Сердце знает

  
Кэтлин Игл
 
Сердце знает
   
ПРОЛОГ
 
Три ночи кряду Рой Блу Скай слышал, как тревожно ухает сова, и в полночь четвертой ночи не вышел бы из дому, если бы не Плакса, который где-то шатался, когда Рой запирал дверь. Сейчас, жалобно скуля, пес просился, чтобы его впустили в дом. Рой щелкнул выключателем, но свет не зажегся. Он опять забыл вкрутить лампочку.
  
— А-ну, перестань скулить. Где ты был раньше, когда я звал тебя? — заскрипели петли калитки, пес, виновато понурясь, вошел во двор и принялся тереться о ноги Роя.
— Черт! Да от тебя воняет, будто ты валялся на свалке. Хорошо еще, что ты не заявился, когда здесь была женщина. Появись тогда такой вонючкой, я бы сделал вид, что впервые тебя вижу.
Но, так как сейчас было темно, да и женщина ушла, запах пса уже не имел никакого значения. Рой наклонился, чтобы потрепать овчарку по загривку.
Он заметил во дворе непорядок.
— Кто оставил ворота открытыми? Ты что ли, старый дуралей, их не закрыл?
Он точно помнил, что ворота пастбища запирал на засов после того как похвастал перед гостьей своими пегими красавцами. Лошади, должно быть, уже на шоссе. Разве перед свободой устоишь? Что-то белое мелькнуло на дороге и исчезло за пригорком. Пес заскулил, завилял хвостом, требуя ласки.
— Ты что, просто стоял и смотрел, как лошади уходят? — Рой запер калитку и пошел подъездной дорогой к шоссе. Пес следовал за ним.
Стояла черная дакотская ночь, и по двухполосной дороге машины ночью ездили редко, а с тех пор как в двадцати милях к югу, у нового русла Бед-Ривер открыли казино — еще реже. Но летняя ночь всегда наполнена звуками. В высокой траве звенят цикады, глухо шелестят тополя. Рядом в тополиной роще поселилась сова, чье уханье казалось старику зловещим предупреждением.
Но по дороге Рой думал не о совином уханье, а о гостье, о том, что для белой женщины-уасику, она невероятно красива. Эту мысль он не отважился бы высказать вслух даже псу, вот и продолжал бормотать одно и то же, как заезженная пластинка.
— Не забывай, ты должен меня сторожить. Отец твой был отличным сторожевым псом. И хватит скулить. Включай инстинкты. Сам увидишь — это у тебя в крови.
Конечно, пес испорчен. Испорчен еще с тех пор, как был щенком. И Рою некого в этом винить, кроме себя самого. Он избаловал своих собак так же, как и сыновей. Был недостаточно требователен. И теперь почти не видит Риза. Да и Картер с ним не очень знается с тех пор, как на Совете племени Рой назвал боссов своего сына «еще одной бандой гангстеров и воров».
Эту правду надо было сказать. И ничего тут не было личного. Картер вечно твердил Рою, что пора бы начать мыслить, как положено деловому человеку, если он собирается вести племя сиу из Бэд-Ривер в 21-й век, и прилюдно назвать компанию «Тэн Старз», управляющую казино, бандой подонков — это безрассудно. Ничего личного. Некоторые из этих парней ему даже нравились. Белые парни. Большинство из них. Не надо быть белым, чтобы запустить казино — надо иметь достаточно денег. Они были вполне дружелюбны и сделали ему несколько хороших подарков. Многим преподнесли хорошие подарки. Но казино не могло принести тех денег, которые приносило, и никто не мог разубедить в этом Роя. Он слишком хорошо понимал, что без махинаций тут не обошлось.
— Эй, дуралей, назад! — Пес как раз рванул было через траву придорожной канавы, явно раньше времени, но повернул назад, когда Рой хлопнул себя рукой по бедру.
— Будь рядом, пока не увидим их с холма. Подкрадемся тихонько. Поспешишь, и все испортишь. Тогда завтра я буду варить суп с собачиной.
