Барин-Шабарин 6 (СИ)

— Вы, как женщина, которая также носит ребёнка от этого мужчины… — гостья попробовала расплакаться.
— Пошла вон, шалашовка! — всё же Елизавете Дмитриевне не удалось остаться полностью спокойной в такой ситуации.
— Да как вы смеете! Безродная девица! Казацкая дворянка! — сказала гостья, делая два решительных шага навстречу Елизавете.
Лиза отступила, но лишь для того, чтобы дотянуться до места, где под подушкой лежал револьвер.
  
— Ещё один шаг — и я пристрелю вас. После чего разорву на себе халат, порежу себе руку, вложу в ваши руки нож. На нашу семью уже покушались, это у всех на слуху. Не удивлюсь, что у вас найдут письма с инструкциями английского шпиона. Так что примите мои угрозы, как предупреждение и не дёргайтесь, — жёстко произнесла Лиза.
— Я уйду. Но мой муж, принимаемый при дворе человек, будет требовать наказания для вашего супруга, который меня изнасиловал, — дрожащим голосом сказала женщина.
Теперь Лиза поняла, на что рассчитывает пришедшая к ней женщина. Да, было видно, что она беременна, животик уже стал проступать. Отрицать не сто́ит. От кого она беременна — вопрос второй на данный момент, не столь важный, так как любую беременность можно выдать за результат порочной связи Шабарина с этой девицей.
То, что связь была, Лиза уже не сомневалась. Настолько блефовать и приходить с обвинениями к ней жене видного человека во всей империи было невозможно. Наверняка у этой девицы вполне нормальная репутация, и она не имеет связи со всеми подряд. Иначе все не имеет смысла. Но что имеет смысл, зачем все это?
Очевидно и то, что обвинение в изнасиловании — это очень серьёзное обвинение. Если простую порочную связь её мужу могут простить в обществе — с кем не бывает — то насилие прощать не будут. Алексей Петрович Шабарин может даже стать изгоем, порицаемым всем высшим светом.
— Я хотела договориться. Мне не так много нужно, лишь только ваше содействие и содействие вашего мужа. Вы сами вынудили меня действовать иначе, — сказала Анна Шварц, с надеждой посмотрев на Шабарину.
Нет, не было отклика у Елизаветы. Причем для нее было не столь важно сейчас, зачем именно понадобилась такая многоходовка, ловушка для мужа. Сам он говорил о «медовых ловушках», в которые могут попадаться важные люди, которых после заставляют делать что-то дурное. Еще много чего Алеша рассказывал. Но и сам попался в такую ловушку?
«Приедете, убью… А потом привяжу к себе и больше не отпущу никуда!» — думала Лиза, накапливая в себе злость.
Баронесса Шварц пошла прочь. Первым желанием Лизы было сесть на кровать и разрыдаться. И она обязательно это сделает, но чуть-чуть позже. Пока ещё нужно действовать.
— Охрана! — выкрикнула Лиза, и в комнату моментально вошли два человека.
— Что прикажете, госпожа? — спросил десятник Платон, как только вошёл в комнату барыни.
Мужчина пожирал глазами Елизавету, не в силах оторвать взгляд от этой красивой женщины, в которую был искренне влюблён. Он понимал, что эти чувства не могут быть взаимными, видел в Елизавете Дмитриевне идеальную женщину, которая никогда бы не стала разменивать свои чувства к мужу с кем-либо другим. Но от этого любил её ещё более страстно.
— Платон, ты слышал наш разговор? — строго спросила Елизавета.
— Да, госпожа, как и положено по правилам, — ответил мужчина.
— Проследи за тем, где и как, с кем общается эта женщина. По возможности постарайся напоить её, или подмешать то, что я вам передам, и сотворить с ней разврат. Об этом обязательно должен кто-нибудь узнать, — озвучивала свою месть Елизавета. — Нет… Твоя задача пока что проследить за ней.
В Лизе проснулась тигрица, которая будет защищать свою семью, пока не сточит острые когти и зубы. Убивать женщину было нельзя — это преступление. Мало того, что в системе мировоззрения Елизаветы подобное было недопустимым, так ещё и могло бы повлечь за собой последствия. Всем станет известно, что баронесса Шварц приходила к Елизавете Дмитриевне и что у них состоялся нелицеприятный разговор. А вот опозорить…
