Травоядный. Том 1

Я чувствовал, как она расслаблялась, как таяла в блаженстве. Вряд ли кто-то по своей воле делал когда-нибудь для этой свиноты подобное. Оттого всё оказалось так просто.
В какой-то момент я просто поднял руки над её головой и резким рывком накинул цепь наручников на шею! Потянул к себе, давя со всей силы, коленями обхватив её желейные бока. Она тут же принялась барахтаться, не понимая, что происходит. «Нет, сука, это не прелюдия!» Я впился челюстями сбоку в её ухо, дабы она не могла приложиться по мне своей черепушкой! Толстые руки беспомощно пытались достать, схватить меня за уши – но я их прижал, будто кот на охоте.
Ну что, повеселилась?!
Сдохни!
Внезапно я почувствовал, как её тело зашевелилось, нет… скорее, будто мясо под кожей начало бурлить, словно сбегающая каша. Я почувствовал, как напрягается тело, шея твердеет и пульсирует. Она оттолкнулась ногами! Мы вписались в стену с такой силой, что дом сотрясся, угрожая развалиться, словно карточный домик! Сука! Сильный удар! Но хрена тебе, жирная тварь! Я всё ещё цеплялся за неё, а она хрипела, словно харкающий кошка! Затем вновь ударила спиной в стену – я удержался, затем ещё, и тут уже я на мгновение отпустил коленями, и тут же, словно механическим рывком, она согнула торс вперёд!
Меня выбросило вперёд! Несколько кувырков по грязном полу, сбил стойку с заготовками, но тут же вскочил на лапы! А Тата неистово откашливалась, ухватившись за шею, затем бычьими, налитыми кровью и яростью глазками уставилась на меня. Я смотрел на неё спокойно, словно барс на соперника, но чем дольше – тем сильнее перетягивал на себя одеяло Декс. Желваки скребли от напряжения, кулаки сжимались и разжимались с такой силой, будто это могло бы как-то помочь! Рука скользнула под халат, и я уже держал белёное ребро, отложенное для Рихана.
А свинья изменялась: тело начало вытягиваться, спина выпрямилась, и жир уже не свисал мерзкими грудами, вместо этого шкура натянулась, показались правильные силуэты мышц, заплывших прослойкой сала. Только громадные сиськи висели, как две груши. Теперь она куда больше напоминала своего изначального предка – кабана: огромные широкие плечи, рельефные лапы с выпирающими мышцами. Даже клыки, до этого короткие, не представляющие существенной угрозы, выросли, напоминая теперь четыре небольших бивня.
– Лживый ублюдок! Решил, значит, поиграть?! А я была к тебе так добра! – заревела она, от высокого голоса не осталось и следа. – Ты не вернёшься в барак! Я сохраню на память твой сломанный таз!
– Иди на хер! – бросил я, одновременно с тем швырнув в неё угловатую заготовку для лопаты и дёрнувшись в сторону печи.
Она пригнулась, оперившись передними лапами о пол, совсем как дикая, и рванула на меня с свирепой яростью. Окружение будто сжалось, так огромна она была, я ощутил, будто на меня несётся смертельная, неукротимая лавина. Но страха не было, его сожрала жажда битвы Декса и хладнокровие Марка, словно две противоборствующие стихии воплотились во мне, оставив лучшее.
Мир замедлился, как тогда на дереве, я видел всё и вся, глаза перебегали с предмета на предмет в поисках спасения от нёсшейся горы. Я кинулся к печи, мышцы взревели! В руках мелькнул огонь – даже не почувствовал жар рукояти кочерги, красная полоса света прочертила воздух, подбрасывая светящиеся угли вверх. Тата зажмурилась, а я взревел:
– Да сдохни наконец!!!
Кочерга, раскалённая добела в конце, мягко, словно в масло, вошла в глаз Таты, а следом другая рука дёрнулась, и ребро вонзилось прямо в свиную ушную раковину с мерзким чваканьем. Но на том путь её не окончился, сила, с которой она летела на меня, продолжила нестись вперёд, даже после того, как мозг умер. Я выпустил железо и кость и обхватил её голову, стальная цепь впилась в её застывшую морду. Трещащие от потуги мышцы готовы были взорваться, лопнуть, будто плавательный пузырь, обжаренный на костре! Но я не упал, не оказался погребённым под этой тушей! Когти на ногах оставляли глубокие царапины на деревянном полу, вырывали дощечки, пока наконец движение не прекратилось.
