Уроки нежности
Уильям продолжает держать меня за запястье, и, клянусь, его большой палец неосознанно выводит круги на моей коже. Мне щекотно, волнительно и стыдно одновременно. Потупив взгляд, я молчу. Пытаюсь вытащить свою руку из его крепкой хватки, но сталкиваюсь с сопротивлением. Он крепче сжимает мое запястье, не больно, но с силой:
– Не упрямься, Ламботт.
Тяжело вздыхаю и говорю:
– Я очень хочу послать тебя к черту, но мне нужно сдать этот экзамен. Поэтому отпусти мою руку, и я сяду.
Смотрю куда угодно, но не на него. Он разжимает ладонь. Отчего так… так, не знаю, пусто? Тру запястье, чтобы скрыть нервозность, и решаюсь. Хватаю сумку и бегу со всех ног к выходу. Стук моих туфель о деревянный паркет разносится по всей библиотеке. Люди оборачиваются, на лицах читается удивление и неодобрение; кто-то шепчется, наблюдая за происходящим. Я лавирую между столами. Огибаю высокий стеллаж и оказываюсь в узком закутке, скрытом от любопытных глаз. Надеюсь, что найду здесь укрытие.
Внезапно чувствую, как крепкая рука хватает меня за талию. Одним резким движением он припечатывает меня к шкафу. Мое сердце колотится как сумасшедшее, дыхание сбито. Я поднимаю взгляд и вижу его перед собой: глаза горят, лицо напряжено. Вокруг нас книги и высокие стеллажи, но где-то там находятся студенты… хотя сейчас кажется, что мы одни в этом укромном уголке библиотеки. Его рука все еще держит меня за талию, и я чувствую его силу и злость.
– Ты ненормальная? – выпаливает он, обжигая мою кожу теплым дыханием. – Что ты устраиваешь?
Я не знаю, что в моей голове, ведь я не обдумала ни план побега, ни что буду делать дальше.
– Чем ты только думала? – Его брови грозно собрались на переносице, взгляд прожигает насквозь.
– Я не думала, – срывается с губ.
Его лицо слишком близко, мое дыхание оседает на его губах. Он продолжает удерживать меня двумя руками, сомкнув ладони вокруг талии, и эти касания такие горячие, что кажется, будто моя одежда вспыхнет.
– В следующий раз, как захочешь что-то узнать обо мне, – спроси. – Я набираюсь смелости и задираю подбородок.
Он сокращает расстояние между нами, поднимает руку и опускает ее рядом с моей головой, полностью окутывая меня собой. Несколько мгновений смотрит в мои глаза так пристально, словно пытается прочитать мысли.
– А ты скажешь правду? – В его голосе сквозит интерес.
Я сглатываю нервный ком в горле. Быть загнанной им в угол в библиотеке, чувствовать спиной тома книг, а в воздухе его запах – это похоже на сон и пытку одновременно. Все кажется ненастоящим, но чувства максимально обострены. Сложно сосредоточиться, но я все же стараюсь собраться с мыслями:
– По возможности. – И это честный ответ.
Клянусь, я вижу, как уголок его губ приподнимается в усмешке. Она длится мгновение…
Он резко отстраняется и неожиданно берет меня за руку. Ведет вдоль стола. Мадам Башер всем своим видом демонстрирует полную сосредоточенность на книге и притворяется, что не замечает нас, хотя я вижу, как она косится сквозь толстые стекла очков. Маунтбеттен подводит меня к столу и, словно куклу, сажает на стул. Он сам аккуратно раскладывает мои вещи.
– Французская революция, Ламботт, – стучит Уильям пальцем по чистому листу тетради. – Выводи тему.
Я мешкаю секунд пять. Чувствую исходящее от него напряжение. Он молчит.
– Есть битвы, которые не стоят борьбы, – наконец тихо произносит он. – Тебе нужно подготовиться, а я лишь средство для достижения цели.
Я поворачиваю голову. Его лицо ничего не выражает. Ноль эмоций. Красивая мраморная статуя.
– А если ты мне не нравишься?
– Я мало кому нравлюсь, но это не мешает людям мной пользоваться. – Он так сосредоточен на моих глазах, что по телу бегут мурашки.
– Я не хочу тобой пользоваться…
– Чего же ты хочешь? – Его обжигающий взгляд и вопрос застают меня врасплох.