— Ко мне пригласить Хвостовского и Миловидова! — выкрикнула Лиза, в голове у которой уже полностью созрел план.
Уже через полтора часа Елизавета Дмитриевна знала многое о том, чем занимается и даже, что ест баронесса, прибывшая в Екатеринослав со своим мужем. Мало того, она знала, что супруг этой дамочки уже вчера имел связь с одной из элитных проституток города, которые, естественно, не могут работать без полного контроля и полиции, и службы безопасности Шабарина. Так что зря они… Да и была ли эта связь ее мужа? Это еще бабушка надвое сказала.
— Господа, то, о чём я вас попрошу, может показаться слишком жестоким, преступным и даже может ударить по вашей чести. Посему предлагаю вам прямо здесь и сейчас сделать свой выбор. Вы можете уйти, так и не услышав предложения, или же… друзья моего мужа, как я надеюсь, и мои друзья, — решительно говорила Елизавета, когда в кабинет её мужа, где она и расположилась, пришли журналист и редактор Хвостовский, как и певец Миловидов.
Елизавета Дмитриевна Шабарина только минут пятнадцать назад смогла взять себя в руки и перестать рыдать. Всё же гормоны не позволяли быть сконцентрированной до конца. Но сейчас, несмотря на то, что глаза супруги почти что губернатора Екатеринославской губернии были красными от постоянного вытирания слёз, Лиза являла собой жёсткую барыню — чуть ли не царицу, не прощающую обид.
Мужчины задумались. Да, они вдвоём прекрасно осознавали, что их карьера складывается во многом благодаря именно Шабарину. Особенно Миловидов, послушать которого приезжали уже и из Киева, и из Харькова, бывало даже и из самой Одессы. Да и Хвостовский стал знаменит стихами, которые ему презентовал Шабарин. Теперь же, во многом даже подражая тем стихам, что были написаны Алексеем Петровичем, Хвостовский уже издается.
— Я с вами. Но, осмелюсь заметить, Елизавета Дмитриевна, что уже намереваюсь через неделю, не позже, как только передам все свои дела заместителям, отправиться на войну, куда меня звал ваш супруг, чтобы писать репортажи с мест сражений, — первым всё же согласился Хвостовский.
— Располагайте и мной, Елизавета Дмитриевна, — поспешил согласиться и Миловидов.
И у Хвостовского, и у Миловидова уже были разговоры с Алексеем Петровичем Шабарином, что он их возьмёт в Петербург и что там они освоятся ещё лучше прежнего. Миловидову Шабарин обещал столичную сцену; Хвостовскому — собственное издание в Петербурге. А все это — абсолютно новый уровень. Оба не могли отказаться.
— Прежде всего, я обращусь к вам, господин Миловидов. Не хотелось бы разрушать вашу семью, потому, насколько ваша супруга воспримет вашу мнимую измену? — поинтересовалась Елизавета, стараясь, как её учил муж, уловить истинную реакцию собеседника.
Миловидов смутился, предполагая, что, возможно, зря дал своё согласие на авантюру. Но отступать он уже не был намерен. Более того, он уже думал о том, что именно стребовать с господина Шабарина, ну или с его супруги, за участие в таком преступлении.
Песни… Именно новые песни — всё то, что нужно Миловидову, ну и желательно пересмотреть договор с Шабарином, сделать его менее кабальным. Он уже упивался своей славой, привык, что каждая подаренная Шабарином песня практически моментально становится популярной. Миловидов мнил себя уже столичным певцом, знаменитым, с огромным репертуаром. А что до его жены… Так у них и так не сказать, что сильно консервативные отношения. Миловидов, пользующийся необычайной славой у женщин, периодически пользовался своей популярностью. Не сказать, что его жена сильно отстаёт в этом от супруга.
  
— А вам, господин Хвостовский, остаётся лишь описать то, что случится, в своём женском журнале, — заканчивала озвучивать свой план Елизавета Дмитриевна Шабарина.
Оба смотрели на неё с нескрываемым удивлением. Для многих уже был известен образ Елизаветы Дмитриевны как женщины по-особенному милостивой, женственной и доброй. Сейчас же перед ними сидела валькирия, которая готова убивать всех своих врагов. И да — это будет убийство. Но не физическое, а уничтожение соперницы морально, как, впрочем, и мужа соперницы.