Альма Френг и солнцеловы

И тут Альма услышала тихий стук в окно. Она встала и осторожно к нему приблизилась. И вдруг увидела: к окну приклеилось письмо! На конверте, перевязанном тонкой ленточкой, значилось: «Альме». Она осторожно открыла окно и отлепила письмо от стекла. Конверт оказался неожиданно тяжёлым.
Альма поражённо смотрела на своё имя, выведенное красивым почерком. Дрожащими руками она вскрыла конверт.
  
Внутри оказалось два предмета. Во-первых, сложенный вдвое листок бумаги. Казалось, его вырвали из блокнота в спешке, потому что край был неровный. А вторая вещица была куда более занятной. Альма вытянула золотую цепочку с маленькой шкатулкой на конце. Шкатулка была прозрачной, кажется, стеклянной, а внутри было нечто такое, чего Альма никогда не видела. Оно ослепительно сияло, подобно лампочке, но содержимое двигалось. Альма взяла шкатулку, чтобы рассмотреть её поближе. От яркого света пришлось сощуриться, но всё же она сумела разглядеть тонкие сияющие росчерки, напоминавшие кусочки бечёвки. Двигались они с умопомрачительной скоростью.
Сверкающие нити были настолько красивы, что Альма ещё какое-то время зачарованно разглядывала их, прежде чем перейти к письму. Она осторожно сложила цепочку со шкатулкой на колени и развернула листок. Почерк был тем же, что и на конверте. Письмо было коротким, всего несколько предложений, но заинтересовало Альму не меньше шкатулки.
«Альма, в конце аллеи Эвельсёй есть указатель к озеру Навальванн. Буду завтра ждать тебя там. Мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Буду там в четверть третьего.
Элионора Фревелленг
P. S. Никому не говори».
Завтра среда. По средам уроки заканчиваются в два. Кажется, успеет. Но…
Альма посмотрела на стеклянную шкатулку. Она никогда ничего подобного не видела. Что это могло быть? Она снова перечитала письмо и тут с удивлением обратила внимание на подпись. Элионора Фревелленг. Её бабушка? Фревелленг. Френг. Так Симон изменил фамилию? Но почему? Единственное объяснение, которое приходило Альме на ум, зачем кому-либо такое делать, заключалось в том, что человек хотел скрыться от кого-то или совершил что-то плохое. И Альме хотелось, чтобы ни одна из версий не оказалась правдой. По крайней мере, Симон Френг ничего плохого никогда не делал. Или правильнее будет Симон Фревелленг? Альма чувствовала, как её распирает от любопытства.
Вдруг она услышала шаги на лестнице. Поднимался отец. Альма вскочила со стула и огляделась. Она сразу поняла: не видать ей больше ни письма, ни шкатулки, найди он хоть что-то из этого. Альма открыла ящик стола. В нём скопилось много всякого хлама, который она просто свалила туда перед переездом. Она попыталась расчистить место для письма и шкатулки, но ящик упорно не хотел закрываться. Шаги Симона раздавались уже в коридоре. Альма отрыла учебник математики, вложила письмо, а учебником накрыла шкатулку. Жалкая попытка, она и сама это понимала: учебник был не таким уж большим, а шкатулка великовата, свет предательски пробивался из-под книги. Альма огляделась и заметила свитер на спинке стула. Она успела прикрыть им учебник как раз в тот момент, когда раздался стук в дверь. Альма бросилась на постель. Едва она коснулась матраса, как вошёл Симон.
– Лежишь, да? – спросил он примирительно.
Альма кивнула.
– Глупо там вышло… ну, внизу, – продолжал Симон. – Я… я не хотел на тебя сердиться.
Альма села. Отец выглядел уставшим. Голова поникла, как увядающий цветок, который скоро выбросят из вазы. Взгляд в пол.
– Да ничего, – ответила Альма, но больше всего ей хотелось, чтобы он ушёл из комнаты и как можно скорее.
К своему ужасу она заметила, что позади Симона из-под вязаного свитера пробивается свет.
– Правда? Ну и хорошо! – Симон сжал губы, а потом, цокнув, продолжил: – То, что случилось внизу… Мне трудно объяснить. Ты не должна была всего этого видеть. Меня просто застали врасплох.
– Да, я понимаю.
– Да? – в голосе Симона слышалось облегчение. – Славно, славно.
Он почти уже было вышел, но тут обернулся:
– Пообещай мне кое-что, Альма. Если она вернётся, если заговорит с тобой или ещё что-нибудь, держись подальше. Обещаешь?
– Но почему?
– Это… ты об этом не думай. Это наши взрослые дела. Но дай мне слово. Это важно!
– Но…
– АЛЬМА! – голос Симона вдруг снова стал высоким и строгим. Альма внутренне съёжилась.
– Ты будешь её остерегаться. Обещаешь?
– Хорошо, – ответила та. Сейчас спорить бесполезно.
Симон кивнул и решительно вышел из комнаты, очевидно, слишком погружённый в свои мысли, чтобы заметить голубоватое свечение, исходившее от стола дочери.
 
