Орда встречного ветра

] Селем:
 
 
Сфиглярить ты, конечно, профи,
 
гипертрофировать горазд,
 
но ни одной правдивой крохи
 
твой дифирамб не передаст.
 
 
     ¿' Караколь:
 
 
     Графиня-орфография
 
     меня встречать готова.
 
     И рафинированным строкам
 
     охотно внемлет с полуслова.
 
     По анфиладам всех созвучий,
 
     в лучах софитов, вдоль зеркал
 
     веду ее в амфитеатр
 
     под зефириновый вокал.
 
 
 
     Я, всеми фибрами пылая,
 
     к фиоритурам прибегаю.
 
     И строф тончайший аффинаж,
 
     мистификаций антураж
 
     пред публикою оглашает
 
     порфироносный мой типаж.
 
 
 ) 
 Когда молот ударил в гонг, из слуховой трубки в зал полились недовольные крики, то были возгласы распаленной толпы раклеров. Пыл и красноречие Караколя, долгота его строф, стиль: он во всем превосходил стилита. Для раклеров, я имею в виду, не для жюри, — те хмурили брови от некоторых не вполне классических оборотов речи. Общий счет за все раунды появился на цилиндрах: Селем — 68, Караколь — 56. Нам удалось отыграть всего два балла, и я подумал, что должен исполнить свою роль советчика:
336
— Карак, будь осторожен, жюри не особо жалует разговорные словечки. Держись более возвышенного слога, как в последней строфе. Побольше иронии, поменьше тривиальности!
— Хорошо, советник, принято! Рек! Он меня немного раздраконил своими скользкими стишками.
 < > 
 Ни за что на свете я бы не хотела оказаться на его месте. Не знаю, как он справлялся, откуда в нем было столько сил. Не сдаться под напором этого нездорового монаха, этой медузы, подобранной с камня. Мне бы даже за руку его взять было противно. Я покрепче схватилась за Альму и Степпа, чтобы почувствовать себя спокойнее, не так одиноко. Всем нам казалось, что и это состязание, и жюри — все было несправедливым. Я не хотела идти через Малахитовый массив, мы этого не заслуживали, ни одна Орда такого не заслуживала, что бы там Голгот ни вытворил. Сов меня особенно впечатлял. На нем лица не было, когда он ступил во дворец, но мало-помалу он вошел в раж, что-то очень быстро строчил на своей табличке и протягивал Караколю. Они выглядели сплоченной командой, очень мило, хорошо. «Мы выиграем, — повторял мне Степп, — обязательно выиграем, Карак — лучший трубадур на свете, ручеек!» Но я в этом больше не была уверена, во всяком случае, в последний час…
— Монсеньор Караколь, ваш черед выбирать слог для второго тура cappizzano. Каков ваш выбор?
— Я выбираю «кар», раз уж имя мое Караколь!
 x 
 Только на первом куплете второго тура мне стало казаться, что наша победа возможна. После палиндромов я себе уже представляла, как мы идем через Малахиты. На моновокализме перебирала оборудование, необходимое
 
335
для контра в кривец в высокогорье. Я правда рассчитывали на вольностиль, только Селем в очередной раз не ударил в грязь лицом. Но затем он наконец начал выдавать первые признаки усталости. Вполне возможно, изоляция ни вершине столба, вынужденный аскетизм делали его менее выносливым к давлению толпы. До этих пор столкновение проходило на очень высоком уровне, хоть я не специалист в риторике, мне это было понятно как аэромастеру — по плотности концентрации и удерживаемому напряжению вихря. Караколь, например, многое черпал из энергии зала, из смеха публики, дрожи нетерпения, что пробегала по амфитеатру, его вихрь напитывался атмосферой, витавшей вокруг. От него исходило все больше непринужденного очарования, тон его постепенно становился все менее прерывист.
] Селем:
 
 
Для Караколя мои слова прытки,
 
рвутся вверх, как крутой эскарп.
 
Он под звуки моей скрипки
 
онемеет, словно карп.
 
 
     ¿' Караколь:
 
 
     Карета твоя без кучера
 
     и каравелла без парусов.
 
     Побереги свое эго для другого случая,
 
     коль не хочешь накаркать себе врагов.
 
 
 
     Я — Караколь, считай, каракал,
 
     хищный зверь, рысь, сервал.
 
     От клыка моего нет лекарств,
 
     не уйдешь от золото-карих глаз.
 
 
 
     Чистая кварта,
 
     ми бекар,
 
     звонкая трель,
 
     принимай картель!
 
 
334
] Селем:
 
 
Карты сами идут в руки,
 
все четыре короля.
 
Я каре себе от скуки
 
накартежничал, шутя.
 
 
     ¿' Караколь:
 
 
     Под кокардой у тебя пусто,
 
     карильон твой весь заржавел.
 
     Оттого ты и воешь так грустно,
 
     как карибу, потерявший свой пень.
 
 
 
     Так и знай, карапуз, мелкий карлик,
 
     не упустит игры Караколь.
 
     Что б ты там про себя не картавил,
 
     он устроит тебе карамболь.
 
 
] Селем:
 
 
Карикатура у тебя выходит плохо.
 
Точи свой лучше карандаш
 
на шарж…
 
 
     ¿' Караколь:
 
 
     Я рифмую под ритм сфинктеров,
 
     и картечи в моем арсенале
 
     для прицельных словесных выстрелов
 
     побольше, чем пескарей у тебя на привале.
 
 
— Протестую! — завизжал скриб стилита, — нам не дали окончить нашу строфу!
— Протест отклонен! — заорал в ответ Голгот, да так громко, что знаковый судья чуть не свалился со своего высоченного стула.
— Позвольте вам напомнить, девятый Голгот, что об уместности протеста судить может только судья по знакам, — утихомирил его арбитр.