Безнадежный (СИ)
Записи принадлежали Марэку Онтэрго. Он прорешал весь задачник. Безупречно, идеально, без единой ошибки.
На губах невольно расползлась улыбка. Вот шельмец. Значит, с ним все в порядке, и он до сих пор… такой же болван.
В конце решений нашла приписку. Оправдавшаяся надежда сработала как хороший глоток крепкого вина: тут же захотелось жить и громко, весело рассмеяться.
«Первый вопрос отпадает, он потерял свою актуальность. А вот за ответом на второй я скоро приду. Жди».
Гад. Какой нетонкий намек на те глупые строчки, что нашла под его решением в тот роковой день взрыва (похоже, он вспомнил и этот эпизод). Из-за которых, собственно, все и приключилось. Помнится, второй вопрос трактовался как предложение руки и сердца.
И вот снова.
Задор и предвкушение заиграли в крови. В аудиторию начали заходить студенты и удивленно вглядывались в лицо, на котором застыла нехарактерная для меня улыбка удовлетворения.
Что ж, пусть приходит. Я ведь знаю, что ему ответить. А главное — как.
***
С чувством облегчения и радости я захлопнула экзаменационные ведомости курсантов, которые перехватила в секретариате. Все мои оболтусы благополучно выпустились. Особо выделился Онтэрго, чему нисколько не удивилась. Везде высший балл. Артефакторику он сдал на отлично с особой отметкой, означавшей, что имеет право получить в этой области специализацию.
Я сомневалась, что он воспользуется им. Марэк видел себя военным магом и только. Артефакторика даже в плане защиты и вооружения ему совершенно ни к чему. Хотя, может быть, стоит его переубедить?..
Удовлетворенно улыбаясь, я вернулась в кабинет, скинула мантию, оставшись в легком голубом платье. Оно очень мне шло, подчеркивая хрупкость фигуры, цвет волос и глаз. Может, наряд для работы и несколько неуместен, яркий и праздничный, но сегодня хотелось выглядеть… иначе.
В лаборатории, конечно, нужно было поработать, Алиша как раз хотела помощи в одном эксперименте с родонитом (кажется, магистерское звание девушка получит благодаря изучению свойств этого камня, которые, оказывается, могли как улучшить память, так и стереть ее), но под кожей зудели такие азарт и нетерпение, а под диафрагмой будто комок нервов свернулся, щекоча и тревожа, что мысли сбивались, дыхание учащалось. Сегодня определенно провалю любой опыт.
Оставив помощнице записку с объяснениями, я вышла из лаборатории и направилась домой. Чувствовала себя совершенно готовой к … Чему бы то ни было. Что случится сегодня, да.
По дорожкам между корпусов сновали весело болтающие, улыбающиеся или же погруженные в себя студенты. Для большинства экзаменационные испытания закончились, остаток лета некоторые потратят на практику, часть разъедется на каникулы, другая останется в общежитии.
Прекрасный день! Солнце, скрытое за легкой дымкой, щедро грело землю, в ровно подстриженных кустах вдоль аллей щебетали птицы, пахло только что скошенной травой, цветущим жасмином и почему-то шоколадной глазурью.
Наверное, последнее вдохновило меня заглянуть в кондитерскую лавку и купить коробку пирожных «Вишня в шоколаде». Отпирая дверь в дом, я вспомнила, что Онтэрго очень их любит…
Ужина нет, зато есть десерт, подумалось мне. Тоже неплохо.
Я как раз ставила коробку в холодильный шкаф, когда раздался стук дверного молоточка. Задавила наползающую улыбку, придала лицу нейтральное выражение и пошла открывать.
Первым в глаза бросился огромный букет сочно-красных роз. Местами на лепестках крупных бутонов дрожали капли влаги, в которых радугой преломлялась магия защиты от увядания. Потом перевела взгляд на лицо Марэка.
И не сомневалась, что парадная черная с золотом форма ему очень пойдет. На плечах красовались лейтенантские нашивки (звание лучшие курсанты-огневики получали сразу же после окончания военной школы), на лоб низко надвинут черный берет с императорской эмблемой, заключенной в круг огня, означавшей, что Онтэрго вступил в отряд специального назначения. Мой вчерашний студент смотрел на меня напряженно, пронзительно, все светлеющими яркими глазами.
Волнуется. Вот и правильно.
