Правило Шестьдесят на Сорок (ЛП)

— Неважно. Так ты впустишь меня или прячешь здесь тайную армию официантов? — Я встаю на носочки и, изображая игривость, пытаюсь заглянуть ему через плечо.
— Что? Нет. — Тео тоже краснеет, словно только что понял шутку, но не нашел ее смешной. Он отступает в сторону, пропуская меня в комнату. — Я почти уснул и не в самой лучшей форме для светских бесед.
Я проскальзываю внутрь, пока он не передумал. Короткий коридор, отделяющий нас от тускло освещенной комнаты, кажется почти зловещим в своей темноте. Если бы не узкие стены, приближающие нас друг к другу, я бы с трудом разглядела его глаза.
  
Я взрослая девушка. Я не должна терять дар речи при виде полуобнаженного мужчины, даже если это он. Во-первых, он мой клиент. Во-вторых, я не испытываю к нему никаких… теплых чувств. Кроме того…
— Ты в порядке?
Неужели его голос всегда был таким низким и хриплым?
— Ага.
Неужели мой голос всегда был таким писклявым и с придыханием?
Я сглатываю, пытаясь справиться с внезапно наступившей сухостью во рту.
— Думаю, тебе стоит… — я указываю на его полотенце.
Боже, почему я продолжаю смотреть на него?
— Точно.
Тео проходит мимо, подхватывая с кресла футболку с нелепой, до боли банальной надписью «Живи, смейся, люби» и боксеры. Я следую за ним в комнату и, словно по инерции, сажусь на край кровати. Он замирает на полушаге, оборачиваясь с таким выражением недоумения, словно увидел привидение.
— Извини, — бормочу я, чувствуя себя полной идиоткой. — Клянусь, я пыталась найти другой номер.
Он отступает к ванной.
— Я тебе верю. Просто… располагайся… Не знаю. Черт, — бормочет он, прежде чем скрыться за дверью.
Я натягиваю слишком большую футболку на бедра, пытаясь заглушить шуршание ткани, доносящееся из ванной. Полуобнаженная в комнате клиента. В рейтинге моих самых сомнительных поступков это определенно занимает первое место.
Дверь тихо скрипит, и Тео высовывает голову из ванной, оглядывая комнату, словно надеясь, что все это ему приснилось.
— Все еще здесь, — произношу я с легкой усмешкой.
Его губы сжимаются в тонкую линию. Он выходит из ванной и направляется к кровати, словно собираясь сесть рядом, но, заметив меня, меняет курс и прислоняется к комоду напротив, скрестив руки на груди. Я отвожу взгляд от его крепких ног, мышцы которых молчаливо подтверждают его слова о том, что он бегун.
— Тебе не обязательно спать в кресле, — произносит он после секундного колебания.
Я бросаю взгляд на крошечный стул в углу и выдыхаю с облегчением.
— Ладно. Спасибо, — отвечаю я с улыбкой, тут же жалея об этом проявлении слабости. Зачем я улыбаюсь ему, сидя здесь в его футболке, практически раздетая? Улыбка гаснет, сменяясь чем-то похожим на гримасу. — Думаю, нам стоит установить некоторые правила.
— Правила? — переспрашивает он, и бицепсы напрягаются под рукавами футболки. — Например?
Я складываю руки на коленях, пытаясь принять уверенный вид.
— Ну, например, мы спим на совершенно противоположных краях кровати. И когда я говорю «краях», я имею в виду, что стоит нам хоть немного пошевелиться — и мы полетим на пол.
— Без проблем, — быстро кивает он. — Что еще?
— Я беру правую сторону.
— Ты в курсе, что я спал именно там?
Я оборачиваюсь через плечо. Конечно, в курсе. Именно поэтому одеяло с правой стороны откинуто. С того момента, как он встал. Голый.
— Поняла, — нервно облизываю губы. — Принято. Я официально уступаю правую сторону кровати.
Я снова смотрю на него и успеваю заметить, как его взгляд на мгновение задерживается на моих губах.
— Спасибо. Что еще?
— У тебя нет никаких правил?
— Хм?
— Правил. Которые ты хотел бы добавить.
Его взгляд мгновенно фокусируется на моем, словно магнитом притянутый.
— Сыграем по твоим.
