Трон тысячной лжи (ЛП)

Те же самые монархи, которые пытались опровергнуть мою личность и бросить меня в темницу на всю оставшуюся жизнь, теперь собирались выставить передо мной своих подходящих сыновей в качестве потенциальных мужей. Те же члены королевской семьи, которые насмехались над моими притязаниями на корону, кланялись и кивали и делали все возможное, чтобы привлечь моё внимание. И моё хорошее мнение.
Без сомнения, сегодня они ненавидели меня так же сильно, как и полгода назад, но теперь моё положение имело силу. Власть, которую они отчаянно хотели захватить. Я больше не была осиротевшей бродягой, умоляющей их о внимании. Теперь я была наследницей Короны Девяти. И я буду их королевой, нравится им это или нет.
Особенно это крыло было бы битком набито людьми. Я была уверена, что это происходило много раз в моё отсутствие за последние девять лет. Я могла бы подождать, пока празднества не закончатся и всё снова не уляжется. Но… честно говоря, мне не терпелось заняться чем-то целенаправленным, чтобы занять своё время. И мой разум. И более того, потребность ходить там, где когда-то ходили мои родители, сидеть там, где когда-то сидели мои братья, и быть там, где когда-то была моя семья, была настолько сильной, что ожидание казалось пыткой. Итак, сегодня днём мы с Оливером решили улизнуть из наших комнат, ускользнуть от охраны и рыскать сколько душе угодно.
Я тихонько щелкнула зубами, и он оглянулся. Моя голова склонилась к двери, рядом с которой я стояла. Оливер был начеку, но он понятия не имел, куда идет.
Он двинулся обратно ко мне, пока я доставала ключ из кармана. Как оказалось, в платьях принцесс изначально не было карманов. Но за годы, проведенные в Храме, я привыкла к более простым фасонам и фартукам с глубокими карманами. В начале моего пребывания здесь я попросила свою горничную поговорить с портнихой, чтобы она могла начать пришивать внутренние карманы по бокам всех платьев. Портниха, неуловимая и давняя легенда среди обитателей замка, была должным образом шокирована, но это того стоило. Трудно было отрицать преимущества скрытых карманов в каждом платье. Но особенно в таких ситуациях, как эта.
Бесшумно вставляя в замок большую отмычку, которую мы стащили из офиса садовника два дня назад, я молилась, чтобы поблизости не было никого, кто мог бы услышать лязг механизма. Когда дверь открылась, охранники всё ещё находились на расстоянии, и мы проскользнули в комнаты, которые когда-то были покоями королевской семьи.
Я не знала, что ожидала найти по ту сторону двери, но гнетущая тишина была почти оглушительной. Чрезвычайная тишина, казалось, кричала мне в ухо и вырывала дыхание прямо из моих легких.
Комната была роскошной, как я и ожидала. Конечно, было темно, но слабого света из коридора было достаточно, чтобы я смогла разглядеть изысканную мебель и дорогие детали.
Гостиная встретила нас, идеально оформленная, с обтянутыми шелком креслами вокруг камина, достаточно большого, чтобы мы с Оливером могли войти внутрь, не касаясь стен. Стол в другом конце комнаты был украшен свежими цветами и кружевной скатертью. Горничные были здесь сегодня, чтобы прибраться. На гобелене, висевшем на стене, красовалось Элизийское королевство, наши Алмазные горы и богатые поля. Тот, кто соткал его, был мастером своего дела.
Ничто из этого не было знакомым. Ничто из этого не принадлежало моей семье.
Я не была уверена, чего ожидать. В последний раз, когда я была в этой комнате, согнутые и изломанные тела моей семьи усеивали это теперь безупречное пространство. Пол был покрыт кровью, подошвы моих босых ног утопали в ней. Мой разум не мог убедить моё сердце, что это та же самая комната.
Вот только тишина казалась странно знакомой. Что-то стояло за этим. Что-то… что тянуло за уголки моего сердца и кружилось по краям моего разума.
— Что мы ищем, скажи еще раз? — прошептал Оливер, беззвучно закрывая за нами дверь.
Нас совершенно внезапно окутала тьма.
— Я не знаю, — призналась я, пока мои глаза медленно привыкали к отсутствию света.
