Бакалавр 9 (СИ)

— Ну, ну… Так, давайте смотреть.
Михаил повернул ключ в замочной скважине — шкаф он запирал. Научен был — сколько всего уже из магазина его попёрли… Просто на глазах иногда вещи испарялись, словно их никогда и не было.
— Так, Каркин, Каркин… Трифон, Илья или Лука? — Мишка вопросительно посмотрел на посланца из областной администрации.
Тот заморгал глазами.
— Откуда я знаю? Есть какая-то разница?
— Имеется… Трифона то сейчас не найдёшь, а Лука с 1806 года семейное дело вести начал. Вон, на верхней полке колокольчик с растительным орнаментом стоит, это Ильи и Луки производство, десятые годы девятнадцатого века. Так мне эксперт из музея определил. Зуб он на него точил, но они же бюджетники…
Колокольчик с полки перекочевал в руки посетителя.
— Цена?
Мишка не замедлил с ответом.
— Что дорого то так?
— Подписной, и к тому же — без трещин и реставрации… — принялся объяснять Михаил.
— Ладно, беру. А, другие позиции? — работник областной администрации указал на листок в руках Михаила.
— Сейчас… Бакулев, Бакулев, Бакулев… — хозяин антикварного магазина начал водить рукой по рядам колокольчиков.
Тут проблем с предложением у него не имелось. Много десятков лет завод Бакулевых российский народ своей продукцией радовал. Понятно, что от Ивана Никитича у него ничего не стояло на продаже, но от Алексея Ивановича имелся один колокольчик, а от сыновей его Прокопия, Николая, Константина, Федора, Алексея и Михаила — тут уж можно было и повыбирать.
— Самих Бакулевых или Куршакова? — по привычке спросил Мишка.
Он то дело чаще со специалистами вёл, вот у него и вырвалось. По привычке.
— Уточните. — опять захлопал глазами посланный за подарками московскому гостю.
— Завод предавался по наследству, и в 1891 году его хозяйкой становится дочь Николая Алексеевича Бакулева — Любовь Куршакова. Последним владельцем завода был сын Любови Николаевны Куршаковой, Валентин Петрович Куршаков. Завод действовал до 1917 года под названием «Наследницы Н. А. Бакулева сын». Вот колокольчики этого периода народ куршаковскими и называет.
— Выберите мне, какой покрасивей, — определился представитель областной администрации.
Мишка не удивился такому выбору — часто такое он слышал. Ну, когда что-то в его магазине на подарки покупали.
Надо покрасивей — сделаем. Хозяин — барин.
— Предложу вот этот. Смотрите — даже с надписью. Вашему гостю должно понравиться.
Надписи на колокольчиках встречаются разные. Через руки Мишки проходили изделия со словами — «Звону много — веселей дорога», «Звени утешай — ехать поспешай», «Денег не жалей, со мной ездить веселей»… На предложенном им сейчас молодому человеку значилось: «Купи не скупись — езди веселись». Хорошая такая надпись, её ещё ярморочной некоторые называют.
— Так, с Бакулевым закончили… — Мишка кивнул на шкаф с колокольчиками. — Теперь Макушины…
Михаил и Василий Макушины на своих поддужных колокольчиках часто помещали изображения орлов. Этот орнамент в народе называли «орлики». Орёл Михаила Макушина отливался сидящим с полураспущенными крыльями, с характерным поворотом головы в профиль, с атрибутами царской власти — скипетром, державой и короной.
Василий Макушин делал другую разновидность этого декора — орёл у него со щитом на груди, двуглавый, также с атрибутами царской власти.
Колокольчика Михаила Макушина сейчас у Мишки не было. Ничего, поедет в Москву колокольчик от Василия. Такой тоже надо поискать…
Обозначенная цена смела улыбку с лица покупателя. Пол списка он ещё не закупил, а выделенные деньги у него заканчивались.
— Ничего подешевле нет? — молодой человек пробежался взглядом по полкам с колокольчиками.
— Барахлом не торгуем, — гордо ответил Михаил.
— Вот этот, сколько стоит? — представитель областной администрации указал на понравившийся ему колокольчик.
— Не продается…
— Почему тут стоит?
— Отложен. Постоянный покупатель деньги копит…
Колокольчик, и правда, был очень интересный. От братьев Ситниковых. Мишка его пока не хотел продавать — пусть кто-то из местных собирателей купит, а не в столицу он отбудет. Редким был рисунок на колокольчике — изображение велосипедиста. Отлит он был в конце девятнадцатого века.
  
