Росток (СИ)
— Я знаю одного вождя гётов, который недавно очень удачно сходил в поход к ромеям. Если ты ему еще и меч с копьем такие сделаешь — он будет просто счастлив. А ты — богат. ОЧЕНЬ богат. Он даст за него золотом по весу.
— Мне оно без особой нужды. Серебро полезнее. Сколько у ромеев дают серебра к золоту?
— Дюжину к одному.
— Вот пусть серебром и отсыплет. Только добрым, а не дрянным.
— Я поговорю с ним. — кивнул Горята. — А зачем тебе столько серебра?
— Мыслю покрыть себе броню им. Чтобы не ржавела и красиво блестела. — соврал ведун.
— Оу… а у тебя есть броня?
— Будет. Сделаю. Я ведь коваль. И я умею делать не только индийскую сталь, но и ковать ее.
— Серьезно, я посмотрю, вы взялись за дело.
— Родята, — позвал Беромир одного из учеников. — Принеси разгрузку и копье.
— Да. — коротко ответил он и буквально «нырнул» в длинный дом.
К нему гость тоже присматривался. Сейчас же не сдержался и спросил:
— По обычаям гётов ставил?
— Отчасти. Так и наши предки делали, но в стародавние времена. Гёты просто сохранили утраченную нами традицию.
Тем временем прибежал ученик. И поставил перед Беромиром то, что он запрашивал.
— Как тебе мое копье?
— Тоже индийская сталь?
— Разумеется.
— Завораживает! Просто завораживает!
— А дротики?
— Сулицы же.
— Мне нравится их называть дротики. Вот, гляди.
И Беромир взял один из снарядов, зарядил в атлатль и метнул.
Далеко.
Сильно.
Точно.
Вон — дерево, что стояло шагах в сорока удалось поразить. Не совсем идеально, но — попал. Отчего Горята сделал ОЧЕНЬ круглые глаза.
— Дорого, — покачал головой гость.
— Что дорого?
— Кидать такие сулицы во врага. Железо уж больно доброе.
— А мы проигрывать не собираемся. Потом соберем. Ну так что? Будешь торг вести со мной?
— От таких предложений не отказываются, — криво усмехнулся он. — Сколько ты даешь мне и чего? Топор этот твой, томагавк. С ним понятно. Ножи дашь? Хотя бы парочку?..
[1] В практике реконструкции щиты XXI века под эпоху викингов в массе делаются из листа фанеры, либо склеивают на римский манер из 2–3 слоев дощечек. Из-за чего они в целом неплохими получаются. Но здесь Беромир опирался на аутентичную технологию, которая сильно расстроила.
Часть 2
Глава 2
167, сентябрь, 1
Катамаран бодро шел под парусом.
Уже нормальный.
Настоящий.
Завершив возиться с дурными щитами, Беромир переключился на другие задачи.
Изготовил вторую узкую плоскодонку — один в один как первую. Ну, насколько это вообще было возможно. После чего собрал из них катамаран.
Три поперечные плоские балки в качестве основного элемента жесткости. Еще две тонкие балочки — враспор. И некоторое количество пеньковых, просмоленных тяг, собирающих все это в единое целое.
Мачту Беромир перенес на одну такую поперечную балку — центральную. Самую крепкую.
Одновременно удалось пространство между корпусами превратить в импровизированную палубу. В теории на нее даже лошадь или корову стало можно загнать для переправки или не слишком далекой перевозки водой. Ну и так — навалить разных товаров или людей рассадить.
Скорость упала.
Поэтому, импровизируя, Беромир поставил на мачту еще один парус, уже спереди — стаксель. И теперь мучался — учась пользоваться всей этой конструкцией.
На довольно узкой реке Сож такой лодке было тесно. Не разогнаться из-за изгибов русла, не лихо развернуться. Поэтому он уходил подальше — туда, где река становилась более удобной для такого рода опытов.
Вот и сейчас — удалился.
Далеко.
На час или даже полтора хода.
Проскочил мимо нескольких поселений, что были ниже по течению. И найдя относительно ровный участок, постарался разогнаться как можно сильнее.
