Собрание сочиннений Яна Ларри. Том первый
— Нам никогда не понять величия этих суровых строк, — сказал Бойко.
* * *Страх смерти, охвативший Павла, пропал также внезапно, как и появился.
Санаторный режим, холодные души, покой, диетическое питание с богатым количеством фосфатов вернули Павлу ясность мышления и радостное ощущение жизни. Веселый, жизнерадостный, он стыдился минутной своей слабости и при первой встрече с Бойко признался в этом.
— Ты был прав, — сказал Павел, крепко сжимая руку Бойко, — мысли о смерти, как я уже убедился, недоброкачественный продукт слабых организмов. Мне сейчас смешно и стыдно. Мне неудобно смотреть на тебя после того…
— Ладно, ладно! — проворчал Бойко. — Побольше фосфатов, почаще под холодный душ, и слабости исчезнут сами собой.
— Однако, — засмеялся Павел, — мне грозит другая опасность: заболеть от безделья.
— Это менее опасно! — сказал Бойко. — Впрочем, я разрешаю тебе читать газеты, а через несколько дней ты можешь делать небольшие прогулки по городу… Газеты можешь взять у меня.
* * *С ворохом газет Павел поднялся на крышу санатории и с жадностью принялся за чтение.
Развернув «Правду» [9], он пробежал глазами московскую жизнь, пометил карандашом несколько статей, которые считал необходимым прочитать сегодня, и, отложив газету в сторону, взял ленинградскую газету «Вперед» [10].
На столбцах запестрели знакомые имена. Старый Ленинград хлынул с газетных полос крепким, знакомым дыханьем. Живая, энергичная жизнь била ключом сквозь газетные листы, заставляя Павла радостно улыбаться.
Юрко.
Крамоль.
Перикл.
Атом Круглое.
Аркадий Лесной.
Голованов.
Юлий Басков.
Ромб.
Гиацинт.
Подписи под статьями, очерками, фельетонами, рассказами и заметки не были для Павла простым сочетанием звуков. Это были его друзья и приятели, с которыми он провел последние годы своей работы над звездопланом.
Но даже без подписей он мог бы узнать эпическое течение мыслей Крамоля, нежную лирику Ромба, благородный пафос Юрко, нервический стиль Атома Круглова, энергичный телеграфный язык Гиацинта, буйный слог Перикла, иронический стиль Аркадия Лесного, захлебывающиеся от радости строки Баскова.
Охватив голову руками, Павел внимательно рассматривал ленинградскую жизнь, не пропуская даже небольших заметок. Он хотел знать все, чем живет Ленинград, чем он дышит и какие задачи выдвигает сейчас ленинградская общественность.
«Желудок нуждается в путешествии» — так называлась первая заметка, остановившая внимание Павла.
Улыбаясь, он прочитал:
Странные наклонности старых строителей — это солидный счет, по которому мы расплачиваемся нашими удобствами.
Постройки тридцатых годов — с общественными столовыми, прачечными, с яслями и другими атрибутами домашнего социализма — доставили нам изрядные хлопоты. Но, к сожалению, работа в этой области так и осталась незаконченной.
Мы вынесли за черту города прачечные, построили в Шапках и в Токсове детские городки, превратили старые столовые в жилые помещения, но до сего времени не удосужились организовать питание по примеру других городов.
Если повсеместно существуют за чертой города кольца коммунального питания с их неоспоримыми удобствами и преимуществами, то у нас, как старый пережиток, столовые и буфеты, закусочные и рестораны разбросаны по всему городу, вызывая справедливые нарекания населения.
Я не знаю, есть ли у нас любители кухонных запахов, проникающих во все поры жилых помещений, но если даже и найдется несколько чудаков с такими странными наклонностями, так это еще не довод против коренной реорганизации народного питания.
