Совсем не герой

Джоанна не чувствовала даже намека на свой дар после того, как развоплотила с его помощью Ника. И в этой хронологической линии не пользовалась своими способностями. Вот только преследователи знали о них, раз вызвали именно Аарона.
Ник перевел свои темные глаза на спутницу и смотрел на нее теперь с тем же пристальным вниманием, с каким ранее изучал толпу.
– Почему у меня создается ощущение, – медленно проговорил он, – что случилось с тобой этим летом нечто очень плохое?
  
Чувствуя себя выбитой из колеи, Джоанна открыла рот. Она ждала новых вопросов о нападении, о том, откуда знала одного из преследователей. Но совершенно не представляла, что ответить теперь. «Ты случился со мной. А я с тобой». Вот только произошедшие события этим не исчерпывались. Ее пытался убить Эдмунд Оливер. Как и весь совет монстров. Да и сейчас за ней гонятся. И Ник попал в самое сердце всей неразберихи.
– Как он выглядит? – кивнув на пассажиров, уточнил он.
– Блондин с серыми глазами, – глубоко вздохнув, ответила Джоанна. – Его здесь нет.
Иначе она бы заметила. Красота Аарона Оливера привлекала внимание людей. Они расступались перед ним и провожали взглядами. Так распространял вокруг себя волны камень, брошенный в воду.
Вместо следующего вопроса, к которому уже внутренне приготовилась Джоанна, Ник оценивающе посмотрел на нее, явно принимая решение не давить. Она подумала: «Он знает, что я храню секреты. Причем не умалчивая что-то, пока не наступило более подходящее время, а вполне намеренно». Да, он точно знал.
Они вышли со станции и окунулись в пасмурное утро Лондона. Стеклянно-металлический монолит вокзала выглядел именно таким, каким Джоанна его и помнила: ни намека на минувшие за их отсутствие годы.
Машины и грузовики медленно ползли мимо шагавшей по мосту Блэкфрайерс пары. Они направлялись к лестнице, чтобы спуститься к набережной. Строительные леса с запада и востока загораживали обзор, позволяя рассмотреть на противоположной стороне лишь абсолютно привычный вид на высотное здание, напоминающее бледный парус на фоне молочного неба.
Настороженность Ника слегка ослабла. Они не заметили ни одного монстра с самого Милтон-Кейнса. Джоанна тоже немного расслабилась. Кажется, им действительно удалось сбежать.
– Я думал, что увижу больше изменений, – наконец прокомментировал спутник, выглядывая через перила на поток машин внизу.
– Полагаю, шесть лет – не такой уж долгий срок, – отозвалась Джоанна. – По меркам города. Хотя в личном плане…
Ник криво усмехнулся, выражая согласие с невысказанной частью.
– Знаешь, что самое странное? Я никак не могу перестать думать, что опоздаю на воскресный футбол, потому что раньше всегда вставал в шесть утра и шел сначала тренировать команду младшего брата, а потом на собственную игру.
– Отлично тебя понимаю, – на автопилоте произнесла Джоанна и только затем, осмыслив услышанное, добавила: – Кроме раннего подъема.
Ник усмехнулся чуть удивленно, кажется, сам не ожидая этого от себя, и уточнил:
– Не жаворонок?
– О, нет, – фыркнула она. – Я обычно встаю самой последней. – Ответная улыбка собеседника выглядела такой открытой, что с сердца словно сняли тяжкий груз. – А ты? – Джоанна попыталась представить себе, как Ник бездельничает, – не сумела. Он всегда приходил рано на смены в Холланд-Хаусе, даже на самые бесчеловечно тяжелые, в семь часов утра. Прежде она воображала, как напарник ложится в постель с закатом и поднимается с восходом, подобно спартанцам. – Ты хоть когда-нибудь просыпал?
– Я… – Ник осекся, резко переводя взгляд на что-то впереди.
Джоанна поспешно обернулась. Неужели появился один из преследователей?
Нет, спутник увидел кое-что совершенно иное. Справа строительные леса заканчивались, позволяя рассмотреть южный берег. Она ахнула.
