Запах Вереска (СИ)
*
Кайрен не помнит, почему любит серый цвет. Может быть, потому, что это цвет грозовых облаков? А может быть потому, что им блестит острый клинок из зачарованного серебра, которым он с наслаждением вырезает замысловатые узоры на кричащем Валентине? Или это из-за луны, холодной и отрекшейся от него? Кайрен не знает.
Но ему определенно нравится в Вампирском Дворе. Особенно его столица. Настолько тихая и мирная, что радует глаз. И этот пестрый алый, на который волк натыкается на каждом шагу, пока идет по мощеным камнем улицам. Вокруг не слышно ни души, только умопомрачительный запах, витающий в воздухе. Волк жмурится и с наслаждением облизывает окровавленную пасть. Теперь он знает, каковы на вкус Высшие вампиры. Альфа неспешно выходит из покореженных главных ворот и направляется прочь, оставив за собой город с призраками и прибитого кинжалами к дверям собственного замка Валентина. С вырванными крыльями, обезображенного до неузнаваемости, с обглоданной левой рукой и скулящего от боли. Млэк-Алаин усыпан медленно гниющими телами...
Черный оборотень ходит по земле проклятьем. Для него нет ни дня, ни ночи. После него остаются только горы трупов и алые реки. На нем клеймо смерти, и в глазах отражается сама Бездна. О нем знает каждый, и нет дома, где бы ни молились, чтобы волк прошел мимо. Потому что он не щадит никого, и выследить его не может никто. Словно призрак, приходящий из ниоткуда и уходящий в никуда.
Земля уже покрыта белым покрывалом снега, и вовсю воют северные ветра. Метель пробирает до костей и гонит в теплый дом. В этом году зима еще более сурова, и оборотни пытаются укрыться в стенах Белокаменного города. Они уже знают о случившемся в Млэк-Алаине. И, кажется, что война, наконец, окончена. Им так щедро подарили победу! Но вот Совет оказывается совершенно не готов на очередном собрании обнаружить вальяжно раскинувшегося на одном из тронов черного альфу. Старые волки отлично знают, зачем он пришел, но все равно пытаются показать, как рады его возвращению. Меж тем уже вызвав своих воинов. Но стоит тем только оказаться в огромном зале, как все двери за их спинами мгновенно захлопываются, и слышится скрежет замков. Магия наполняет комнату и клубится вокруг альфы. И когда он поднимает на них глаза, то в них нет ни одной эмоции...
Кайрен не помнит, почему любит серый цвет. Может это из-за цепей, которыми он обматывает выпотрошенные тела и вешает их на стене зала Совета? А может, это из-за проклятия, серебром горчащего на языке, которое берет город в ловушку? Или дым, которым окутаны горящие крыши домов? Он не знает.
Черный волк сидит на высоком заснеженном холме и не отрывает глаз от полыхающего города. Острые уши недовольно дергаются от криков и воя, царившего внизу. Там горит все, начиная с обитателей города и кончая каменными стенами. От младенца до немощного старца. Неплохой вышел костер, жаль только, что это не продлится вечность.
Опять идет снег. Он сверкающими льдинками опускается на черный мех с проседью и тает, коснувшись плеч. Скоро опять метель. Златоглазый альфа поднимает морду и, не отрываясь, смотрит на темно-серое небо без малейшего просвета. И все-таки он ненавидит серый.
Потому что серый – это цвет... Пепла...
====== Спрячем наши лица... ======
Все начинается с боли, сопровождаемой ненавистью,
Которая разжигается бесконечными вопросами, на которые никто не ответит.
Позор покрывает твое сердце и разрывает тебя на части,
Прямо как латентный рак.
Нет, я не верю, что люди рождаются убийцами,
Я не верю, что мир нельзя спасти.
Как мы сюда попали и когда все это началось?
Невинный ребенок с шипом в сердце...
В каком же мире мы живем?
Здесь любовь разделена ненавистью.
Теряя контроль над своими чувствами,
Мы, должно быть, всю жизнь проводим в мечтах.
В таком холодном мире...
Ты в своем уме? Где же стыд?
Время проходит, и ты не можешь включить перемотку.
Кого винить и где все это началось?
Есть ли лекарство от твоей болезни, неужели у тебя нет сердца?
Нет, я не верю, что люди рождаются убийцами,
Я не верю, что мир нельзя спасти.