— Это тебе, — опустив приветствия, Марэк протянул мне розы. — Как благодарность за… За все.
Я спокойно приняла букет, обронила:
— Проходи, — и закрыла за визитером дверь.
Со мной творилось что-то странное. Передалось и напряжение, и пока еще скрытая решительность, напор, которые в Марэке чувствовались. Хотелось и расхохотаться, и резко послать гостя к дархам, внимательно отследив его реакцию, и ласково встретить, расспросить обо всем, и вообще не разговаривать, а молчать, насупившись, и ждать ответных действий.
Но больше всего хотелось другого… И чтобы отвлечься от этого желания, от которого, казалось, начала вибрировать каждая клеточка тела, я заговорила:
— Мне тоже надо бы тебе цветы подарить.
Онтэрго, сняв берет, недоуменно посмотрел на меня.
— В качестве благодарности. Ты ведь меня спас тогда, в лаборатории, — я осторожно коснулась нежно-бархатистых лепестков роз, спрятав глаза. Все же невероятно пронзительный у него взгляд, бросающий в жар. Мне и без него нелегко.
— Ерунда, — Марэк шагнул ближе, я отступила.
— Вовсе нет. Ты какие больше любишь, кстати? Хочешь, гладиолусы подарю? Или антуриумы?
— Элейна! — Онтэрго нахмурился. — Дарить цветы буду я. Тебе. Всегда.
Я, фыркнув, пожала плечами:
— Все же ты несговорчивый.
А после повернулась и отправилась на кухню. Защита защитой, а этот прекрасный букет требовалось поставить в воду.
Кран привычно гудел, пока я промывала обнаруженную в шкафчике под раковиной вазу. Смотрела в окно, выходящее на кусты шиповника во дворике, а перед мысленным взором были вовсе не зелень и набирающие цвет ягоды.
Китель, конечно, упрямцу шел… Но как хорошо было бы расстегнуть, снять его, запустить руки под белую форменную рубашку, чтобы дотронуться до гладкой твердой кожи, пахнущей миндалем и мускусом, чтобы просто ощутить, насладиться, отпустить себя, убедиться, что теперь он снова рядом…
Да, я сильно соскучилась, признаю. Мне очень его не хватало. Только ведь все равно придется сказать нет… Есть спутники жизни, не претендующие на твою свободу, Марэк де Онтэрго не из таких. Он потребует меня целиком: тело, душу, время, страсть. Да я и вовсе замуж не собираюсь, это сильно отвлечет. А меня ждут множество открытий и интереснейшая работа в лаборатории, а не хозяйство, быт и кольцо на пальце.
Наполнив вазу, я оставила розы на подоконнике, повернулась и налетела на Марэка, неожиданно оказавшегося за спиной, головой ударилась о его подбородок.
— Дарх треклятый, ты мне ноги оттоптала.
— Какого демона ты ходишь неслышно? — вырвалось у нас одновременно.
А потом эти большие горячие ладони оказались на моей спине и талии, жар от них так ярко чувствовался сквозь тонкую ткань платья, на него откликалась моя магия. Я стремительно пьянела без вина и с трудом сохраняла невозмутимость. Ореховые глаза смотрели в мои, пленяя, лишая связи с реальностью, приблизившиеся губы манили…
— Чай? — звонким голосом спросила я, предотвращая… новое столкновение.
Онтэрго моргнул, выпрямился.
— Цветочный не буду, — хрипло произнес.
— Жаль, — я опустила глаза. — Есть только такой.
Руки сами против воли тянулись к нему. Ну ладно тогда. Да и стремление это вполне невинно, по сравнению с тем, чтобы раздеть его. Одну ладонь положила на плечо Онтэрго — удобно вполне. Пальцами другой руки крутила золотую пуговицу кителя. Сознание вновь заполонил кисель влечения. Необычные ощущения, да. Но, в конце концов, опыт с мужчиной, вероятно, несильно отличается от поэтапного эксперимента в лаборатории, когда двигаешься от простого к все более сложному. Или отличается… И очень. Почему-то за работой голова так не кружилась, а губы и тело не горели в ожидании поцелуев и прикосновений.
— Хотя, знаешь, буду, — услышала я шепот у самого уха. Горячее дыхание опалило висок и шею, будоража, рука дразняще и невесомо скользнула по спине, пальцы зарылись в волосы, разрушая прическу.