Без права на слабость (СИ)

– Убери, – выдыхаю, покорно обмякнув. – Я всё поняла.
– Уверена?
– Абсолютно, – скрежещущий стук металла о металл демонстрирует, что задним ходом Беда ездит ещё хуже, чем прямо. Проводив взглядом в зеркало заднего вида укатывающийся на куцых колёсиках контейнер, взвинчено повторяю: – Да убери ты уже свою пушку и рули нормально! Какой вообще олень продал тебе права?
– А кто сказал, что они у меня есть?
– Супер! – бурчу, возмущённая его безмятежностью. Да у парня явные проблемы с головой и сопротивлением я только потакаю его внутреннему шизофренику! Но, видит бог, покорность даётся мне с боем. – Ещё скажи, что ПДД не знаешь.
– Говорю, – невесело усмехается он, убирая пистолет себе на колени.
Я с силой тру переносицу, подавляя несвойственный себе порыв крепко выматериться, а в следующий момент замечаю стремительно приближающийся пост ДПС. Судя по тому, как Беда напряжённо сжимает руль, он его тоже узрел.
– Дёрнешься – пожалеешь.
Скорее, наоборот, если что-то предпринимать, то сейчас самое время.
Едва дождавшись момента, когда он свернёт в переулок и отвлечётся, чтобы удостовериться в безразличии гаишников, ловко подбираю, а затем навожу на подонка его же оружие.
– А теперь живо тормози и разблокируй двери!
– Чёрта с два, – Беда невозмутимо продолжает движение с той лишь разницей, что теперь он улыбается. Спокойно и жутко.
– Я выстрелю.
– Тогда мы разобьёмся, – отмечает он ровно, сосредоточенно глядя в боковое зеркало.
Чёрт бы побрал этого психа!
– Тормози идиота кусок, я не шучу, – теперь моя очередь направлять ему дуло в висок, только я понятия не имею, ни как правильно стрелять, ни как побороть столь вопиющую невозмутимость, а подозрительная лёгкость металла не прибавляет совсем никакой уверенности.
– Обмочишь сидение – заставлю вылизывать. Сразу после капота.
Растерянно моргнув, тянусь свободной рукой в карман своей куртки. Один видеозвонок отцу мог бы решить проблему. Какой дурак продолжит удерживать жертву, засветив лицо?
– Бу! – резко выдыхает Беда, одновременно выруливая влево
Онемевшая рука рефлекторно сжимается, выпуская из дула голубоватый огонёк.
– Ох, боже! – взволнованно всхлипываю, ожидая увидеть кровавое месиво, но максимум увечий – незначительное покраснение и островок подпаленных волос у виска.
– Ты мне льстишь, – кончик его языка скользит по губам, слизывая отголоски ироничного смеха.
Он точно отшибленный на всю голову.
– Больше вони, чем вреда, – проговариваю дрожащими губами, в ступоре разглядывая пистолет-зажигалку. А был бы настоящим?!
– Посмеялись и хватит. Дай сюда мобильный. Живо!
– Держи карман шире.
Отшатнувшись к пассажирской двери, пытаюсь разблокировать телефон. Сдерживать-то меня больше нечем, да и всплеск адреналина начисто стирает чувство страха. Жаль не обезболивает. Неожиданный удар локтем в солнечное сплетение заставляет меня согнуться пополам, дабы уже по своей вине ощутимо приложиться лицом о торпеду.
– Обалдеть ты жжёшь, Лера-холера, – коротко присвистывает Беда, зашвыривая мою мотороллу на заднее сидение. – А теперь сиди смирно. В следующий раз церемониться не буду.
Мог бы и не предупреждать. Единственное на что я способна, это ловить ртом воздух, глядя, как за окнами мелькают обшарпанные двухэтажки старых складов, «ворота» города, пшеничные поля. Куда мы, чёрт возьми, едем?!
Вскоре, очевидно устав от моих хрипов, он включает магнитолу и салон заполняет агрессивная, частично приправленная матом музыка, которую папа презрительно называет русский рок:
«…В багажнике свернулось тело в позе эмбриона,
В салоне акушеры с лопатами и ломом…»
Остаётся тихо поскуливать, отождествляя себя с обречённым героем из песни. Ну спасибо тебе, Сергей, даже репертуар продумал, сволочь такая.
«В городе, где нет метро, по утрам холодеет моё нутро,
По глазам быстро мимо мелькают дни…
Запомни меня молодым, запомни меня живым»*
*слова из песни «Живым» группы 25/17
  
