Давным давно была война ... (СИ)

- Знаешь что, Илюша, а расскажи-ка мне все и с самого начала…
Илья рассказал. Рассказал все, без прикрас и утайки, рассказал даже о дурацких мыслях, которые посещали его голову. 
-Вот и батюшкой я стал, исповедался ты мне, - то ли шутя, то ли на полном серьезе выдал Дед. – Одно тебе повторю. Даже если это сон, все будет так, как должно быть. Видать, что-то случилось, что Господь вас призывает что-то исправить, чтоб все продолжало идти так, как должно было произойти. Ты глянь… Светает уже! Всю ночь проговорили… 
-Деда! Я же ушел и не сказал куда! Меня же ищут! Что я творю!
-Успокойся… Я же тебе что говорил? Все будет так, как должно быть, но и от тебя зависит, как все дальше пойдет, от того, что ты дальше делать будешь, как дальше жить… Верит Он в тебя, что все правильно сделаешь…
-Тогда мне пора, деда, надо возвращаться… Мне еще на Рейхстаге расписываться…
-Тогда, с Богом, Илюша… А то я Его уже и позабыл, а вот ты мне о Нем напомнил… А я ждать тебя буду, береги себя, нет у меня кроме тебя больше никого.
Когда Илья подбегал к комендатуре (он всю дорогу от Деда до поселка бежал – торопился), то заметил, несмотря на раннее утро странную суету.
-Явился не запылился? – встретил Илью лейтенант Белов. – «Кашу» заварил и смылся?
-Какую «кашу»? – не понял Илья.
-Какую «кашу»? Еще спрашиваешь? Издеваешься что ли? Городок гудит, что на допросе ты мальчишку забил насмерть и сбежал. Бывшие партизаны обещали найти и … Сам понимаешь.
-Вот тебе и крестик… - задумчиво выдал Илья.
-Какой еще крестик? – не понял Белов. – Значит так, чтоб партизаны самосуд не учинили, сдавай оружие и давай под арест.
-Как под арест? – опешил Илья. 
-Просто, под арест. 
Илья лежал на кровати и смотрел в потолок, когда дверь его комнаты, которая стала его камерой, открылась. В комнату вошли в сопровождении лейтенанта Белова несколько мужчин, среди которых Илья узнал командира и комиссара партизанского отряда, в который его привел Егор. Илья встал с кровати, напротив встали партизаны и смотрели на мальчишку с неприкрытым презрением и злостью.
-Молчишь? – начал командир партизанского отряда. –Ты еще жив только потому, что тебя здесь спрятали. Увидел бы на улице, не пожалел бы пули…
-Почему? За что ты так его? У него же все лицо стало синее… Что ты от него требовал сказать? - это уже комиссар отряда не сдержался. – Если бы я его не попросил прийти сюда, он был бы жив! Если бы я знал… 
Все, в том числе и лейтенант Белов, ждали оправданий или истерики от Ильи, но парнишка не зря получил офицерское звание, да и боевой опыт сказался – сперва думать. А потом действовать.
-А почему вы считаете, что я бил Егора? Я же его звал не допрашивать, а помочь мне… Кто пустил слух, что я его бил?
Лейтенант Белов восхитился ответом Ильи. Вместо оправдание – атака, атака по ключевой точке. Тот, кто пустил слух о гибели парнишки переврал события намеренно, а не случайно. А ведь он об этом сперва и не подумал, ведь все казалось просто, умер мальчик, не выдержало сердце, когда увидел одного из своих палачей. 
-А кто еще? – удивился комиссар. – Он же только в твой кабинет зашел, а оттуда его уже вынесли!
-Кто вам это сказал? – повторил вопрос Ильи лейтенант Белов.
-Да какая разница! Сказали, и теперь не удастся скрыть, что он убил мальчишку, все местечко шумит! - начал один из партизан. 
-Вы сами себя слышите? Разве кто-то скрывал, что Егор умер в комендатуре? Делал из этого тайну? Требовали молчать? Вы фельдшера спрашивали о причине смерти? – продолжал настаивать Белов. -Спрашивали?
-Нет… -ответил партизан.
-Так спросите! Она же у вас в партизанском отряде была. Или она вам врать будет?
-Не будет, - согласился командир отряда. – Зовите Любочку! 
Через несколько минут в комнату вошла фельдшер. 
-Люба! – комиссар не стал рассусоливать. – Скажи, от чего умер вчера мальчик в комендатурской комнате для допросов?
-Николай Викторович, так сказать сложно, но или инсульт, или сердце не выдержало. А, возможно, и то и другое одновременно. Сильнейшее потрясение и остановка сердца.