Чего я хочу? Я опускаю глаза на его шею, вижу, как проступают сухожилия и голубые вены на бледной коже. Холодный, ледяной, но пахнущий лесом. Загадка, решить которую мне не по силам. Резко отворачиваюсь и облизываю пересохшие губы.
– Сдать экзамен, – еле слышно отвечаю я.
– Тогда возьми уже ручку.
Я сжимаю коленки вместе, пытаюсь наладить дыхание и справиться с волнением.
– Я и не думал, что ты такая упрямая, – тихо шепчет он мне на ухо.
Его шепот щекочет кожу, и я покрываюсь мурашками, они бегут по спине. Я хватаю ручку и начинаю выводить тему. Боковым зрением замечаю ухмылку на его губах. Он выиграл эту битву. Абсолютный победитель.
Глава 9
НОЧЬЮ ВЕСЬ МИР ощущается иначе. Спокойнее, умиротвореннее и… пугающе. Мне не спится, сколько бы я ни ворочалась. Свет луны, такой яркий, падает на пустую постель моей соседки. Интересно, где она? Разве не должны соседки предупреждать друг друга о том, что не будут ночевать в комнате? Есть ли какой-то особый кодекс? Даже если он существует, Луна о нем явно не знает или не собирается придерживаться.
Смирившись с тем, что этой ночью я не усну, приподнимаюсь с постели и направляюсь к окну. В небе ярко сверкают звезды, а луна огромная, серебристая… есть в ней что-то магическое, заклинательное. В такую полную луну проходили в древности обряды.
Я так грезила оказаться здесь, в академии Делла Росса, что запуталась в собственных чувствах. Исполнение желаний всегда ощущается пустотой? Стоя в этом старинном здании, я вспоминаю, что мечтала смотреть сквозь окна на зеленые швейцарские луга и лес… Лес. Ночью он кажется запретным и смертоносным. Высокие кроны упираются в звездное небо, сухие ветки торчат как когти. Тени деревьев густы и причудливы, словно живые существа, притаившиеся в темноте. Я открываю окно, и в комнату залетает ветер. Он тихо шелестит в листве зловещую музыку, будто лес шепчет мне свои тайны. Перед входом в него есть табличка с предупреждением. Мне плохо видна надпись, но я точно знаю: ночью туда лучше не ходить. Говорят, здесь водятся лисы, а может, и что-то похуже, поопаснее. Быть может, лес хранит секреты этого места, и потому он такой пугающий, суровый и неприветливый.
Каждый хруст ветки, каждый шорох в темноте вызывает легкий холодок страха. Кажется, что за деревьями скрывается нечто опасное, готовое появиться из мрака.
Лес академии Делла Росса живет своей зловещей жизнью, его дыхание ощущается в каждом вздохе ветра. Ночная тьма делает его опасным и таинственным, вызывая первобытный страх перед неизвестным.
Громкий стук в дверь прорезает тишину, и я вздрагиваю. Стук повторяется, и я медленно поворачиваюсь в сторону двери. Мои босые ноги направляются к ней, и отчего-то это кажется плохой идеей. Но я не иду на поводу у страха. Аккуратно приотворяю дверь и, выглянув наружу, смотрю по сторонам. В коридоре, чуть поодаль, вижу Луну. Она идет прямо по коридору. Вот только куда?
– Луна, – окликаю я ее.
Но она даже не поворачивает голову в мою сторону.
– Луна, – зову я чуть громче.
Моя соседка продолжает молча идти вперед. Она, наверное, в наушниках, думаю я. Или под чем-то, подсказывает другой, более гадкий голосок в голове. Под некоторыми веществами мать меня так же не замечала. В коридоре раздаются и другие шаги. Спешные, громкие. Я резко поворачиваю голову и вижу Этьена. Он трет заспанные глаза и, увидев Луну, бормочет:
– Слава богу! – А затем замечает меня и хмурится.
– Она стучала. – Я начинаю почему-то оправдываться. – Может, она потеряла ключ?
Я несколько раз моргаю, и лицо Этьена смягчается.
– Все хорошо, иди спать. Я ее заберу.
– С ней точно все в порядке? – тихо уточняю я.
Этьен кивает и как можно более спокойно произносит:
– Конечно.
Вот только я ему не верю. Он подхватывает Луну под руку и, обернувшись напоследок, желает мне спокойной ночи.
