глаза всегда бдительны, пока за рулем незнакомый мне человек.
Господи, он сложен как танк, а его бицепсы больше моих ног. Он выше Адриана, у него светлые волосы и светлая кожа. Каждый дюйм его тела покрыт татуировками. Он физически устрашающий, в отличие от Адриана. Конечно, Адриан чертовски страшен, но пока он не обратит на вас взгляд, невозможно узнать, что под костюмом скрывается смертоносная змея.
Мужчина, схвативший руль мертвой хваткой, похож на брата Халка.
Или Джаггернаут.
Блок за кварталом территория Адриана в Северном Вегасе начинает растворяться в районе Сентенниал, который моя семья контролировала еще до расширения. Это небольшой пригород, примыкающий прямо к Стрипу, где владение разделено, а это означает, что ни одна семья не владеет всем регионом. Это, конечно, не нейтральная территория, но у всех есть понимание, что к легальному бизнесу относятся по-разному.
Это не значит, что людей не убивают ради законного бизнеса. Петр убил несколько человек за последний год, когда пытался расширить одно из своих казино. После третьей смерти разрешительная служба практически заплатила ему за право на расширение.
— Мы на месте, — объявляет водитель, въезжая в открытые железные ворота. Слезы наворачиваются на глаза, пока машина медленно едет по подъездной дорожке. Тихо. На территории дома еще никогда не было так тихо. Всегда кто-то ухаживал за цветами или патрулировал территорию. В это время года окна были открыты, шторы развеваются на ветру, пока горничная убирала родник, а моя мать делала ремонт.
Автомобиль останавливается, и водитель выключает двигатель. Адриан вытаскивает меня из машины, но как только мои ноги коснулись гравийной дорожки, он отпускает.
Я оглядываюсь вокруг, отчаяние наполняет мою грудь, когда я вижу, что мой семейный дом опустел и умирает. Трава уже тускнеет, по двору кружатся коричневые пятна. Цветы, которые я помогла посадить Лонни, нашему садовнику, увядают.
— Сюда, — голос Адриана отстраненный и холодный. Я не против. Это лучше, чем жестоко и насмешливо. Я хочу сказать что-нибудь язвительное о том, что он водит меня по моему дому, но это он знает, где похоронены тела. В данном случае буквально.
Он ведет меня по мощеной дорожке, идущей вдоль одной стороны дома. Чем дальше мы движемся, тем сильнее сжимается моя челюсть. Дорога до намеченного пункта назначения не займет много времени. Мавзолей моей семьи. Он действительно их там закопал или посмеялся надо мной? Собирается ли он сказать «попалась», а потом показать мне яму, в которую свалил их всех вместе?
— Они все внутри, — шепчет он тихо. — Продолжай.
Тяжелая деревянная дверь зловеще стоит передо мной, словно великан, охраняющий врата в ад. Если я не войду, то это нереально. Верно?
— Ты не боишься, что я сбегу? — глупо это говорить, но часть меня надеется, что это его разозлит, и он уведет меня прочь. Все это время мне хотелось их увидеть. Попрощаться в последний раз, чтобы я могла как следует оплакать их. Но теперь, когда я стою у дверей склепа, я не хочу ничего, кроме того, чтобы он увел меня и вернул в одиночество своего замка, запертую, как Рапунцель.
 
— Тебе некуда идти, мышонок, — рычит он, но в его тоне очень мало резкости. — Даже если тебе удастся ускользнуть от моей бдительности, я всегда тебя найду. Я буду охотиться за тобой на край земли, и когда я догоню тебя, я покажу тебе боль, как никто другой.
Дрожь, пробегающая по моей спине, вызвана не страхом.
Сглатывая комок в горле, я делаю три глубоких вдоха, чтобы успокоить волну беспокойства, бушующую внутри меня. Я кладу руку на дверь и толкаю ее.
Тут ничего не происходит.
Моя свободная рука хаотично машет в воздухе, когда на меня нападает пыль. Даже несмотря на недавнюю активность, мавзолей все еще чертовски стар и легко собирает потревоженную пыль и мусор. Кашель вырывается из моей груди, но я не позволяю ему остановить меня. Я вступаю в темноту, включая свет, лежащий прямо перед первым шагом.
Даже при свете могилы моей семьи все еще устрашающе возвышаются надо мной. В этих стенах похоронены тела поколений Кастелланосов, чье кровавое наследие намного перевешивает наследие правления моего отца. Тихий вздох вырывается, когда я вижу их гробы, прислоненные к стене, а покрытие их могилы аккуратно прилегает к стене под ними.
Адриан, должно быть, приказал своим людям отказаться от этого, чтобы я могла убедиться в этом сама. Рядом с могилой моих родителей находится могила моих бабушки и дедушки. Они тоже открыты. Трудно совместить любовь, которую я испытываю к своей семье, с теми злыми поступками, которые, как я знаю, они совершали за свою жизнь. Не только мой отец или дедушка.
Но и моя мать. Тети. Дяди.
Все они также погибли в войне, которую они вели за деньги и власть.
Престиж.
Все они выросли в окружении блеска и золота и делали все возможное, чтобы оставаться такими. Теперь они не более чем гниющие трупы внутри каменной тюрьмы. Пусть они и выросли в богатстве, но все они гниют точно так же, как и все остальные.
Смерть не делает различий.
Странно.
Мой взгляд скользит по другой могиле в углу, скрытой внизу.
Дыхание в моих легких сбивается и заикается, когда я пытаюсь сделать вдох.
На старом камне небрежно выгравировано мое имя, и судя по тому, как гробница запечатана, она уже занята.
  
ГЛАВА 13
 
Адриан
У меня в животе бурлит, от которого я не могу избавиться. Ваня не пробыла в мавзолее и пяти минут, как вдруг выбегает обратно, лицо ее бледное, словно она увидела привидение. Ее руки дрожат, глаза наполняются слезами.
— В чем дело? — спрашиваю я ее, и в моем тоне сквозит беспокойство. Я был уверен, что все в могиле ее семьи собрано как следует. Даже позаботился о том, чтобы оставить каменные покрытия, чтобы она могла видеть гробы внутри и знать, что я ее никоим образом не обманул.
Я не шутил по поводу сожжения тел ее семьи. Это было то, что я намеревался сделать, но ее большие глаза, наполненные оленьими глазами, когда я сказал ей, держали монстра на расстоянии.
Едва.
— Ничего, — задыхается она. — Это просто… — она качает головой, словно проясняя ее. — Там жутко.
Ее ресницы трепещут. Она лжет, но я отпущу это. На данный момент. Я обязательно проверю все в мавзолее, прежде чем его запечатать. Она последний живой Кастеллано, и я позабочусь о том, чтобы ее не похоронили в этой гробнице.
Есть куда худшие места для нее.
По крайней мере, так я говорю себе.
— Ммм… — она колеблется, как будто боится разозлить меня, если будет говорить слишком много. Справедливо так. Я пригрозил прекратить эту экскурсию до того, как она началась, если она не будет вести себя хорошо и заткнется, черт возьми. Какая-то часть меня сейчас сожалеет об этом. — Могу я посмотреть, где ты закопал персонал, пожалуйста?
Я хмурюсь, мои глаза сузились, глядя на нее.
— Зачем? — судя по тому, что мне сказали, ей плевать на персонал. Ваня Кастеллано — не что иное, как защищенная, избалованная принцесса, чья идея развлечься — увеличить лимит кредитной карты ее отца.