Рядом с Лондонским глазом возник новый заметный объект: полупирамидальное здание. Покатые бока ярко блестели, напоминая бриллианты. А позади строилась еще одна башня: узкая колонна с выступающими зубцами, которые издалека выглядели удобными точками опоры для скалолаза.
В тысяча девятьсот девяносто третьем году было слишком мало небоскребов, но эта новая линия горизонта казалась не менее странной, точно рот с чересчур большим количеством зубов.
Джоанна представила, как карабкается на то недостроенное здание для лучшего обзора. Она сочла мир практически не изменившимся, но сейчас испытала ничуть не меньшее потрясение, чем при перемещении в прошлое. Это был уже не ее Лондон.
– Мы путешествовали во времени, – ошеломленно выдохнул Ник. – В смысле, я это знал, конечно, но…
– Теперь все по-настоящему.
Джоанна понимала. Увидеть дату на билете – одно, а совершенно иной горизонт – совсем другое. Такое нельзя списать на ошибку. Нельзя отрицать.
– Все по-настоящему, – согласился Ник.
Он снова и снова возвращался взглядом к странному зрелищу, пока они не начали спускаться по лестнице. Пока непривычные здания не исчезли из виду.
С набережной, под перекрытиями старого моста Блэкфрайерс, Лондон казался хорошо знакомым. Огромные красные колонны по-прежнему возвышались над водой все тем же призраком города Викторианской эпохи.
Здесь народу было больше, и на узкой дорожке беглецы замедлили шаг. По пути Джоанна начала обращать внимание, как прохожие реагируют на ее спутника. На вокзале она размышляла об эффекте, который производил на людей Аарон, а теперь впервые заметила и влияние на них присутствия Ника. Минуя его, все оборачивались, словно чувствовали притяжение яркой харизмы, и смотрели не с восхищением, как на безупречного Оливера, но с эмоциями не менее глубинными. Так стрелка компаса всегда показывала на север. Джоанна собственными глазами наблюдала за этим воздействием на каждого проходящего: от школьников до спешащих офисных работников.
Интересно, Ник всегда обладал этим качеством? Или люди как-то чувствовали, кем он однажды являлся?
– Ты тренируешь команду брата? – спросила Джоанна.
Ей хотелось узнать побольше о его жизни, хотя, конечно, следовало бы сохранять дистанцию. Прежний Ник упоминал о семье лишь несколько раз и всегда напрягался, когда говорил о ней.
На новое же его воплощение тема, наоборот, произвела успокаивающий эффект.
– Не только брата, но и сестры. Они оба отлично играют. – Взгляд темных глаз потеплел. – Лучше, чем я в их возрасте.
– Ты невероятно хорошо играешь, – выпалила Джоанна.
После его появления команда их школы только побеждала.
– Ты видела мои матчи? – с легким удивлением в голосе спросил Ник.
– Ну… – Девушка почувствовала, что начала краснеть.
Он несколько секунд внимательно смотрел на нее, несомненно заметив румянец, после чего закусил губу, невольно улыбаясь, и собирался сказать что-то самокритичное, однако чуть поколебался и немного застенчиво произнес:
– Я люблю играть. Люблю быть частью команды.
Эти слова прозвучали как признание, словно раньше он никому этого не говорил.
Сердце Джоанны сжалось. Она ни разу не слышала, чтобы прежний Ник выражал столь открытое наслаждение чем-либо. Однажды он заявил: «Я всегда ставил миссию на первое место. Никогда не позволял себе ничего другого».
– А тебе что нравится? – поинтересовался нынешний собеседник с тем же любопытством, с каким сама Джоанна расспрашивала его.
Она сосредоточилась на дорожке под ногами, до сих пор чувствуя приливший к лицу жар, и выпалила, не подумав:
– Я настоящий фанат истории. Обожаю древние предметы.
И, тут же пожалев о слетевших с губ словах, напряглась в ожидании приступа, однако, к ее облегчению, все ощущения остались яркими и незамутненными.
  
– А я в детстве мечтал работать археологом.
– Правда? – удивилась Джоанна.
Они с Ником познакомились, когда трудились волонтерами в музее Кенсингтона. Вот только в то время охотник на монстров находился под прикрытием, поэтому она предположила, что на самом деле он не слишком интересовался историей.