Псайкер. Путь изгоя (СИ)

–Тем не менее у него есть все шансы проявить себя.
–Это уже другая часть проблемы. Мальчишка достаточно заносчив. Похоже, он никак не может смириться с тем, что он санкционированный псайкер. 
Верховная настоятельница нахмурилась.
–Всё верно, Валерика. Будь осторожна. Учительский Совет уже заинтересовался мальчишкой, и ни за что не упустит его из виду. Империум захочет заполучить в свои руки столь полезное оружие, так что твоей задачей будет как следует позаботиться о нём. Выбей из него всю эту глупость о том, что когда-нибудь он будет таким, как все. Мальчишка должен понять, что он не более чем живой инструмент. Вижу по твоим глазам, что он тебе не безразличен. Что ж, пусть так, но если не ты взрастишь в его сердце смирение, то это сделает полковой комиссар. 
Валерика на секунду задумалась.
–Я тоже думаю, что ему с его способностями место в рядах псайкеров-примарис, – поникшим голосом ответила она. 
–Верно. Библиарием ему же не стать, да и учитывая его явную склонность к пиромантии... Имперская Гвардия будет его домом. И могилой. 
Верховная настоятельница вздрогнула от этих слов, встала с места, отвернулась к окну.
–Вижу, ты всё так же привязываешься к этим несчастным детям. 
–А как же иначе?..
–Ещё не устала постоянно чувствовать боль и разочарование? Я все эти годы говорю тебе о том, что тебе не спасти их. Никого, никогда. Империум – ненасытный зверь, и ему постоянно будут нужны те, кого ты зовёшь детьми.
Казалось, Валерика стоит не двигаясь, не издавая ни звука, но Методор знал, что она тихо плачет.
–А разве вы сами их таковыми не считаете? Я же вижу, как ласково вы обходитесь со многими из них.
–Твоя правда, – Методор безучастно пожал плечами. – Однако это обычное явление, когда изгой испытывает невольную слабость к таким же, как он. Я просто вижу в них отражение себя самого из далекой молодости, но, Валерика, клянусь Вечным Владыкой: их умерло на моих глазах СЛИШКОМ много. Я уже давно потерял им счёт, а их лица будто растворяются в моём сознании. Мне действительно даже жаль этих детишек, но я знаю, что их мучения будут недолгими. Хочешь небольшой факт из полевых сводок Департаменто Муниторум? Даже если полк Гвардии достаточно удачлив, чтобы пережить первые сражения, жизнь псайкера-примарис лишь в редких случаях составляет больше года, максимум – двух. Слишком быстро они сходят с ума, слишком часто их убивают в спину суеверные гвардейцы. Впрочем, вариантов погибнуть на полях сражений Империума целые тысячи, и я могу тебя заверить: предательский выстрел или штык ещё не самое худшее. 
–Не надо мне этих кошмаров, уважаемый Методор, пожалуйста. Я лишь желаю этим детям лучшего. Думаете, я не понимаю, что не способна действительно помочь им? Наоборот – осознание собственного бессилия гложет моё любящее сердце больше всего. Пусть в моих силах было бы спасти хотя бы каждого десятого…Но у матери забирают всех детей, всех до единого. 
–Тебе стоит излечиться от этого сострадания. Оно лишь отравляет тебя, делает слабее. 
–Извините, но я не думаю, что вы меня поймёте, уважаемый Методор. К слову, мы совсем забыли об Ионе. Что вы можете сказать о ней? 
Старик задумался. Его чашка давно опустела. 
–С ней всё ещё печальнее. Сила девчонки ещё более разрушительна, чем у Руксуса, но ей катастрофически не хватает контроля. Если мальчика ещё можно обучить, пусть это и будет тяжело, то вот Иона…Сегодня я весь день чувствовал, как над ней витают Нерождённые. Они настойчиво шептали над её головой каждый раз, когда она пыталась сконцентрировать свои силы. Боюсь, что школа сильно рискует, оставляя её в своих стенах. 
–И нет никакой надежды обучить её хотя бы какому-то контролю? – тихо спросила верховная настоятельница. 
Методор насмешливо улыбнулся.