На чугунном колокольчике Василия Бородина деньги у посланца из сферы управления областью иссякли.
— Заверните, пожалуйста, мною отобранное.
Сказано это было уже совсем другим тоном, не как в начале. Нотки уважения даже прозвучали. Колокольчиков то в шкафу почти не убавилось, а деньги у него кончились. На выделенное ему он думал пол магазина скупить, но вон как оказывается…
На своих местах остались стоять ямские колокольчики с изображением Георгия Победоносца от братьев Поповых, не покинули полки изделия Семена Шангина, Афанасия и Ильи Катаевых… Михаил не переживал — найдут они своего покупателя. Вятские колокола отличаются благозвучностью и длительностью звучания — не обходят стороной их коллекционеры.
  
Глава 24
 
Аптечная посуда
 
Что Михаил не любил, так это выращиванием картошки-моркошки заниматься…
Как на аркане его Валентина каждый раз на дачу тащила. То ли дело дома в городе — тепло, светло, землю копать не надо. Там же и грядки делать приходится, полоть что-то могут припахать, поливать — всё и не перечислишь.
Сама Валентина чуть ли не с зимы рассаду на подоконниках начинала выращивать и мечтать про садово-огородные дела.
Для дачи и дрова надо было колоть, то одно, то другое ремонтировать… Беда, одним словом.
— Вадим, в эти выходные ты у меня в рабстве, — объявил Мишка ещё в среду Вадиму Анатольевичу.
— Что, к тебе в сельскую местность опять поедем? — тяжело вздохнул профессор.
Вадим Анатольевич тоже не особо любил сельскохозяйственный труд.
— Ничего копать не надо, — сразу же расставил точки в нужном месте Михаил. — На веранде несколько досок в полу поменять Валентина требует. Говорит, что скоро ноги будут под пол проваливаться…
— На самом деле? — удивился Бакалавр. — Что-то я такого не замечал.
— Я тоже…
Не было желания у Михаила полом заниматься, но разве у супруги отвертишься…
— Ладно, помогу. Учти — с тебя будет шашлык и всё к нему положенное.
— Не вопрос…
Плинтуса на веранде убрали в момент. Даже и не сломали. После замены половиц можно будет их и на место поставить.
Подняли одну половую доску, вторую…
— Нормальные доски, ещё бы сто лет простояли… — бурчал Мишка. — Лиственница…
Его мнение Валентине было не интересно. Сказала менять — значит надо менять. Дом то уже не меньше ста лет стоит — так прежние хозяева Валентине сказали, когда его она с Мишкой покупала. Сами они уже тут пять жили, вот и считай. Правда, веранда чуть позже была пристроена, но опять же давно.
Под досками чего только не было. Даже одна серебряная монетка с гербом Российской империи.
— Антиквариат… — улыбнулся Вадим Анатольевич. — В магазине в понедельник можно выставить.
— Точно. — Мишка серебряный пятиалтынный в карман спрятал и сверху по нему рукой похлопал.
Подняли ещё одну доску.
— Вадик, глянь сюда…
— Ну ка, ну ка…
На земле рядком пузырёчки лежали. Грязненькие, но намётанный глаз Бакалавра и Мишки сразу определил — хорошие, старенькие…
Вадим Анатольевич на колени опустился, нагнулся, руку под пол запустил. Еле достал — до земли далеконько было.
— Валентина, тазик с тёплой водой нам принеси, — распорядился Мишка.
— Это ещё зачем? Вы давайте старые доски убирайте. Время уже к обеду, а сделали с гулькин нос…
— Сокровища мы нашли. — повернул голову в сторону супруги Михаила Вадим Анатольевич.
— Какие тут могут быть сокровища? — еле сдержалась Валентина.
Надавал ей Бог работничков — что один, то и другой. Что бы ни делать, только ничего не делать…
— Вот сейчас и посмотрим…
Вадим Анатольевич один за одним начал извлекать на белый свет старую аптекарскую посуду.