Глава 5
 
Пойти, не пойти?
 
Ночью Альма почти не спала. Слишком много вопросов роилось в голове. Кто такая эта Элеонора Фревелленг? Что ей надо? И как она прилепила письмо к окну на четвёртом этаже?
Да ещё эта коробочка. На крышке у неё была стрелка, как на часах, только двигалась она вперёд и назад. На стрелке были выбиты две золочёные буквы: «КВ».
Альма переложила шкатулку под подушку и теперь чувствовала, что та слегка подрагивает. Что это могло быть? Альма придумала множество теорий. Единственная, которая хоть как-то походила на правду, – внутри было множество светящихся насекомых, впрочем, хорошим объяснением это всё же не выглядело.
Но что бы там ни было, Альма должна выяснить, что теперь с этим коробком делать. Оставлять в комнате его нельзя – Симон любил затевать уборку и стирку. Но и выбросить было невозможно. Тогда оставалось последнее: вернуть.
И все размышления сводились к этой точке. Стоит ли пойти к Навальванну или нет? Всё-таки она пообещала Симону никогда не встречаться с этой загадочной женщиной, а слово есть слово. Так ведь?
Альма торопливо шла по аллее Эвельсёй со стеклянной шкатулкой в рюкзаке, запрятанной в большой шерстяной носок. На самом деле она сначала собиралась оставить коробочку дома, чтобы даже искушения не было. Но в последнюю минуту она всё же бегом вернулась за ней и вытащила носок из самого дальнего угла бельевого ящика.
Пойти, не пойти? Пойти, не пойти? Мысли роились и кружились в голове. Даже странно, Альма ведь понимала, что не может пойти на встречу с Элеонорой. Если только вдвоём: Симон и Альма. Отца нужно слушаться!
Альма взбиралась по крутой тропинке к школе. Добравшись по вершины подъёма, она обернулась и обвела взглядом весь Эвельсёй. В ясные, солнечные дни, такие, как этот, вид был завораживающий! Где-то на горизонте даже можно было различить Стольбю. Но Альма пришла не видом любоваться. Она всматривалась в озерцо Навальванн, находившееся в дальнем от её дома конце аллеи.
Когда прозвенел звонок на большую перемену, Альма со всеми выбежала из класса. Кто-то громко болтал, кто-то кричал, многие веселились и шли в обнимку. И потому Альма особенно радовалась мысли, что можно будет пойти на свою скамейку в углу, где её никто не будет трогать и можно спокойно подумать.
И снова вопросы носились в её голове, как те светящиеся кусочки бечевы в стеклянной шкатулке. Почему так рассердился Симон? Явно между ними с Элионорой что-то произошло, но что? И почему Альме не разрешают с ней встречаться?
Альма так погрузилась в свои мысли, что не услышала звонок и на урок пришла с опозданием.
Весь остаток школьного дня она старательно пыталась сосредоточиться на уроках. Но мысли переносились к Навальванну быстрее, чем она успевала это заметить. «Мне нужно рассказать тебе кое-что важное», – говорилось в письме. Что же Элионора хотела ей рассказать?
  
– Френг!
Альма вздрогнула. Класс опустел! Неужели был звонок с урока? Она посмотрела на часы над дверью. Два. Уроки закончились.
Фрёкен Крилле строго поманила её к себе длинным указательным пальцем. Альма глубоко вдохнула и приблизилась к учительскому столу.