Волшебство любви

– Мой Гар – прекрасное животное. А малыша я нашла, когда охотилась. – С этими словами Эдина коснулась свисавших с ее пояса кроликов.
– Несколько кроликов, болтающихся на поясе, – это еще не доказательство того, что ты не замешана в каком-то преступлении. Возможно, ты просто иногда отдыхаешь от преступлений, занимаясь охотой.
Эдина в испуге подумала, что Макрэй знает о ее браконьерстве на землях другого клана. Но тут же отбросила эти страхи: он ведь не знает, кто она такая… На ней не было ни фибулы, ни бляхи, ни пледа, так что он понятия не имел, что она охотилась на чужой территории.
  
– Какое преступление? Я ничего не совершила.
– Три долгих дня я искал своего племянника Малкома. Когда же наконец нашел его, ты стоишь над ним. Я вполне могу заподозрить, что ты имеешь отношение к его похищению.
– В таком случае ты, Макрэй, идиот. Отсюда до твоих земель день пути. Осмотрись. Где ты видишь мою лошадь?
Лукас с раздражением понял, что находит низкий хрипловатый голос девушки привлекательным. Даже несмотря на то, что она, дерзкая, оскорбляла его.
– Возможно, тебе отдали ребенка после похищения, и ты принесла его сюда, чтобы оставить умирать, а теперь пытаешься помешать нам спасти его.
Побелевшее лицо девушки исказилось такой яростью, что Лукас невольно отступил.
– Мне следовало бы убить тебя за такое оскорбление, – прошипела Эдина, пытаясь унять гнев. Зная, что должна сохранять хладнокровие, чтобы быть настоящей защитницей малыша, она добавила: – Я бы никогда не бросила ребенка одного.
– Но почему ты не хочешь вернуть его в руки кровного родственника?
– Я не слишком уверена, что ты его родственник. У тебя ведь нет доказательств этого, верно?
Эдина уже начинала сомневаться, что этот человек представлял угрозу для ребенка, но она опасалась, что на ее мнение оказывало влияние его красивое лицо. Хотя, с другой стороны… Она поверить не могла, что ее так тянуло бы к человеку, способному причинить зло ребенку. Однако речь шла о жизни этого ребенка, и ей следовало проявлять осторожность. К счастью, спутники Макрэя не пытались отнять у нее ребенка – хотя могли бы сделать это без особого труда, – и это являлось свидетельством в их пользу, но все же…
– Эй, Лукас!.. – вмешался рыжий Эндрю, отвлекая рассерженного кузена. – Мы ни к чему не придем, если будем обмениваться оскорблениями, а день клонится к вечеру. Может, вы с девушкой придете к какому-то соглашению, чтобы мы смогли увезти малыша в более теплое и безопасное место? Он ведь провел долгое время, лежа на земле, и новые проволочки никак не помогут бедному Малкому.
Справедливость слов Эндрю невозможно было игнорировать, и Лукас сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, затем снова взглянул на молодую женщину и проговорил:
– Ты же согласна с тем, что ребенок должен находиться в безопасности?
Эдина тут же кивнула.
– Да, конечно.
– Вся беда в том, что я не верю тебе, а ты не веришь мне, – продолжал Лукас. – Ты не хочешь отдавать мне ребенка, а я не хочу оставлять его женщине, которую до этого дня не видел. И даже имени твоего я не знаю.
– Я Эдина Макадам, племянница Роналда Макадама из Гленфера, – ответила девушка.
Лукас усмехнулся и отвесил ей издевательский поклон.
– А я – Лукас Макрэй, лэрд Данмора. Так что мы снова в тупике.
– Даешь слово, что не убьешь меня, если вложу меч в ножны?
– Клянусь. А ты готова поверить моему слову?
Пожав плечами, Эдина сунула меч в ножны и пробормотала:
– Ох, не знаю… Но если нарушишь клятву, то отправишься в ад, твое имя будет навеки опозорено, если уже не опозорено…
– Придержи язык, девчонка! – в гневе крикнул молодой Йен. – Имя Лукаса Макрэя – благородное имя. Во всей Шотландии не найдется человека, который не хотел бы иметь его на своей стороне!
– Спасибо, кузен, – пробормотал Лукас, повернувшись к юноше; тот в свои девятнадцать лет был далеко не таким опытным воином, каким хотел казаться.
Заметив, как Эдина закатила глаза, услышав столь красноречивую похвалу от мальчика в его, Лукаса, адрес, он с усмешкой сказал:
– Нужно решить нашу проблему, мистрис. Как мудро заметил мой кузен Эндрю, день клонится к вечеру, так что мы должны поторопиться. Конечно, сейчас лето, но погода не всегда будет такой теплой. Если нас ночью застигнет ненастье, ребенок может заболеть.
Не спуская глаз с мужчин, Эдина подхватила с земли маленького Малкома и заявила:
– Пока что я буду держать ребенка при себе.
– Нет, – ответил Лукас. – Я не знаю ни тебя, ни твоих родичей. Я смогу его защитить.
– И до сих пор ты очень успешно это делал, – съязвила девушка. Немного подумав, она добавила: – Я не оставлю ребенка, пока не буду уверена, что он в безопасности. А ты не позволяешь мне оставить его у себя. Значит, есть только один выход. Я должна ехать с вами.
 
