Орда встречного ветра

— Вся система ветряного распределения разрушена. Фрикционная плита, камин с принудительной системой вентиляции, паровой двигатель для ванной. Даже стол с воздушной подушкой, на котором мы играли в шайбу.
— Куда идти?
714
— Туда, в конец коридора. Я буду ждать вас здесь. Гувернантка оставила лопату перед дверью.
Мне вдруг стало крайне неуютно. Гувернантка? Я почувствовал себя здесь совершенно неуместно, словно любопытный зритель. Угодивший в ловушку? Зачем я вообще сюда явился? Что хотел себе доказать? Свой благородный титул, не так ли, всегда одно и то же? Быть благородным, помогать. Князь, конечно, но какой любезный. Кто в Орде смог бы понять, почему я здесь оказался? Сов? Да, он бы понял. Делла Рокка берется за лопату, не готовый довольствоваться, как повелось среди его предков, одним лишь дворянским титулом, былыми благородными свершениями. Делла Рокка, который хочет заслужить ту репутацию, что полагается ему по статусу.
Я всегда держался в стороне от возможностей, что открывал передо мной мой статус. Чтобы слиться с Ордой, стать обычным ордийцем? Нет, скорее, чтобы вернуться к истокам благородства, на которое указывал мой род и которым он, увы, пренебрег, предпочтя ему помпезность и игру чинов. Достичь его и воплотить. Сдержанно, без блеска, в будничных вещах. Я взял лопату и открыл дверь. Помещение под южным сводом, по всей видимости, ранее походило на основной зал, но было богаче и уютнее. Теперь же оно было выворочено и засыпано песком. Я закричал, стал звать, но безрезультатно. Начал осторожно приподнимать лопатой глыбы камней и кучи хлама. В обувь набилась куча песка. Я нащупал ногами место понадежнее и принялся копать.
Что я здесь делаю?
 ) 
 Итак, еще раз:
— Если говорить фундаментально, то ветер это: 1 — скорость, 2 — коэффициент вариаций — ускорение-
713
замедление и 3 — переменная степени колебаний и турбулентность. Система записи также включает обозначение субстанций: ветра, насыщенного дождем или частицами; форм, что касается вихрей и контрволн, и эффектов — например, эффект Лассини, который записывается при помощи тире. В общей сложности используется двадцать один символ, все они заимствованы из обычной формы письма, и их вполне достаточно, чтобы дать исчерпывающее описание ветра.
— Кто придумал эту систему?
— Скриб 8-й Орды, Фокк Нониаг. Она почти не изменилась с тех пор.
— То есть мы пользуемся этой дурацкой системой уже пять веков?
— Да. Но вы взгляните на экономичность средств: скорость никогда не записывается как таковая; обозначаются только вариации этой скорости, на основании доминирующего ветра, который указывается в начале строки, как нотный ключ. Зефирин записывается а, стеш ã, шун â, блиццард ä и ярветер å…
— Это первые шесть форм ветра. А три последние?
— Мы их не знаем, балда!
— Я в курсе, Маэстро, но мы могли бы заранее подготовить для них символы.
— Ладно, насчет колебаний, маленькое напоминание для Кориолис. Слово «порыв» имеет очень точное значение у скрибов. Оно обозначает скачкообразный, прерывистый, эрратический характер ветра при шквале. Когда колебание не так ярко выражено, менее отрывисто, или когда поток колеблется совсем легонько, то речь идет о «турбуле». Турбула обозначается точкой, как над ё, только одной, вот так «˙», или двумя, «¨», если вибрация посильнее. Порыв обозначается тупым ударением «`». Понятно?
712
— Да!
— И напоследок, пару слов о блаасте. Это дикий шквал, почти взрыв, с которым мы вчера несколько раз столкнулись…
 
— На равнине, когда Голгот нас еле поднял на ноги?
— Да… Он обозначается «!».
— Буран, это же двоеточие «:»?
— Не подлизывайся, принцесса!
— Я просто пытаюсь запомнить.
Она снова улыбнулась. Красота ее была заразительна, она разливалась, как ликер, одурманивала. Кориолис… Я понимал, почему Ларко так пылал к ней. Эта девчонка порою вызывала неудержимое желание. Перед ее глазами еще можно было кое-как устоять, хотя они, как ты сам и говоришь, Ларко, «переливаются из синевы ночи в синеву тучи», в зависимости от освещения: но вот ее губы. Караколь обнимал ее за талию, целовал в шею, тихонько отнимал у нее перо, она шла на поводу, протестовала, дрожала. Мерзавец.
 π 
 Прошло минут пятнадцать. Меньше? Мне все же удалось найти подходящую точку опоры, и, стоя на какой-то квадратной доске, я методично стал окапывать завал вокруг себя. Тщетно.
Песок размеренно стекал с амбразуры крыши. Он ниспадал тонким занавесом, то желтым, то красным. Я присел на корточки, сдвинулся на шаг в сторону по доске и… И мне послышался какой-то хрип. Дыхание, где-то совсем рядом. Я поднял доску из песка и переставил ее на новое место, чтобы продолжить копать с другой платформы. Ровно в том месте, откуда я убрал доску, показалось что-то синее, засыпанное песком. Ткань. Рубашка. Я стал раскапывать руками… Торс. Холодный.
711
Моя рука тут же нырнула под рубашку. Нужно было его ощупать. Меня всего передернуло. Я стал рыть неистово, лишь бы откопать голову, вытащить его. Скорее! Скорее! Еще чуть-чуть, вот он, я вытащил его! Глаза его были широко распахнуты, и я готов был поклясться, что он сейчас заговорит. Кто-то стал трясти его, стал трясти его прямо у меня на глазах, еще и еще. Этот кто-то был я. Я истошно кричал, сам того не замечая. Но он был холоден. Мой взгляд метнулся к доске. Это я уложил ее ему на грудь, я ходил по ней, это я ходил по нему. Это я его задушил.
— Вы его…
Женщина стояла на пороге и смотрела на меня. Паника. Она посмотрела на доску, на тело своего то ли мужа, то ли любовника, на меня.
— Вы его…
— Да…
— Нашли.
— Да.
— Теперь ступайте.
 ) 
 Поскольку начинать все равно нужно было с основ, то для транспозиции я выбрал зефирин. Воспоминания. Когда мне было восемь, ордонатор, который обучал новичков-скрибов, сказал нам выйти из Дырявого Зала и и порядке исключения подняться на самый верх башни. Там, в сорока метрах над Аберлаасом, он рассадил нас по одному, с глиняной табличкой и стилосом в руках, на самом краю башни, ноги наши свисали над пропастью. «Закройте глаза и транспонируйте ветер, который на вас дует. Кто не отметит турбулы, полетит вниз». И не добавил больше ни звука. Ордонаторы вообще никогда не говорили ничего лишнего. Это были мрачные, мелоподобные
710
куклы. Я никогда не забуду этот зачитанный самим ветром диктант. Первая фраза была:
Залп, замедление, застой. Залп и турбула, замедление, залп, застой.
Справа от меня сидел мой лучший друг, Антон Бергкамп. Он был сыном скриба 33-й, Фица Бергкампа, и, согласно всеобщему мнению, ввиду неоспоримого таланта, его прямым преемником. Когда я открыл глаза, меня всего заколотило от вида пропасти, и я в ту же секунду отвернулся, чтобы взглянуть на табличку Антона. Тот исправил турбулу в середине фразы, на тупое ударение: порыв. Порыв?