Дайте шанс! Том 3 (СИ)
— Приветик. Как тебе мой новый кардиган? Классный, правда?
— Угу, — улыбаюсь в ответ. Что по поводу ее темно-серого наряда, как по мне, типично бабушкина кофта.
— Посмотри, какая ткань, — продолжает Лена, — потрогай. Ну скажи же, прикольная?
По настоянию Смирновой приходится взяться. Пряжа грубоватая. На голое тело не наденешь. Будет колоться.
И что тут может быть прикольного?
— Ничего ты не понимаешь, — недовольно хмурится Смирнова, ловя мое разочарование. — Между прочим, это кардиган из волос нубийских девочек!
— ЧЕГО?!
— Ну там обычай такой. Когда детям исполняется годик, их стригут. А из волос делают о-очень элитные вещи.
— Писец… Я бы такое не надел.
— Да ну тебя, — фыркает Смирнова и закатывает глаза.
— А из человеческой кожи, случайно, там ничего не делают?
— Ты не понимаешь. Это не просто ткань. Она пронизана энергией детей. Надеть такое… это… это как если прикоснуться к чему-то светлому, божественному! Младенцам неведомы зло, жестокость, лицемерие, другие пороки взрослого мира. Потому что они чистые! Я физически ощущаю всю эту светлую энергетику.
— И поэтому ты вчера не появилась. Хотя обещала. К Нубийцам летала за кофточкой?
— Да нет, — отмахивается Лена. — Кардиган я купила в Париже еще летом. Я бы вчера появилась, но папа настоял сидеть дома. Ну ты сам видел. Приезжали только ребята. И как у вас тут обстановочка?
Как у нас?
Хм…
После вчерашних событий, похоже, в университете восстановилась прежняя мирная жизнь. Правда, с некоторыми изменениями.
Еще перед началом первой пары бросилось в глаза, что прибывающие в университет Высшие и примкнувшие к ним Низшие предпочли не ходить поодиночке. Минимум по трое. И девушек среди них стало меньше. По-видимому, половина решила еще день-два переждать.
Заговорщики из Низших превратились в подобие мышей. Кучкуются себе чего-то, шепчутся по углам. Стоит появиться Высшим, и они тут же разбегаются.
Высшие, естественно, видят происходящее, но не обращают на них внимания. Ну или пока делают вид, что это их не волнует. Из-за всего перечисленного в университете чувствуется атмосфера напряженности.
После второй пары началась большая перемена. Мы с Леной покидаем аудиторию и направляемся в буфет.
Мое дальнейшее обучение в университете, равно как нынешняя относительно беззаботная жизнь, зависли под большим вопросом. Вчера, уезжая к деду, я пребывал в уверенности, что им будут предприняты определенные меры. Однако, к моему изумлению он предпочел ждать окончания съезда, который продлили до конца недели. Попытки изменить это решение оказались тщетными. В общем, мне ничего не оставалось, как хлопнуть дверью и уйти. Теперь же, раз предстояло еще сколько-то пожить прежней жизнью, я не хотел терять понапрасну это время.
— Лен, ну подскажи, клан Вагаевых примкнул к Высшим. Так понимаю, теперь мы вместе. А как овладеть Голосом? Как его взять?
Последний вопрос я задал лишь для того, чтобы не выдать того факта, что им уже обладаю.
— Хм… Не успели к нам присоединиться и уже хотите заполучить Голос, — с претензией бросает Смирнова. — Так понимаю, все будет зависеть от результатов съезда. Ну и от того, как клан проявит себя. Насколько сможет быть нам полезным.
«А задачка-то усложняется. Прежде мне понадобится среди Высших стать своим», — мысленно заключаю, о чем сказала Смирнова.
Мы входим в буфет и останавливаемся. Снова все, как прежде. Низшие толпятся у раздаточной и у столиков, за которыми обедают стоя. Высшие сидят на диванах. Правда, теперь они с теми, кто к ним примкнул. От этого их в три раза больше.
— Знаешь, Андрей, тебе пора познакомиться с нашим кругом, — серьезным и уверенным тоном говорит Лена. — О тебе я уже договорилась. Никто не возражает, чтобы ты к нам влился.
— А как же Верховский?
— Забудь. Теперь ваша прежняя вражда не имеет никакого смысла. Мы поддерживаем друг друга и почти никогда не конфликтуем. У нас запрещены драки, не говоря о дуэлях. Мы можем разве что иногда поругаться. Идем. Я предупредила ребят, что приведу тебя.