Пес вернулся и потрусил сзади. Рой улыбнулся. Плакса не дуралей, не бестолочь какая-то. А женщина столько возилась с этим дуралеем, называла его хорошеньким щеночком, хотя какой он щенок — старый пес. Как и Рой. Она и Роя могла бы заставить вилять хвостом, только похвали его. Очень умный для старого болвана, очень забавный, очень ловкий, очень какой-нибудь еще. Она была из тех женщин, которые заставляют мужчин ломать голову, чтобы еще такое учудить, чтобы произвести на нее впечатление, и все ради улыбки в ответ, улыбки преданной дочери. Рассказывать разные байки, вот, наверное, и все, что он сейчас мог. И его рассказы ей нравились. Рассказы о прошлом всегда нравятся молоденьким белым женщинам. Она работала крупье в казино «Pair-a-Dice City», которым управлял его младший сын. Не Картер брал ее на работу, но парень, наверняка, вовсю старался понравиться ей, когда оказывался рядом. И это немного тревожило Роя, ведь эта женщина жила здесь когда-то. Много лет тому назад. Некоторое время она встречалась с Ризом, поэтому поведение Картера кажется Рою не совсем правильным. Не годится, чтобы братья увивались за одной и той же юбкой. Наверняка, кто-то пострадает. Сыновья его могли быть жесткими и независимыми, но, в глубине души, оба были легкоранимы в делах сердечных. Каждый по-своему.
— Вон, видишь? — Они с псом уже поднялись обычным шоссе на вершину холма и заметили сбежавших лошадей. — Пасутся у самой дороги — того и гляди бросятся перебегать перед самыми колесами. — Рой услышал, а, может, просто почувствовал, что приближается машина — еще до того как стал виден свет фар. — Как проедет, переходим дорогу и заходим сзади, ты — с той стороны, а я — с этой. Понял? И тогда загнать их домой плевое и приятное дело.
«Плевое и приятное дело» — это выражение вызвало у него улыбку. Именно его он употребил, когда рассказывал, как играть в «копытце», показывая женщине как с первого раза попасть дротиком в середину связки оленьих копыт. «Плевое и приятное дело». Он показал ей эту старинную игру, а потом рассказал одну историю об азартных играх, ведь дакота были азартными игроками еще до появления всяких там казино, прежде чем кто-либо из них увидел колоду карт. Она тотчас сама захотела сыграть в эту' игру, но он понимал, что сначала надо бы показать, а уж потом приниматься за рассказ. Уж такая она была женщина. Из тех, которые до всего доходят самостоятельно. И очень быстро схватывала. У нее были хорошие руки. Руки крупье.
Женские руки. Ловкие и нежные. Наблюдать, как эти руки приноравливаются, чтоб лучше ухватиться за толстый конец древка, за тем, как они ощупывают его, ищут центр тяжести — заставляло мужчину любоваться ею, удивляться и запоминать. Умелые, всегда нежные женские руки. Необходимые. Прекрасные.
Звали ее Хелен. И она была понятливая, хваткая, с ней было весело. И ее что-то тревожило, что-то такое, что касалось Роя. Она ничего не сказала ему, он и не думал, что скажет, по крайней мере, все. Ему хотелось знать, будет ли «это» тяготить ее при новой встрече. Знать бы, насколько откровенной она хотела быть на самом деле.
Если все дело в ее работе, то понятно, что она не может ему многое рассказать, да это и ни к чему. До этого она была учительницей, работала от Бюро по делам индейцев. Редко учитель становится крупье. И он сделал вывод: ее прислали провести расследование, как же иначе, и как это умно, что они прислали женщину. Ведь это Рой написал жалобу в Комиссию по игорным заведениям. Он подозревал мошенничество, очень крупное мошенничество, но не знал, кто конкретно замешан. Пусть и не прямо, но это он послал за ней. И не хотел, чтобы она что-нибудь рассказывала. Пусть просто выполняет свою работу.
— Как думаешь, она тайный агент? — спросил он у пса, не спуская глаз с полосы отчуждения на неосвещенной стороне холма. — Похоже, правда? А сейчас оставайся тут и не разрешай лошадям перебегать через дорогу. С-с-с-Ха-й-а-а-а.
  
Рой вновь улыбнулся в темноту и припустил трусцой через дорогу. По-английски «тайный агент, сыщик» — «plant» — «растение», и он попытался представить, какое растение она напоминает. Должно быть, какое-нибудь садовое, в которых он не ахти какой дока. Вот Риз — тот другое дело. Риз теперь, городской парень и, видать, здорово разбирается в ароматах садовых цветов, которыми благоухает женская кожа. Раз уж начали по телеку показывать, как парень играет в баскетбол, то похоже, в женщинах у него недостатка нет. Жены нет, зато женщин много.