Стало страшно.
Очень страшно.
Все скрипело и стонало от нагрузки. Более того, казалось, что попадись сейчас какая-нибудь отмель или того хуже — коряга — катамаран просто разлетится от удара на куски.
Не факт, конечно. Особенно на мели. Дубовые рейки по днищу обоих корпусов он уже пустил. Чтобы защититься от таких ударов и зимой в качестве буера применять. Но страх оставался. Тем более что основания для него имелись. Какой-нибудь топляк встретится — и все. От него та рейка не защитит.
Но все одно — лихо шли, радостно.
Вон — у ребят такие взгляды!
Да и обитатели поселений выходили посмотреть на то, как парусный катамаран мимо них проносится. Люди и ранее видели парусный корабль, на котором приходил ромейский гость торговый. Но тот особой скорости не развивал. Так — шел вразвалочку. Тут же — натурально летел…
Долго ли, коротко ли, но первый заход завершился.
На катамаране прибрали парус и на веслах подошли к мостку. Накинули петли на бобины выступающих столбиков, швартуясь.
Беромир вылез на настил.
Потянулся.
И замер, приметив нового человека под навесом. Причем в довольно странной кампании.
Необычно по местным меркам одетая женщина была окружена пятью учениками, вооруженными копьями и топорами. Там же находилась Мила.
— Это еще кто такой? — удивился ведун.
И оставив завершать возню возле плавсредства ученикам, направился туда — к этой явно нежелательной гостье. Заодно поправив топор на своем поясе.
— Это чего в моей камере происходит? — поинтересовался он по-русски, входя под навес.
Незнакомка вздрогнула.
Остальные словно бы выдохнули. Для них этот язык был чем-то сакральным. Они на нем воспринимали почти все либо чародейством каким-то, либо заговором, либо проклятием, либо еще чем-то подобным. Что в текущей ситуации принесло им определенное облегчение.
Женщина эта медленно повернулась и уставилась на ведуна.
Мила же коротко пояснила, скривившись:
— Вилте явилась.
— Такие люди и без охраны? — шутливо поинтересовался Беромир уже на местном языке.
— Мне сказали, что ты проклял меня.
— Твою душу.
— А я прокляла твою.
— Это не важно.
— И что позволяет тебе так думать?
— Кард-бланш.
Вилте промолчала.
Ни одна мышца на ее лице не дрогнула. Даже дыхание не сбилось. Лишь бровь немного выгнулась, давая понять, что слово ей требуется «пояснительная бригада».
— У меня есть миссия. Перун следит за каждым моим шагом, защищая. Оттого проклятия на меня не действуют. Вообще. Если же я провалюсь — он сам покарает, да так — никакое проклятие не сравнится.
— У меня тоже есть миссия.
— Но ты пришла ко мне. Зачем?
— Хотела посмотреть на наглеца, который убил моего сына.
— Мне покрутится? Со спины я тоже хорош.
— Обойдусь. Где его тело.
— Скормил ракам.
— Тварь! — дернулась она и удивительно быстрым движением метнула что-то в Беромира. А сама прыгнула в сторону и ушла перекатом за пределы навеса.
Ведун сумел сместиться подшагом с поворотом.
Раз.
И мимо его носа что-то свистнуло.
— Отравила хоть? — насмешливым тоном поинтересовался он, жестом останавливая учеников, которые уже бросились на нее с копьями.
Вилте промолчала, лишь достав нож откуда-то из складок одежды, и выставила его перед собой. Небольшой такой. С палец. Ничего крупнее она спрятать не могла, так, чтобы не отняли.
Беромир играючи выхватил здоровенный сакс, который висел у него на поясе. С рукояткой, утопленной в ножны. Из-за чего незнающий человек в этой конструкции нож вряд ли углядел бы, слишком большой по местным меркам. Вот и Вилте побледнела, чуть отшатнувшись. Но быстро взяла себя в руки.
— Нож — это достоинство мужчины. Ты, верно, пользуешься достоинством сына, который пришел убивать в ночи тех, кто предложил ему разделить хлеб?