Я хочу обедать, ужинать и завтракать в спокойной обстановке, вдали от шума городского и непременно на свежем воздухе. К тому же мой желудок нуждается в предобеденном вояже, который, как известно, весьма способствует улучшению аппетита.
Не находите ли вы, товарищи, возможным превратить Озерки в кольцо коммунального питания?
В фельетоне Аркадия Лесного «разрабатывалась» проблема одежды. Очевидно, главный портной Магнитогорска не терял зря времени. Мысли Якоря, одетые в блестящую фельетонную форму, казались теперь более привлекательными, а толпа недалекого будущего, шествующая сквозь фельетон, пленяла богатством красок и радовала глаз гармоническими красками и линиями одежды.
Здесь Якорь нашел блестящего пропагандиста своей идеи.
Также внимательно Павел прочитал очерки о последних литературных новинках, рецензии о музыкальной олимпиаде, отчеты клуба философов, референцию о съезде поэтов, просмотрел полосу спорта, полосу новинок науки и техники, пробежал глазами проблемный рассказ, мельком взглянул на полосу сельского хозяйства и, пропустив официальный отдел, углубился в чтение отдела «Будем строить».
В этом отделе клуб архитекторов знакомил население с утвержденными проектами объектов строительства в предстоящем строительном сезоне. Тут же сообщалось о свертывании на год производства моторов для самолетов ввиду перепроизводства в этой отрасли. Клуб электриков сообщал о постройке новой аккумуляторной станции для нужд электромобилей, судостроители делились своими соображениями о новых типах уже заложенных трансатлантических пароходов, останавливаясь, главным образом, на усовершенствованиях, внесенных в систему управления по радио. Тут же приводился расчет требуемого количества рабочих рук по районам.
В конце отдела, обведенном рамкой, расположился отдел статистического адмцентра.
Вчера население Ленинграда составляло 11 миллионов 783 тысячи 656 человек.
Зарегистрировались на годичное пребывание:
мужчин — 6 311 155 чел.
женщин — 4 916 820 чел.
Потребность в рабочей силе в текущем году выражается в 8 600 000 чел.
Лица, достигшие 40-летнего возраста, по желанию могут быть зачислены в запасный фонд рабсилы.
На текущий месяц работ регистрация начата.
Отложив в сторону «Вперед», Павел взял магнитогорскую газету «Проблемы».
Так же как и все газеты, она была отпечатана на 24 полосах. Первые шесть полос были заняты сообщениями, радиограммами, постановлениями Совета ста и другим газетным материалом всесоюзного значения.
Эти шесть полос не набирались в Магнитогорске. Они передавались из Москвы по всем крупным городам Республики [11], а здесь вверстывались в отдел «Новости советских республик».
Четыре полосы, а иногда и больше занимала местная жизнь. Две полосы были отведены спорту и физкультуре. Четыре полосы забирало себе искусство. По две полосы были отведены сельскому хозяйству, науке и технике, экономике и строительству в Республике и по одной полосе для отделов «Будем строить» и «В последний час».
Стандартность в расположении материала имела то неоспоримое преимущество, что каждый человек в Республике, где бы он ни жил, куда бы он ни приезжал, мог в любой газете быстро отыскать то, что для него представляло наибольший интерес.
Перелистывая полосы газеты, Павел с удовлетворением остановился на радиограмме, которая сообщала о том, что Совет ста на сессию выносит («по упорно циркулирующим слухам») вопросы энергетики и звездоплавания. Но, вспомнив заседание в редакции, Павел понят, что это лишь один из маневров Нефелина.
Догадка Павла подтверждалась на каждом шагу.
Просматривая газетные полосы, ласкающие взор гармоничным сочетанием шрифтов, обилием иллюстраций и приятным цветом глянцевитой бумаги, Павел то и дело встречал статьи и заметки, подогревающие интерес к межпланетным сообщениям.
Искусная рука Нефелина чувствовалась в каждой полосе.
Хитрый дипломат подстерегал читателя на каждом газетном развороте.