  
За пределами этой комнаты располагались спальня, личная женская гостиная, кабинет и гардеробные. А их окна позволяли лунному свету проникать в темноту, придавая им вид светящихся. Но здесь, в этой гостиной без окон, царили сплошные тени и мрак.
Оливер направился к одной из комнат, привлеченный голубоватым свечением и способностью ясно видеть. Он тихо присвистнул сквозь зубы.
— Эти помещения лишь немного лучше, чем монастырские общежития.
— Совсем немного, — согласилась я.
Оливер исчез в спальнях, и я услышала скрип древнего каркаса кровати и последующее вдавливание плюшевого матраса, а затем шелест шелковых покрывал. Оливер застонал громче, чем, должно быть, намеревался.
— Совсем немного, — я услышала, как он повторил мои слова.
Я уже собиралась отругать его, когда моё внимание привлек мягкий звук кружащейся ткани позади меня. Менее агрессивный, чем Оливер, катающийся по кровати, он больше походил на шуршание пышных юбок или шуршание бархатного жакета.
Развернувшись, я прищурилась, вглядываясь в углы комнаты. Камин ждал меня, но больше ничего. Я сделала шаг к нему, моё сердце колотилось о грудину.
— Тесса, — радостно пробормотал Оливер, — ты должна попробовать это. Похоже, твой дядя что-то от нас скрывал. Моя кровать и вполовину не такая роскошная. Твоя такая же? Неужели только меня низвели до низкопробной постели? Неужели моя спина не имеет значения для этих людей? Неужели я был брошен на произвол судьбы в будущем сгорбленного уродства?
К этому времени мои глаза уже полностью привыкли. Они внимательно оценили массивный камин с резьбой по камню и инкрустированными драгоценными камнями. Когда огонь был зажжен, крупные драгоценные камни сверкали на фоне отблесков. Моя память показала мне симпатичный образ из моего детства. Однажды холодной зимней ночью моя семья собралась у очага, отец увлек нас историей о каком-то морском капитане древности, а мама шепотом рассказывала, что означает каждый драгоценный камень. Бриллиант для власти. Рубин для любви. Изумруд для магии…
— Здесь нет магии, любовь моя, — предостерегал меня отец.
Моя мать замерла и выдержала его пристальный взгляд.
— Конечно, нет, дорогой. Конечно, не здесь. Но в старые времена изумруд был камнем силы. Воспламенитель всего волшебного.
Улыбка моего отца дрогнула.
— Тогда, похоже, это ночь сказок.
Её улыбка оставалась неизменной.
— Ты сомневаешься в старых обычаях?
— Я сомневаюсь, что старые обычаи имеют какое-то отношение к этим новым дням, — сказал он, не сердито, но и не по-доброму.
Она опустила голову, тонко демонстрируя его власть и свою покорность.
— Да, ты прав. Забытые сны и бабушкины сказки, ничего больше.
Тогда мой отец зарычал, рычащий, ужасающий звук, который заставил всех нас, детей, хихикать и визжать и внимательно слушать, когда он говорил о кораблекрушениях и морских чудовищах. Но я лежала, свернувшись калачиком, на коленях у матери, прижавшись спиной к её теплу, а её руки уютно обнимали меня. Я думала, что мне это померещилось. Околдованная рассказами отца и прекрасной ночью, разговорами моей матери о магии и старых обычаях. Но теперь я уже не была так уверена. Вспыхнули ли изумруды ярче, когда она протянула руку? Изменили ли бриллианты цвет с голубого на желтый и ослепительно серебристый, прежде чем вернуться к своему чистому белому цвету? Неужели рубины потемнели до цвета крови?
Теперь я протянула свою руку и потрогала инкрустированные камни. Старая магия. О чём стоит подумать после того, как прошло столько времени.
Мифы. Сказки. Глупая история от матери, которая давно умерла.
Лунный свет из одной из спален скользил по камину, отражаясь от изумруда под моими пальцами. Он слабо поблескивал в темноте.
Я нахмурилась, задаваясь вопросом о точном совпадении света и моего прикосновения. Оглянувшись через плечо, я увидела, что на самом деле лунного света не было. Прямой свет не мог проникнуть так далеко в тёмную комнату. Нервы пробежали по моему позвоночнику и заставили волосы на затылке встать дыбом.