Блеф (ЛП)

Мы с Эйприл были глупыми детьми, когда поженились. Мы были влюблены друг в друга, если это можно было назвать любовью в таком возрасте. Как только ей исполнилось восемнадцать, мы за два часа доехали до Бозмена, ближайшего к Каламити города, и вошли в здание суда, как будто это чертово место принадлежало нам. Затем мы провели выходные в мотеле — это был малобюджетный медовый месяц, — прежде чем вернуться домой и сообщить нашим семьям, что мы поженились.
  
Мы арендовали маленький трейлер, который не понравился ни ее родителям, ни моим. Она работала продавцом в продуктовом магазине за минимальную зарплату. Я устроился на работу в местную строительную бригаду.
Дела шли туго, но мы могли позволить себе арендную плату, бензин и еду. Для Эйприл этого было недостаточно. Ей не понравилось снижение материального статуса. Почему она думала, что все изменится, я понятия не имел. Она знала, что у меня нет денег, потому что, когда она спрашивала меня об этом, я так и сказал.
Но она хотела большего. Дом получше, подальше от трейлерного парка. Новую машину. Новую одежду. Так что я пошел в ночную смену на заправку.
Целый год я выслушивал ее жалобы на то, что я недостаточно зарабатываю, работая на двух работах. Поэтому я работал еще усерднее, отчаянно пытаясь сделать ее счастливой, чтобы наш брак удался. Затем, в редкий свободный вечер, она потащила меня на вечеринку с новыми друзьями. Компания парней играла в покер в гараже и пригласила меня присоединиться.
В тот вечер я выиграл триста долларов.
Две недели спустя, с другой вечеринки, я принес домой пятьсот долларов. Эйприл это понравилось. Так что я продолжал играть. Я находил новые игры, некоторые в городе, но большинство из них были за пределами Каламити. Я быстро научился играть. Блефовать.
Мошенничать.
Затем началась игра, которая разрушила мою жизнь. Она проходила в доме одного парня за городом. Какой-то модник, которому нравилось щеголять своим богатством перед нами, простыми смертными. Он пригласил за свой стол десять человек из тех, кто часто играл. Возможно, если бы я раньше понял, что с кистью у меня получается лучше, все сложилось бы по-другому.
Но в девятнадцать лет я был слишком молод и слишком глуп — слишком самонадеян, — чтобы думать, что меня поймают.
В конце концов, всех ловят.
Богатый парень обвинил меня в мошенничестве. Он набросился на меня, а дальше я мало что помню.
Он ударил меня. Я ударил его. Тогда шулерство в картах было не единственным моим талантом. Я также умел драться.
Я погрузил его в кому на две недели.
Он уехал из Каламити до того, как я вышел из тюрьмы, но, по слухам, он уже не был таким сообразительным, каким был раньше.
Государственный защитник, назначенный для моего дела, сослался на самооборону. Судья разобрался во всей этой чепухе и приговорил меня к двум годам лишения свободы. Два года, которые я заплатил без возражений.
Я бы сильнее боролся за смягчение приговора, если бы знал, что Эйприл беременна.
Она развелась со мной, пока я сидел в тюрьме. Документы пришли в течение первого месяца. Я и с этим не боролся.
Она забрала все мои вещи из трейлера и отправила на свалку. Она опустошила наш текущий счет, оставив меня ни с чем. Она рассказала всему Каламити, что я годами манипулировал ею, что она боялась оставить меня из-за моего характера.
У меня был не ахти какой характер, но я бы никогда не ударил женщину.
Но Эйприл преуспела в том, чтобы запятнать мое имя в городе. За те двадцать месяцев, что я провел в камере государственной тюрьмы, ни одна душа не обратилась ко мне. Ни мои родители. Ни мои друзья.
За исключением Кэти.
Примерно через год после моего отбытия срока она написала мне письмо. Мы почти не общались, кроме коротких записок, но в тот день, когда я вышел из тюрьмы на четыре месяца раньше, Кэти была единственной, кто ждал меня, чтобы забрать.
Она позволила мне пожить у нее, пока я отбывал условно-досрочное освобождение. Она была со мной, пока я налаживал свою жизнь.
Именно Кэти рассказала мне об Эйприл.