Глава 2
 
Эдина поморщилась и попыталась потянуться так, чтобы не потревожить спавшего рядом ребенка. Она еще никогда не спала на такой жесткой и холодной земле. Девушка уже проклинала себя за то, что отправилась в незнакомое место с людьми, которых не знала, но тут малыш Малком открыл свои огромные серые глаза и улыбнулся ей.
Эдина вздохнула, понимая, что поступила бы точно так же – сколько бы раз ни возникла перед ней эта проблема. Осторожно приподнявшись, она оглядела мужчин, сидевших у костра. И скорчила гримасу, заметив, что они жарили последнего из добытых ею кроликов. Но, как ни странно, она уже не боялась этих людей.
Эдина провела несколько часов в седле позади Лукаса – провела с ребенком, висевшим у нее за спиной, в импровизированной колыбельке из шали, – и теперь она почти верила, что он говорил правду. Лукас не казался слишком дружелюбным, но он ни разу не попытался избавиться от нее или забрать у нее малыша. Ему явно не хватало учтивости, но он постоянно помогал ей спешиться или сесть в седло, а также подвязывал шаль с Малкомом. Он был добр также и к Гару. И даже купил ей смену одежды и пеленки для малыша. Кроме того, постоянно добывал козье молоко для последнего. Все указывало на то, что он действительно был любящим дядей, но Эдина пока еще не была готова отдать ему ребенка. Ведь кто-то оставил малыша в лесу, оставил на смерть… Так что угроза его жизни по-прежнему существовала.
Свернув подстилку, выданную ей Лукасом, она оставила Гара стеречь Малкома и скользнула в чащу леса, чтобы облегчиться. Вернувшись, она обнаружила, что Лукас обтер малыша, поменял пеленки и собирался кормить его. Подбоченившись, девушка оглядела эту трогательную сцену. Ее влечение к Лукасу росло, и не так-то легко было от него отделаться. «Жаль, что он так ласков с ребенком», – невольно подумала Эдина. Ведь это только усиливало ее влечение, а она…
Даже если Лукас окажется прекрасным человеком, она никогда его не получит, потому что бедна и безземельна. К тому же она оказалась в центре всех этих неприятных событий.
– Твоя собака не зарычала и не ощетинилась, – заметил Лукас. – Она мне доверяет.
– Ты так думаешь?.. – протянула Эдина. – Попробуй унести младенца.
Она улыбнулась, когда Лукас поднял Малкома, встал и попытался уйти. Он успел сделать лишь два шага, прежде чем перед ним с рычанием вырос Гар. Попытавшись укротить пса взглядом, Лукас прошептал какое-то проклятье и отдал малыша девушке.
– Как ты умудрилась заставить его это сделать? – спросил он, нахмурившись.
– Гар – умная собака, – ответила девушка, погладив пса по голове. – И он поможет мне уберечь младенца.
– Я сам способен защитить своих родичей, – проворчал Лукас. – К сожалению, мою сестру Элспет нельзя назвать благоразумной, – продолжал он, гадая, почему вообще объясняется с этой девицей. – Сестра завела любовника, когда была слишком молода и беспечна… Но она никогда не смогла бы назвать этого человека своим мужем, потому что он уже был женат. Наконец она обратила внимание на того парня, который долго за ней ухаживал, и они поженились. Я не знаю, почему сестра это сделала. То ли ее любовник совершил что-то плохое, то ли она повзрослела и поумнела, поэтому поняла, что не хочет до конца жизни оставаться наложницей этого человека. Она и ее молодой муж Уолтер были счастливы, и скоро родился Малком. Правда, иногда их беспокоил ее бывший любовник, – добавил Лукас со вздохом и надолго умолк. Потом вновь заговорил: – Но Элспет с Уолтером его не боялись и считали всего лишь досадной помехой. Увы, скоро я последовал их примеру…