  
Я отпрыгнул, тяжело дыша, а громадный труп рухнул с грохотом, поднимая пыль.
– Он явно не этого ожидал от сегодняшней ночи. Печально, – сказал я, присаживаясь, давая отдых ногам, – а ведь ей просто хотелось тра****ся.
А ведь мне явно не должно было хватить сил, чтобы остановить эту махину, как ни посмотри. Да и тот момент, когда время словно бы замедлилось… Уже второй раз.
– Да и силища эта? – я взглянул на свои тонкие дрожащие ручонки, – Как я сумел противостоять этой горе?
Неожиданно какое-то шуршание, исходящее от мёртвой горы, привлекло моё внимание. Голова её была повернута, и из рта с вываленным языком вихреватой струйкой вырвался поток, словно летящая река, сотканная из ветра. Она быстро бросилась ко мне, я было дёрнулся в сторону, но она оказалась быстрее – врезалась в мою грудь, кожа задрожала, мышцы во всём теле принялись сокращаться, я забился в конвульсиях. Но вскоре на смену жуткой дрожи пришло тепло и расслабление. Весь мир озарился, просветлел, и даже жирный труп у моих ног показался не таким уж отталкивающим. Но следом из трупа Таты вырвался другой поток, не похожий на первый. Словно плотная полоса чёрного тумана или дыма, не вихрившаяся, а будто втягивающая в себя свет, пожирая его.
– Нет! НЕТ! – непроизвольно вырвалось у меня, словно потревожил нечто забытое.
Он хлыстом впился в мою кожу и медленно впитался, принося с собой боль и жуткие сожаления, заставляя вспомнить обо всём плохом в обеих жизнях. И вскоре мир потемнел, пелена тьмы постелилась перед глазами. Сознание начало меркнуть…
– Нет… не сейчас. – лишь сумел сказать я напоследок.
Сознание втекало тонкой струйкой, я не мог двинуться. Наконец, разлепив веки, я увидел странную комнату, залитую голубым светом кристаллов на стенах. Окон не было, влажно, пахло сыростью – наверное, подвал или что-то в этом духе.
Я куда меньше, младше – может, лет шесть. Ручки, ножки скованны железными кольцами, вмонтированными в наклонный стол. Рот тоже связан.
Нет, не я – это малыш Декс. Даже младше, чем в первом воспоминании.
Впереди, передо мной, стояла высокое клетка, словно птичья, темная плотная материя, которой она была укрыта, выдавала очертания прутьев. В такой громадине мог поместиться медведь, не то, что птица. Сбоку, слева, высился блестящий стол с различными подготовленный медицинскими инструментами: стальные шприцы, жгуты, скальпели, зажимы и всё в этом роде.
Бам! Тс-сс…
Послышался удар из клетки и шипение. Странное такое. Не такое, как у змей, скорее, словно пересыпающейся песок.
Бам! БАМ!
Клетка сотрясалась, то, что было внутри, очень хотело выбраться. А моё сердце медленно покрывалось страхом и непониманием. Тревога стальными тросами стягивала мозг.
Где Лита?!
Где Фирс?!
Где Алем?!
Что ОН сделает со мной?!
Скри-ип! Дверь, спрятанная за клеткой, открылась, впуская тёплый свет зажжённых факелов, и тут же закрылась. Тук. Тук. Тук. Звонкие удары твёрдого каблука, кто-то медленно, словно растягивая удовольствие, шёл ко мне.
А я метался, бился, стараясь разорвать оковы, сломить стальные кольца. Но естественно, моё тельце не было на это способно.
– Ты уже пришёл в себя? Прекрасно, а то ты совсем не хотел засыпать, такой упёртый. – сначала я услышал голос, мягкий, нежный, мужской, – Твои друзья были куда покорнее. Но опыты над ними были скучнее. Ты же моя вишенка на торте! – он показался сбоку от клетки, в льняном халате, покрытом запекшейся кровью.
Тогда я не знал, кто передо мной, но теперь, когда словно вновь переживал тот момент вместе с Дексом, я мог сказать, кто был передо мной. Низкий лоб, выпуклая надбровная дуга, словно окружающая небольшие тёмные глаза, большая челюсть с плоским носом.