Через пять дней после того, как наш развод был оформлен, Эйприл снова вышла замуж за местного адвоката. Джулиан Тош был старше ее на двенадцать лет. А через пять месяцев после моего заключения Эйприл родила девочку.
Сначала я подумал, что Эйприл изменила мне, что ее дочь — дочь этого адвоката. Пуля прошла мимо. Но потом краска отхлынула от лица Кэти, и я понял.
Этот ребенок был моим.
Почти два года в тюрьме, и никто мне не сказал, даже Кэти. В ее защиту могу сказать, что Кэти избегала Эйприл любой ценой, а Эйприл позволила всем поверить, что ребенок от Джулиана. Но по мере того, как малышка росла и черты ее лица — мои черты — становились все более заметными, скрывать правду было невозможно.
Я мог пережить развод. Деньги. Ложь. Но я никогда не прощу Эйприл за то, что она скрывала от меня мою дочь.
Я вернулся в Каламити отцом, и мне потребовалось десять месяцев, прежде чем я смог встретиться с Саванной.
Десять месяцев.
Я умолял Эйприл. Я умолял ее. Но она отказывала мне на каждом шагу. Наконец, я нашел адвоката.
Джулиан, сукин сын, муж Эйприл, управлял крупнейшей фирмой в Каламити, так что мне пришлось уехать за город, чтобы найти представителя. Я не мог позволить себе многого. К счастью, я нашел Эйдена.
Эйден Арчер жил в Прескотте, городке в соседнем округе. В течение десяти месяцев каждое ходатайство, которое он подавал, немедленно отклонялось.
Джулиан не был лучшим юристом, чем Эйден, просто у него было больше рычагов воздействия. Как бы Эйден ни настаивал, факты было не изменить.
Я был бывшим заключенным. Мужчиной, осужденным за тяжкое преступление.
Совпадение — это было единственной причиной, по которой я вообще встретил Саванну. Если бы Эйприл и Джулиан поступили по-своему, мне бы не разрешили даже взглянуть на нее.
Мать Эйприл присматривала за Саванной и взяла ее в кафе. Я шел по Первой улице, заехав в центр города, чтобы отдать чек в банк, и вдруг заметил в окне кафе «Уайт Оук» самую красивую маленькую девочку на свете.
Мать Эйприл не была такой садисткой, как моя бывшая жена. Она позволила мне простоять там, восхищаясь Саванной, целых две минуты, прежде чем отослать меня прочь.
Две минуты с дочерью, разделенные стеклянным окном.
Эти две минуты стали для меня смыслом жизни.
Две минуты в парке. Две минуты на школьной игровой площадке, когда она убегала от своих друзей и учителей, чтобы поздороваться со мной у сетчатого забора.
Каламити был маленьким городком, и, хотя я не мог избавиться от грехов своего прошлого, страдать здесь стоило ради того, чтобы видеть своего ребенка.
Сначала, я думаю, она даже не знала, что я ее отец. Джулиан занял мое место в качестве ее отца. Так что я стоял за кулисами, ожидая своих двух минут, решив, что даже если она не знает точно, кто я такой, она будет знать, что она — весь мой мир.
В конце концов, Саванна узнала правду о том, кто я такой. После долгих лет упрашиваний о встрече с ребенком судья разрешил мне навещать ее в выходные дни. Разумеется, под присмотром. В течение короткого, но прекрасного времени я проводил субботние дни в парке, катая Саванну на качелях или помогая ей перебираться через перекладины.
Пока Эйприл не решила, что визиты вредны для Саванны. Она сочинила какую-то дурацкую историю о том, что Саванна кричала и плакала каждое субботнее утро, боясь наших игр в парке.
Прощайте, визиты.
Это совпало с моей покупкой галереи. Эйприл завидовала тому, что я добиваюсь успеха и наказала меня за это.
Сотрудница службы по делам семьи, которая контролировала посещения, не смогла переубедить судью. Неудивительно. Судья каждую пятницу играл с Джулианом в гольф.
Обращение в суд зашло в тупик. И, в конце концов, это было уже слишком. Для моего рассудка. Для моего сердца. Я согласился на эти двухминутные встречи, отказавшись от серьезной борьбы.