Ворожей Горин – Фолиант Силы (СИ)

— Горин? Ты тут?
Вот уж не думал, что когда-нибудь так сильно обрадуюсь этому голосу. Как бальзам на душу, честное слово.
— М-мым-мм-мым я!
Тьфу ты, забыл совсем. Это я с Василием теперь могу невербально общаться, на деле же у меня во рту вонючий кляп торчит. Ни вдохнуть толком, ни выдохнуть. Да еще и от долгого висения вниз головой нос заложило — еще немного, и задохнусь, нахрен.
  
Я напрягся и начал мычать что есть силы, тратя последние молекулы драгоценного кислорода. Надежда на то, что мое мычание не менее красноречиво, чем крики о помощи, оправдалась. Меня услышали.
— Ну, слава Богу! Насилу нашли тебя… — включив в подвале тусклый свет, спустился и встал передо мной отец Евгений.
— Офмомовмо! МИПИ! — постарался я предупредить священника об опасности красных нитей, но тот, похоже, и сам во всем разобрался.
— Нити? Да, вижу, — почесав голову, протянул он и тут же отдал кому-то приказ. — Давай-ка за отцом Валерием.
Незнакомый мне боец Совета коротко ответил «Есть» и убыл.
— Все, Горин, потерпи, — участливо глядя на мое истерзанное тело, проговорил священник, опасаясь касаться меня и нитей-силков. — Сейчас батюшка Валерий тебя вызволит, он эти штуки ведьмовские на раз-два щелкает. А пока он идет, ты, Григорий, потрудись придумать правдоподобное объяснение тому, почему ты мне не позвонил сразу, как Фолиант учуял.
Голос священника вроде и не переставал быть участливым и даже ласковым, но от последней его фразы повеяло холодком. Или это из открытой в подвал двери потянуло? Не знаю. Но, в целом укор его мне был понятен. Прав он был по всем статьям — гордость и тщеславие мною руководили, не иначе. Не соблазнись я ими, не попал бы в такой переплет.
Меня тем временем начало отпускать. Адреналин, бивший до этого через край, схлынул, и я начал натурально трястись всем телом. Воздуха в легких оставалось все меньше, а взять его было неоткуда, хоть задницей учись дышать. Холодок мне, кстати, не показался — в подвале действительно царили сквозняк и сырость. Проведи я тут еще час-другой без движения, и уже никакая сила бы не спасла. Налицо прямая угроза жизни. Думаю, такое Совет спускать на тормозах не станет, тем более что до Фолианта мы так и не добрались, а им он нужен не меньше, чем мне самому.
Но в данный момент все эти мелочи меня волновали слабо — выбраться бы из этой западни, да поскорее. Трясучка, внезапно напавшая на меня, и отек слизистой носа сильно мешали нормальному дыханию. Покалеченные спицами голени разнылись так, что я и про переполненный мочевой пузырь забыл, и про холод, и про Фолиант, будь он неладен. Мне ничего не оставалось, кроме как терпеть и стоически преодолевать тяготы и лишения ворожейской службы. Отец Евгений, честь ему и хвала, ни на минуту меня не оставлял и подбадривал, как мог.
Вскоре к нам присоединился и балагуривший всю поездку отец Валерий. Правда, сейчас он был сосредоточен и серьезен, что не вязалось с тем образом, в котором он пребывал всю командировку.
— Тээк-с, — потянулся он к моему кляпу, — что тут у нас?
— Офтомовно! — я решил предупредить и его, но тут же был успокоен:
— Вижу, вижу — банальное проклятье, — успокоил он меня, — хоть и крепкое. Нити эти трогать пока нельзя. А кляп, кстати, вытащить можно. Он же из простых, эмм, — батюшка осторожно извлек из моего рта затычку и, брезгливо оглядев пропитанный моими слюнями сверток ткани, закончил, — из простых трусов свернут.
— Фу (непечатно)! — сделав первый глоток затхлого, но все же такого вкусного и желанного воздуха, выругался я.
Затем меня чуть не вывернуло. Вот же сучки! Могли же чем угодно рот мне заткнуть, но не труселями же! Причем явно не с худощавой попки библиотекарши эти парашюты были сняты. Отец Валерий как раз развернул красное ажурное исподнее нереальных размеров и продемонстрировал его отцу Евгению.