–Ты далеко не первая, кто задаёт мне подобные вопросы в отношении учеников, и у всех я спрашиваю: как вы думаете, почему я смог пережить так много сражений? Почему я выжил там, где погибали более сильные, более талантливые псайкеры? Конечно, это удалось мне не без везения, и, хочется думать, Сам Император приглядывал за мной, но дело не только в этом. Просто я прекрасно умею контролировать свой разрушительный дар, вот и всё. Моим надзирателям и возможным палачам просто не за что было уцепиться; ни одного весомого повода для казни. Понимаешь, к чему я клоню? 
  
Валерика сдержанно кивнула.
На самом деле, ей даже необязательно было отвечать – такой могучий псайкер, как Методор, прекрасно чувствовал настроение и эмоции других. В целом эти двое могли бы общаться лишь на ментальном уровне, но Церковь подобное не поощряла, и ни Методор, ни уж тем более Валерика не собирались переходить ей дорогу. 
–Даже если попытаться обучить девчонку, – продолжил пожилой псайкер, – а это крайне тяжело, напоминаю, – то она в любом случае рано или поздно потеряет контроль. Она уже сейчас едва справляется с этим. 
–И…что вы посоветуете мне?
–Ты и сама прекрасно знаешь ответ. 
В тот день занятия закончились достаточно поздно. Скорее проверяя их нынешний уровень способностей, нежели действительно тренируя, Методор задержал детей до самого заката. Когда они закончили, и выглядевший уставшим наставник добродушно отпустил их, солнце уже почти село.
Руксус, Каме и Марианна попрощались с Ионой, которая жила немного в другом корпусе, и в сопровождении Крида направились к себе.
–О, Руксус! Не видел тебя с момента твоего поступления. – Слуга улыбнулся. – Ну как, освоился уже? 
–Привет, Крид. Да, привыкаю понемногу, – понуро ответил мальчик. 
Заметив его подавленное настроение, слуга решил не задавать дополнительных вопросов и молча проводил детей. Всю дорогу Марианна с неприсущим ей восторгом рассказывала о том, как ей понравилось учиться у такого сильно и необычного наставника, как Методор, однако мальчики едва её слушали. Оба выглядели задумчивыми, даже подавленными. Марианна это заметила лишь тогда, когда они уже почти пришли. 
–Да что это с вами? У вас такие лица, будто кто-то умер. 
Каме едва заметно вздрогнул, Руксус нахмурился ещё сильнее; от Марианны это не ускользнуло, однако она промолчала, решив расспросить друзей позже.
В комнате их уже ждали остальные. Сара тихонько играла в углу, Леор привычно разлёгся на своём втором ярусе кровати. 
–Что-то долго вы. Пропустили ужин и вечернюю службу. 
–Сестрёнка! – Сара вскочила с места, бросилась Марианне в объятья. – А ты где была?
–У нас теперь своя программа обучения и другой наставник, который мне, кстати, понравился. А вам, мальчики? – Марианна многозначительно повернулась в их сторону. 
Каме безмолвно подъехал к своей кровати. Руксус, угадав его намерения, помог другу расположиться. Несмотря на то, что Каме и сам умел достаточно ловко обращаться со своими безвольными ногами, мальчик все же благодарно кивнул. Руксус уселся рядом. Таким подавленным друзья его видели впервые. 
Так как никто не собирался нарушать неловкое молчание, Леор взял инициативу в свои руки:
–И что за наставник? Мы его знаем?
–Едва ли, – ответила Марианна, почти не сводившая тревожного взгляда с Руксуса. – Он здесь, по сути, даже не работает. 
–Становится всё интереснее, – судя по голосу, Леору действительно было крайне любопытно. 
–Как ты думаешь, что её ждёт? – негромко спросил Руксус, но Марианна его услышала. Девочка напряглась, напрягла слух.
–Не знаю, друг, но вряд ли что-то хорошее, – таким же полушепотом ответил Каме. 
–Может, наконец скажете, в чём дело? – не выдержала Марианна. – Я как бы тоже была на том уроке, и имею право знать. Чего вы секретничаете, в конце концов? 
Каме и Руксус переглянулись. 
–Честно говоря, мы думали, что ты тоже почувствуешь, – ответил за них двоих Руксус.
–Почувствую что?
–А ты…не заметила в Ионе ничего…скажем так, «особенного»? 
Марианна нахмурилась, вспоминая; Руксус невольно покачал головой.