Game over
  
Прямая лента загородной трассы сглаживает недостаток водительского опыта, и Беда выжимает из своей Ауди предельную скорость, унося нас в пугающую неизвестность. Я угрюмо разглядываю мятые ромашки, представляя их плывущими по глади какого-нибудь озера, пока его обитатели медленно объедают моё распухшее тело. Подобный исход кажется настолько естественным и неизбежным, что лёгкие плотно заполняет запах тины, вырываясь на выдохе сдавленными всхлипами.
Папочка, прости за то, что не оправдала твоих надежд. Прощай мамуль. Надеюсь, твой талант ещё оценят по достоинству. Знай, ты у меня самая лучшая, и я больше ни капельки не обижаюсь. Ты, главное, вспоминай свою глупую дочь, моя неуловимая колибри.
На этой скорбной ноте я обнимаю себя за плечи, готовая поддаться сиюминутной истерике.
– Не вздумай реветь, – предупреждает Беда, резко выруливая на просёлочную дорогу.
– Так отпусти, – морщусь, потирая ушибленный о дверцу локоть. Должно быть, в салоне достаточно жарко, потому что он снял с себя куртку, оставшись в полосатой футболке, да меня всю колотит от одного вида его татуированных рук.
Он раздражённо передёргивает плечами, но оставляет предложение без внимания, впрочем, на сострадание надеяться не приходится.
– Мы что, реально едем к озеру?
Мой напуганный шёпот поглощает громкий припев, а повторить вопрос не представляется возможным. Язык немеет как чужой, я снова концентрируюсь на ромашках, лишь бы не видеть поблескивающую за окном гладь воды.
Виктора сожгли, меня, скорее всего, утопят. Хотела встречи – пожалуйста. Мечты сбываются.
– На выход, красавица, – раздаётся одновременно с щелчком центрального замка.
Кажется, сердце сейчас разорвётся. Хриплый голос звучит на удивление мягко, но почему-то от этого становится ещё страшнее. Он ведь не на прогулку меня вывез, к чему любезности?
Не глядя, нащупываю дверную ручку, открываю. Светло-серые глаза внимательно наблюдают за мной, считывают намерение кинуться наутёк. Не знаю как, но я это понимаю, точно так же, как он сейчас читает мои мысли.
«Была не была» – подбираюсь в ответ на демонстративно-предостерегающий хруст его шейных позвонков. И это во мне говорит не смелость, не упрямство, а безысходность.
Беда снисходительно улыбается, качая головой – «зря…»
«Я всё-таки рискну» – срываюсь в обратную сторону – подальше от графитно чёрной Ауди к густому подлеску. Каблуки увязают в рыхлой почве, высокие травы оплетают щиколотки. Быстро не получится, но ужас толкает вперёд так, что пятки горят.
За спиной слышится жалобный стон металла, как если бы он перемахнул через капот. Проверять неохота – обернусь, и страх парализует. Огибаю раскидистый шиповник, прислушиваясь к шороху травы позади. Ничего. Слышно только грохот загнанного сердца. Деревья совсем близко, высокие, окружённые порослями молодняка. Мне бы оторваться, а там есть шанс затаиться, долго я такой темп всё равно не выдержу. И как в доказательство едва не падаю, запнувшись о корягу.
– Game over, – тяжёлая пятерня впечатывает меня в ствол смоковницы. Лёгкие горят, лопатка ноет под давлением чужой руки, ноги подкашиваются. Полная и безоговорочная капитуляция, подписанная его тихим: – Ты проиграла. Раздевайся.
Беда отступает ровно на шаг, позволяя мне обернуться и нервно закусить губу, глядя на его циничную едва заметную ухмылку.
– Ты рехнулся?
– У тебя нет выбора. Делай, что говорю и будешь свободна.
– Да катись ты к чёрту! Ай-й... – вскрикиваю под жалобный треск куртки. Рванув кашемировую ткань вниз, он опускает меня на колени.
– Обязательно, только сперва возьму, что мне нужно, – сильные пальцы, зарывшись в волосы на затылке, фиксируют моё лицо на уровне его ширинки. – Лучше бы ты сразу согласилась выслать мне ту фотку. Теперь время поджимает, так что не жди нежностей. Либо ты шустро раздеваешься и позируешь так, чтобы меня это впечатлило, либо работаешь ртом. Тоже на камеру. Что скажешь, шоу или леденец?