— Ну, а что ты хотел? — весело подмигнул мне отец Евгений, отказываясь принимать из рук коллеги причину моих страданий и, что ужаснее, унижения. — Чем ведьмы богаты были, тем и рады, — трусы полетели на пол. — Видать, они тебя тут впопыхах обрабатывали и ничего умнее не придумали, — продолжил издеваться отец Евгений. — Ну и какая-никакая, а месть тебе от этой необъятной женщины. Ты же ее на станции неслабо так по голове оприходовал.
— А ты откуда так осведомлен? — отплевавшись и кое-как уняв рвотные позывы, поинтересовался я у священника. — И про необъятность билетерши, и про наш с ней конфликт. Вы их уже задержали, что ли? Что с Фолиантом?
— Не то чтобы прям задержали… — как-то странно поджав губы, ответил священник и тут же получил от своего подчиненного нагоняй.
— Вы, батюшка, разговоры бы до более удобного момента отложили. Я сосредоточиться не могу. Того и гляди, наш ворожей сейчас от неестественного для организьму положения опять в обморок нырнет, а нашатыря у меня нет. Как его потом в чувство приводить? Опять ажурный предмет ведьмовского гардероба под нос совать?
Я усердно замотал головой, несогласный с таким предложением.
— Твоя правда, отец Валерий, — легко согласился мой друг и отошел в сторону. — Мы, Григорий, с тобой позже потолкуем, а пока дай нашему медвежатнику спокойно поработать.
Больно уж легко отец Евгений свинтил, как мне показалось. Словно там, наверху, у него были куда более важные дела, нежели тут, где его подопечный в заложниках маялся. Не понравилось мне это. Да и то, как они с отцом Валерием переглянулись после моего вопроса, тоже настораживало. Ну да ладно — все одно, пока не вызволят меня, ничего не скажут. Придется стиснуть зубы и терпеть.
Нас с отцом Валерием оставили наедине. Коренастый священник тем временем деловито разложил передо мной молитвослов, библию и еще какие-то пожелтевшие от времени брошюрки. Принялся жечь свечи, курить ладан да читать молитвы. Те, что он на память читал в самом начале сего действа, я и сам знал. Не наизусть, конечно, но слышал их в храмах на простых литургиях. Но не прошло и пяти минут, как отец Валерий сделался совсем уж странным. Священник закатил глаза, задрожал всем телом и схватился за одну из методичек. Как уж он с закатанными куда-то внутрь черепной коробки глазами их читает, я так и не понял. Вероятно, не только у меня была способность в посмертие бегать. Экзорцисты со стажем, каковыми, к примеру, были некоторые служители Совета, тоже, по всей видимости, могли туда заглядывать. Не произвольно, конечно, с молитвой да по воле Божией, как они говорили, но тем не менее с этой стороной бытия они тоже были знакомы. Тем и на хлеб себе зарабатывали.
Ведьма, что меня в столь странное состояние умудрилась вогнать, получается, действительно непростой была, раз никто не рискнул меня без участия отца Валерия с крюка снимать. Я тоже, в принципе, был рад своему решению не торопиться. Мало я еще знал о ведьмовских штучках. И терпение мое вскоре было вознаграждено — минут через десять, показавшихся мне, впрочем, вечностью, снял-таки меня с крюка наш штатный экзорцист.
После ритуала отец Валерий популярно объяснил мне, что я, по сути, заминирован был. Кто бы ни коснулся этих чертовых нитей, такой бы черной грязи на себя хватанул, что мало не показалось бы никому. В том числе и мне.
— И зачем они это сделали? — приходя в себя после длительного пребывания вниз головой, спросил я.
— Ты про трусы или в целом? — хитро улыбнулся мне отец Валерий.
Убрав в потертый саквояж свою утварь, он приступил к обработке перекисью водорода моих ран, из которых по-прежнему торчали заговоренные вязальные спицы и сочилась кровь.
  
— В целом, — ответил я, ведясь на провокацию, о которой догадался только после того, как у меня потемнело в глазах и перехватило дыхание.
Как оказалось, священник мне попросту зубы заговаривал. Пока я думал над остроумным ответом и языком чесал, он с хладнокровием заправского хирурга одним резким движением выдернул проклятые спицы из моих ступней. Сказать, что это было больно, — ничего не сказать. Будь я чуть слабее духом, непременно в обморок брыкнулся бы. Но сила во мне сейчас бурлила и била через край, а потому вместо обморока я лишь истошно заорал: