Харассмент в сине-голубых тонах (СИ)

- Константин, расслабься, Костя, слышишь, расслабься, ты меня не пускаешь, - слышал я, но ничего не мог поделать.
- Ты себе делаешь больно, Костя, - увещевал он, - Ты впустил только головку, расслабься, - он начал гладить мне поясницу.
Боже мой, только головка?! Какая боль! Как все эти геи занимаются таким сексом?! Мне казалось, что меня растянули до самого-самого предела и сейчас я порвусь. И это только головка! Что будет, когда он войдёт полностью?! Я даже пожалел, что опрометчиво отказался от алкоголя.
Постепенно, миллиметр за миллиметром, как я чувствовал, он продвигался вперёд, вырывая из меня глухие стоны в подушку.
Я как-то выдержал это. Жив, относительно здоров. Нахожусь в сознании. Болит анус. Чувствую, мышцы сфинктера болят. Слишком растянуты были. Он заверил, что повреждений нет, что он меня не травмировал. Но больно. Не так сильно, как в момент проникновения, но весьма ощутимо. Удовольствия никакого не получил. Да и не ожидал. Думал, о том, что лишь бы не порвал мышцы, я читал, что такое бывает.
Это очень странное ощущение. Я взрослый мужик, глава семьи, муж и отец детей, лежу в постели голый с другим мужиком, который сейчас оттрахал меня в задницу. Меня, натурала, оттрахал в задницу. Это в голове не укладывалось.
Очень странно. Ты лежишь в постели, голый, но рядом с тобой не жена. Не нежное женское тело, гибкое, стройное, с мягкой упругой грудью, которую ты берёшь руками, ласкаешь, пальцами щекочешь затвердевшие соски, с плоским гладким животом, по которому скользишь ладонью и медленно ныряешь между длинных стройных ног, где под пальцами влажное ждущее уже раскрытое отверстие. Где ты вводишь пальцы в это влажное тепло, а большим ласкаешь клитор. Твоя женщина, с томным вздохом, раскрывается перед тобой ещё больше. Постанывая, она разводит стройные бёдра, готовая к большему.
А здесь ничего этого нет. Твёрдая широкая мужская грудь, хорошо ещё безволосая. Маленькие, как бусины, соски, с маленьким околососковым кружком. Мощные руки с твёрдокаменными мышцами. Широкая челюсть. Твёрдый рот. Твёрдые губы. Твёрдый язык. Когда он впервые поцеловал меня, мне показалось, что мне в рот засунули резиновую палку. Когда целуешься с женщиной, совсем другие ощущения. У женщин ведь мягкий ротик, нежные губы, мягкий ускользающий язычок.
А самое главное отличие, разительное, это то, что вместо гладкого мягкого женского лобка переходящего в мягкие влажные половые губы здесь огромный эрегированный каменный буквально, мужской член с выступающими венами, с крупной тёмно-красной головкой. А под ним огромные яйца, как у жеребца. И всё это мужское хозяйство крупнее моего и упирается сейчас мне в бедро. Здесь я в роли женщины.
Он смазал мне горящий анус какой-то мазью и вставил что-то, кажется, свечку. Потом целовал меня очень нежно и смотрел как-то виновато. Конечно, как обычно доставил удовольствие, сделал минет, но сквозь пелену оргазма пробивалась боль.
Он предложил мне анестетик. Я не стал отказываться. Он достал одеяло и укрыл нас. Потом обнял меня и я, возможно таблетка помогла, заснул.
ВЯЧЕСЛАВ.
Мой прекрасный Константин! Наконец-то он стал моим! Я испытывал щемящую нежность, глядя на него, спящего.
Кончив и вынув из него член, я перевернул его на спину, и когда я увидел его мокрые ресницы, я не знаю, что со мной стало. У меня сердце сжалось. Что я наделал?!- думал я, - Я причинил ему такую боль, что он плакал!
Мне хотелось защитить его от всякой боли, волнений и страдания. Я обнимал и целовал его со всей нежностью, на которую был способен. Я успокоился лишь когда довел его до экстаза. Он спокойно спит сейчас. Я нежно поцеловал его и тоже заснул.
========== Часть 7 ==========
КОНСТАНТИН.
Я проснулся. Ох, как прав он оказался, что отложил секс с проникновением на выходные. Как бы я в таком состоянии добрался до дома? Да и дома, как бы при Мире себя чувствовал с болезненно саднящим анусом, с ноющей поясницей? Это большая удача, что можно не торопиться сейчас. Мира считает, что я в командировке, занят очень. Телефон я ещё вчера отключил.
  
Его не было в спальне. Осторожно попытался встать. Ничего, ноги держат, потерпеть можно. При каждом шаге поясницу пронзала боль. Прихрамывая, добрался до ванной. Он был на кухне, судя по доносившимся оттуда звукам. Я принял душ и долго стоял под струями тёплой воды. Отмокал. Кажется, тепло помогло. Как будто стало легче.
Все гигиенические принадлежности были приготовлены на полочке. На вешалке висел свежий махровый синий халат. Я не мог не отметить его заботливость. Привёл себя в порядок, затем переоделся в спальне и вошёл на кухню, наполненную манящими ароматами свежеприготовленного завтрака.
- Доброе утро, Константин, - его лицо озарилось улыбкой, он внимательно смотрел на меня, - Как ты?
- Доброе утро. Терпимо, - сдержанно ответил я.
Он отодвинул мне стул, - Сейчас будем завтракать.
Только бы удалось нормально сесть. Я очень осторожно опустился на мягкое сиденье и чуть не вскрикнул. Да, мои опасения оказались небеспочвенны. Было больно. Я чуть поменял позу и нашёл точку, при которой было наименее болезненно сидеть.
Он встревоженно смотрел на меня, нахмурив брови, - Так плохо?
- Переживу, - ответил я. Что же делать, если мы стали любовниками, надо учиться разговаривать с ним, как подобает любовникам.
- Константин, - он сел напротив, - я предлагаю тебе остаться ещё на одну ночь. Нет, не ради секса. Я вижу, ты плохо себя чувствуешь. Как ты дома будешь в таком состоянии выполнять какие-то домашние дела, общаться с семьёй? Я не думал, что это так на тебя подействует. Оставайся, Костя, если понадобится, я вызову доктора, - он не сводил с меня глаз.
Я и сам понимал, что так будет разумнее.
- Хорошо, - кивнул я.
Тогда нужно предупредить Миру, что задержусь ещё на день.
Мы завтракали. Я молча, он рассказывал истории из своей жизни. Постепенно я увлёкся его рассказом. После завтрака он предложил мне вернуться в постель.
- Я не трону тебя, просто отдыхай, - объяснил. Когда я разделся и лёг, он, к моему смущению, настоял снова смазать мне анус мазью и ввёл новую свечку.
- Теперь спи, мне нужно поработать. Я буду в кабинете.
Он принёс графин с водой, стакан, поставил на тумбочку и вышел, притворив дверь. Я лежал, прикрыв глаза, думая о разном, и не заметил, как заснул.
ВЯЧЕСЛАВ.
Он спит в моей постели, в моей спальне, он в моей квартире. Как бы я хотел, чтобы так было всегда. Чтобы Костя жил со мной. Но я ни за что не хотел, чтобы у него возникли проблемы с женой. Видимо, он её очень любит. Я слышал, как нежно он говорил с ней по телефону. Я не хочу причинять Косте страдания. Пусть будет так, как есть, во всяком случае, пока. Он не гей, а такие, как он, всегда будут любить женщину. С этим нужно смириться и довольствоваться тем, что имеешь. А имею я уже немало. Секс с желанным человеком, таким, о котором можно только мечтать. Мог ли я некоторое время назад предположить, что встречу свой идеал в реальной жизни? Что он будет работать со мной и я смогу видеть его каждый день? А самое главное, могло ли мне прийти в голову, что я уложу этот идеал в свою постель? Да, есть нюансы, он гетеросексуал и он женат. Но в сравнении с тем, что я имею, это, хоть и не мелочи, но можно потерпеть.
Разумеется, я не наивный мальчик и не обольщаюсь. Он бы ни за что, ни за какие коврижки, не лёг со мной, если бы не шантаж с моей стороны. Я не обольщаюсь ещё и в том, что у нас будет идиллия и не возникнет проблем. Всё возможно. Жена может закатывать ему скандалы, я ведь не знаю о её характере, может пригрозить ему разводом, у них дети, он может разорвать нашу договорённость. Может случиться всё, что угодно. Обольщаться точно не стоит. Надо радоваться каждой встрече, каждому поцелую и быть благодарным за возможность держать прекрасного Константина за руки, смотреть в его потрясающе красивые глаза, целовать его нежные губы, впитывать его эмоции. Это очень трогательно, когда он смущается. Куда девается ледяное бесстрастие, холодная невозмутимость? Когда Костя смущается, щеки розовеют, он отводит взгляд, покусывает губы. Видно, он знает за собой эту особенность краснеть и стесняться и стыдится её. Конечно, он же глава семейства, не мальчик, работает на ответственной должности. Но как же он очарователен, когда эта вечная каменная маска исчезает! О, Господь Всемогущий, только не хватало влюбиться! Чувства - это слабость. Если влюблюсь, это станет моей ахиллесовой пятой. Он сможет верёвки из меня вить. Я ведь такой. Внешне большой грозный мужик, меня всегда все боялись - да, я строгий руководитель, умею спрашивать по полной программе - но в душе я добрый. Если Костя поймёт это, мне, образно говоря, конец. Он ведь будет помыкать мной, а я и рад буду услужить любимому человеку. Поэтому расслабляться нельзя. Да и в прямом смысле нельзя, завтра новая рабочая неделя.