 
-А почему у Егора лицо было посиневшим, а местами почерневшим? 
-Поэтому и посинело, что инсульт и сердечная недостаточность. – пояснила фельдшер.
-Так его младший лейтенант не бил? Не допрашивал? – не верил старый партизан.
-Да вы что, меня не знаете? Да бы первой за Егорку ему бы все лицо раскровавила! Другого он допрашивал, Егорка ему по мордасам надавал… Да вот… сердечко не выдержало. Да ну вас… Одна радость, бородатые, а ровно как дети! – фельдшер махнула рукой и вышла из комнатки.
Партизаны выглядели ошеломленными от открывшейся правды. Первым сделал шаг к Илье комиссар:
-Ты, это, Илья, не серчай, не подумавши мы это… И шлепнуть хотели, не подумавши…
-Лучше бы шлепнули, - вздохнул Илья. 
-Да брось ты, я вот… - командир отряда стал копаться в своей офицерской сумке. – Вот… возьми, медаль твоя…
-Какая медаль? За что? – не понял Илюха.
-Как какая медаль? За Мишу Синевича… «Партизану… 1-ой степени»
Командир взял Илью за правую руки и вложил в нее медаль. Постоял, развернулся и пошел из комнаты, не говоря больше ни слова, не прощаясь. Вслед за ним потянулись остальные партизаны, так же молча. Только комиссар на пороге обернулся и еще раз попросил:
-Не держи на нас зла, не подумавши ляпнули… Прощай!
В комнатке остались Илья и Василий Белов. Илья стоял, держал на раскрытой ладони медаль «Партизану Отечественной войны» 1 степени, смотрел на нее почти не мигая, словно завороженный.
Из ступора его вывел Василий.
-Илья… Илюха!!!
-А… Че...
Илюха, ничего рассказать мне не хочешь? Ты во сколько воевать-то начал?
-Я-то? Вась, я с начала войны воюю, с июня 41-го…
-Да ладно! Врешь ведь?! Тебе ж сколько лет было?
-Тринадцать… 
-Не может быть… Я конечно слышал, что тебе нет 18 лет, на 16 ты тянешь с натяжкой, хоть и крупный парень… - все равно не верил Василий.
-Вася, -уже пришел в норму Илюха. – Как говорил в 17 сонете Шекспир : «Гуляй, Вася!»
-Ах ты… - лейтенант обхватил своими могучими ручищами мальчишку, а Илюха даже не пытался вырываться из его захвата. Илью продолжало беспокоить то, как быстро слух, что в комендатуре убили мальчишку, распространился по городку.
-Белов! Стой! - серьезно сказал Илья. – А где арестованный полицай, что я вчера допрашивал?
-Как где? Вчера днем всех арестантов перевели в Барановичи, ты что, забыл? Ты же не делал в деле пометку, чтоб его оставили.
-А-а-а… почти зарычал Илья. – Там был полицай, который приказал казнить Егора. Ну… того мальчишку, у которого вчера, как увидел своего палача, сердце отказало. Надо срочно сообщить в Барановичи!
Лейтенант отпустил мальчишку. 
-Так в чем дело? Сейчас позвоню!
-Звони срочно! Запомни, фамилия его сейчас – Дубко. Только вот может быть, что и фамилия не его… Мне срочно нужна машина!
-Илья, ты под арестом… Сперва спрошу у майора, потом будем решать с машиной. 
-Хорошо, позвони майору…
Через несколько минут пришел хмурый лейтенант Белов. 
-Только что сообщили, что по дороге, машина, что везла арестантов, сделала вынужденную остановку, пока ремонтировали, двое исчезли – сбежали. Один конвоир и один арестант…
-Дубко?
-Да, Дубко. Видать, что-то очень серьезное пообещал солдату… 
-Вася, плевать, что он обещал или не обещал… Главное, что он сбежал, а Егорка умер ни за понюшку табака… За просто так… Моя вина, мне и исправлять… Да! Ты майору позвонил?
-Позвонил… Завтра нас с утра майор ждет в Барановичах.
- Вот такие пироги… -завершил постановку задачи майор Свиридов. 
А задача была еще та! Нужно было раскрыть причину разгрома Барановичского подполья. То, как молниеносно были схвачены почти все подпольщики, говорило о том, что среди подпольщиков был предатель. В живых остались руководитель подполья Валерий Дмитриевич, хозяин одной из явок Иван Кравко и парнишка – связной Семен Загурский. Все они были в городе. Сегодня они должны были прийти в комендатуру к 15.00, чтоб помочь прояснить это запутанное дело. Только они не знают, что ты в курсе событий.