Похоже, Лена не просто так явилась на занятия ко второй паре. Так сказать, подготовилась.
По мне, так сдались бы эти Высшие. Но дед вчера настоял быть с ними любезным и ни в коем случае не враждовать. Потому как после съезда он намеревался в том числе с их помощью договориться обо мне с Особым отделом.
Лена отправляется вперед и ведет меня к дальнему столику слева.
Двух человек я условно знаю. Это Ольга и Владимир, с которыми Смирнова познакомила меня в первый день. Третий — Веремеев. Так понимаю, лидер Высших в университете.
Смирнова представляет меня и представляет Веремеева. Мы обмениваемся обычными любезностями, которые произносят при знакомстве.
— Андрей Викторович, сегодня вечером, как обычно, мы будем в Лайн-Апе…
— Это наш клуб, — встревает с разъяснениями Смирнова. — Там хорошо. В будни мы почти всегда там проводим время. Тебе понравится.
— Совершенно верно. Там неплохо. Обязательно приходите. В клубе мы сможем с вами уже все вместе познакомиться и спокойно пообщаться.
— Хорошо. Приеду.
— А сейчас, может быть, вы с нами отобедаете? У нас здесь свой официант. Стоять в очереди необязательно.
— Буду рад пообедать вместе, — с улыбкой соглашаюсь я больше из-за деда. Мысленно же сокрушаюсь, потому как Высшие для меня как были врагами, так ими и остались. Ну или почти врагами. Как ни крути, конкретные претензии у меня пока только к Верховскому.
* **
Детский дом Берник нашел быстро. Социальное заведение оказалось гораздо хуже, чем он его себе представлял. Уж слишком убогим выглядели и сам детский дом, и его обитатели.
КПП с ворчливой старухой, которая вмиг усмирилась, стоило оперу представиться полицейским, большая территория для прогулок, огороженная невысоким кирпичным забором, где сейчас находилась дошкольники. Пока Владислав дошел до основного корпуса, у него появилось навязчивое ощущение какой-то брезгливости ко всему, что тут находилось. Все серое, обшарпанное, старое. Малышня же вообще напоминали копошащихся на земле клопов. В опавшей листве они все дружно чего-то выискивали. Кажется, это были желуди.
— Вы не мой папа?
К Бернику выскочила какой-то чумазый мальчуган. Большие детские глаза полные надежды впились в него, как в родного. Именно они заставили молодого опера остановиться. Внутри что-то дрогнуло.
Лишь теперь Владислав понял, что появившаяся брезгливость это была его психологическая реакция. Можно сказать, защита. Когда пренебрегаешь, когда отторгаешь, оно тебя не трогает.
— Клюев! А ну, отойди от дяди полицейского!
Из входа в основной корпус, куда нацелился Берник, выбежала немолодая женщина с большим платком на плечах.
Мальчик нехотя посторонился.
— Здравствуйте. Я директор детского дома Софья Львовна Третьяк, — подойдя, представилась женщина. — Что опять случилось? Куда наши подопечные опять вляпались?
Оперу понадобилось приложить усилия, чтобы скинуть с себя всякую сентиментальность и вернуть рабочий настрой.
— Здравствуйте. В общем-то, пока никуда. Я разыскиваю Артема Волкова.
— Волкова? А он-то что мог натворить? Он же безногий!
— Ничего не натворил. Мне просто нужно с ним пообщаться, — коротко ответил Владислав, потому как сам не знал, чем подросток может быть ему полезен.
— «Волков?.. Да твою ж дивизию!»
Директриса уже хотела вести опера в здание и опомнилась.
— Ой, совсем забыла. А он сбежал!
— То есть как? Вы же сказали, он безногий.
Софья Львовна учащенно закивала.
— Да, все верно, безногий. И все равно сбежал. Это у нас с этой стороны кирпичный забор. А сзади-то сетка. Мы ее штопаем, а эти охламоны, они же дикари, рвут ее хоть ты тресни и сбегают. Кто на пару часиков в лес или в город бежит, кто на неделю пропадает.
— А в полиции в курсе побега Артема Волкова?
Директриса вытаращилась.
— Не поняла. Вы же сами мне сто раз говорили, чтобы я вас не отвлекала пустяками. Дети все равно же возвращаются. Вы сами мне сказали, чтобы раньше недели даже не смела заикаться. Ну не вы лично. Эти ваши. С уголовного розыска.