Как мы сюда попали и когда все это началось?
Невинный ребенок с шипом в сердце...
12 Stones – “World So Cold”
Наши дни
День только-только начинается, но в Блодхарте уже кипит жизнь. Снаружи слышны голоса рабочих. Джулиан, как всегда, рычит на распустившего лапы ангелоликого Уолтера. Маркус еще утром увез своих «девочек» разорять столичные бутики. Если Эрика не скупит половину шмотья всего Эдинбурга, Алан перекрасит волосы в оранжевый, наденет розовую балетную пачку и будет горланить песни Джастина Бибера под окнами Кайрена Валгири. Однако в подруге он не сомневается. Эдварда тоже дома нет. Он опять уехал по делам семьи, а о лапушке-дядюшке вообще ничего неизвестно. Он еще вчера сорвался среди ночи и укатил, Бог знает куда.
Старинные часы на каминной полке бьют час дня. Через два-три часа Джер постучится в дверь кабинета и позовет на обед. Только как-то непривычно садиться за стол не всей шумной толпой. Высокие окна распахнуты, и легкие шторы колышутся при каждом порыве ветра. Он приносит тихий шелест деревьев и пряный аромат травы. Лучи солнца играют на потертых корешках книг и блестят маленькими искорками пыли.
Они яркими бликами ложатся на чертежи, разбросанные по всей поверхности стола. Перед ним многочисленные счета, эскизы, планы, списки, отчеты. Экран ноутбука выключен. Работа почти уже закончена. Остались только руины в глубине леса и дорога. Именно их чертежами он должен сейчас заниматься. Но работа совершенно не идет в голову. Вместо этого в мыслях все время крутится последний разговор с Дианой. И впервые в жизни Алан не уверен, что поступает правильно. Теперь он понимает...
Флешбэк
- После этого Ри сошел с ума. Он выследил их всех, одного за другим... Искра, запертая в нем, вырвалась наружу и пропитала всю его кровь. Она убила в нем человека и превратила в зверя. Он исчез на долгих тридцать лет, – онемевшими губами прошептала Диана, – я же в тот день потеряла нашего ребенка и чуть сама не умерла, если бы не наш отец. Он нашел меня вовремя и вытащил. Ему не нужно было ничего говорить мне, я и так все уже знала. Он сделал все, чтобы Валентин не напал на наш след и, вернув нас к Маркусу, помог исчезнуть. Мы уехали настолько далеко, чтобы больше никогда не встречать на своем пути ни одного знакомого лица: ни врага, ни друга. Год ушел на то, чтобы Маркус пришел в себя, а стая оправилась от тех событий, но мы не забыли... Мы искали его так долго, не теряли надежды, что он когда-нибудь вернется. До нас часто долетали слухи о черном альфе, зверствующем в Драгмирии, но напасть на его след не удавалось ни нам, ни им. Марк разрывался между мной, братом и стаей. Он чувствовал Кайрена, но с каждым днем связь слабела, и надежда тоже. А потом родился Уолтер, и Ри вернулся... Мы не знаем, как он нашел нас, как добрался. Просто однажды утром мы нашли его сидящим на крыльце дома со спящим малышом на руках. Со дня смерти Иви это было впервые, когда он перекинулся обратно. Если бы ты только видел его, Ал... Он был такой изможденный, исхудавший и с таким пустым взглядом. Он даже не заметил нас. Просто сидел и, не отрывая глаз от горизонта, укачивал Уоли. Думали, что сами с ума сойдем. Кай остался с нами, но Марк еще долго дергался, когда брат отсутствовал больше часа. Кай не ушел, он был рядом, когда родился Эдди, поднял стаю настолько, что мы опять стали сильней. Только в самом Ри что-то сломалось... Навсегда...
Он пораженно молчал. Весь окаменел не в силах издать хоть один звук, а внутри была целая мешанина чувств. Все то время, пока Диана говорила, Алан с неверием смотрел то на нее, то переводил взгляд на портрет Ивона. Он всем своим естеством чувствовал то отчаяние и горе, которое все еще лежало на этих хрупких опущенных плечах. Она говорила, не отрывая глаз от картины, но перед собой не видела ничего. Женщина рассеянно погладила побелевшими от напряжения пальцами бок кружки и целиком погрузилась в прошлое. Заново переживая те события и все еще слыша предсмертный крик брата.