Мне стоило бы задуматься над смыслом этой фразы, попытаться понять, почему от нее у меня потеплело внизу живота и перехватило дыхание. Но в следующий момент Тео проводит рукой по волосам, и все мои мысли занимают широта его ладони и длина пальцев. Я кусаю губы.
— Хорошо, — я произношу это скорее для себя, готовясь к следующему шагу. — Никаких прикосновений. В любом… сексуальном контексте.
Неужели я только что произнесла слово «секс» в его присутствии? Боже, какой стыд.
— Сексуальном контексте? В отличие от…?
— Я не знаю. Держаться за руки, например. И все такое.
— Все такое, — кивает он, наклоняя голову и одаривая меня своей фирменной усмешкой. — Ты хочешь подержаться за мою руку, Холланд?
Я вздергиваю подбородок.
— Нет. Просто не думаю, что кто-то когда-либо считал нужным устанавливать правило о запрете держания за руки. И уж точно никто не краснел от похлопывания по колену с семнадцатого века.
— Похлопывание по колену, — тихо, почти задумчиво, повторяет он.
Я закатываю глаза.
— Это тот самый момент, когда ты прожигаешь меня взглядом и заявляешь, что одним похлопыванием по… колену сводил девушек с ума?
Следующая секунда растягивается в вечность.
Вечность, потому что я каким-то образом умудряюсь проглотить предательский ком в горле, потянуться за простынями и наблюдать, как он, расправив плечи, делает два шага вперед, сокращая расстояние между нами до одного шага. Все это происходит за одну бесконечно долгую секунду.
Неужели он не слышит, как мое сердце бьется где-то в горле, готовое вырваться наружу?
Он прикусывает щеку, словно тщательно подбирая слова, глядя на меня из-под густых ресниц темным, проницательным взглядом. Но что-то его останавливает, и вместо слов он просто протягивает руку.
Мои пальцы, словно предатели, дрожат на простынях. Я крепко сжимаю их, ногти впиваются в мягкий хлопок.
— Зачем? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.
— Проверяю твою теорию. Если не возражаешь, — отвечает он, и его низкий, хриплый голос проникает мне под кожу.
Я собираюсь ответить, но поднимаю руку с кровати раньше, чем слова успевают оформиться в голове. Через мгновение, которое кажется целой вечностью, моя ладонь ложится в его, и на его лице на долю секунды мелькает удивление, прежде чем скрыться за привычной маской невозмутимости. Легкая дрожь пробегает по моим пальцам от тепла его кожи.
— Почему это важно? — шепчу я, едва слыша собственный голос.
Он словно не слышит вопроса или не решается ответить. Его взгляд медленно опускается на наши руки — соприкосновение ладоней, длинные пальцы, нежно обхватывающие мое запястье, где пульс бьется, как бешеная птица в клетке. Я жду, что он переплетет наши пальцы.
Но вместо этого Тео, словно исследователь, изучающий незнакомый артефакт, медленно проводит большим пальцем по внутренней стороне моего предплечья. Прикосновение легкое, невесомое, щекочущее кожу, но оно мгновенно превращается во что-то тяжелое, обжигающее, оседающее где-то в глубине груди. Его рука поднимается выше, поворачивается, и большой палец ложится в сгиб моего локтя. Уверенное, почти властное движение вызывает волну мурашек, пробегающих по коже от кончиков пальцев до самого плеча.
— Как…
Мое тело предает меня, игнорируя все доводы разума, обнажая перед ним всю силу его прикосновений. Оно выдает мою уязвимость, то удовольствие, которое я, несомненно, испытываю, и которое Тео, без сомнения, чувствует.
Он стоит надо мной, внимательно изучая мое лицо.
— Все в порядке? — спрашивает он, и я просто киваю в ответ.
На его губах появляется едва заметная улыбка.
— Ты мне все еще не нравишься, — произношу я, пытаясь вложить в эти слова больше уверенности, чем чувствую на самом деле.
Его улыбка становится чуть шире.
— Ладно.
Он снова проводит рукой по моему предплечью — так мягко, так умело, что у меня перехватывает дыхание. Это просто… сенсорная депривация37, да? Наверное, поэтому мои бедра непроизвольно сжимаются, когда наши ладони снова соприкасаются. Он поднимает мою руку, наши пальцы встречаются, и он нежно переплетает их со своими.