Правило Шестьдесят на Сорок (ЛП)
— Слушай, я уверена, что ты способен на доброту…
Но он перебивает нетерпеливым жестом.
— Не лги. Если есть что-то, что я знаю о тебе, Холланд, так это то, что ты не испытываешь постоянной потребности приукрашивать правду, как девяносто девять процентов населения. Не начинай сейчас.
— Я приму это как комплимент.
— Это и есть комплимент. Давай, — он указывает на свою грудь. — Расскажи самое худшее.
Я с трудом отстраняюсь, настороженно оценивая направление нашего разговора, но смелость, придаваемая виски, течет по венам.
— Ладно, я в игре. Первое, что приходит на ум: твоя походка. Эта… надменная походка, будто ты владеешь каждым сантиметром пола, по которому ступаешь.
Он хмурится.
— Что еще?
— Есть и четвертое качество, о котором люди обычно говорят. Что ты… в целом неприятный человек. И я видела, как ты довольно жестко расправлялся с людьми за простые ошибки.
— Например?
— Например, была проблема с плиткой в «Ниволи». А через несколько недель, когда мы поняли, что они испортили водопровод для бара.
Он притягивает к себе руки и сжимает их на столе.
— Обе ошибки стоили недель в графике запуска. Если кто-то ожидал, что мы будем их хвалить после такого, то это их проблемы, а не мои.
Я плотно сжимаю губы.
— Пожалуй, справедливо. Но тебе не стоило быть таким резким. Нам пришлось из кожи вон лезть, чтобы сохранить отношения с тем поставщиком плитки после инцидента. Они согласились продолжать сотрудничество только при условии, что больше никогда не будем привлекать их к твоим проектам.
На мгновение его лицо искажает гримаса недовольства, словно он готов возразить. Похоже, он не был в курсе этого нюанса.
— Я просто хочу сказать, что, возможно, они и ошиблись, но зачем доводить людей до сердечного приступа?
Тео пристально смотрит на меня. Через некоторое время он вздыхает и делает большой глоток пива.
— Справедливо. Так, это все? Моя походка и то, что я иногда веду себя как козел?
Я пожимаю плечами.
— А еще ты чуть не довел меня до увольнения.
— Да, и чуть не довел тебя до увольнения, — соглашается он, склонив голову набок. — Довольно короткий список претензий для ненависти. Уверена, что не хочешь сказать, что я тебе просто не нравлюсь?
Я демонстративно закатываю глаза, стараясь сделать это максимально выразительно.
— Короткий, но веский.
— Хм, я не верю, что с походкой все так плохо. Звучит немного надуманно, — он продолжает пить пиво, не отрывая от меня взгляда. — Итак, насколько сильно ты хочешь, чтобы этого не произошло? По шкале от «все в порядке» до «предпочла бы выстрелить себе в голову»?
Я не могу сдержать тихий смешок, прежде чем успеваю себя остановить, и на его губах появляется тень улыбки.
— Я бы сказала, что нахожусь на уровне «предпочла бы, чтобы мне вырвали все зубы».
— Значит, я на верном пути, учитывая обстоятельства.
Я провожу пальцем по конденсату на стакане, наблюдая, как влага собирается в капли, стекая на стол.
— Почему тебе вообще не все равно, что я думаю?
В воздухе повисает тишина. Когда я поднимаю глаза, Тео смотрит на меня с пронзительной настойчивостью. Он кажется рассеянным, и я не уверена, осознает ли, насколько пристально взгляд впивается в меня, и что отвечаю тем же — ловлю его взгляд, чувствуя, как Тер без стеснения «поедает» меня глазами. И это не просто взгляд, а что-то большее, наполненное необъяснимым теплом. В какие-то моменты его глаза словно зажигают огонь внутри, и я не понимаю, откуда берется это ощущение. Меня начинает пугать жар, сжимающий грудь, становится трудно дышать. Я больше не могу этого выносить.
— Тео?
Он резко встряхивает головой, и воздух врывается в легкие, отчетливо звуча в ушах.
Что это было?
Тео подносит пиво ко рту, делая еще один долгий глоток.
— Это просто… мрачное любопытство, — произносит он, словно наш разговор не прерывался. — Ничего более.
Он двигается в кресле, и колено внезапно прижимается к моему под столом. Наши взгляды снова встречаются, и мы одновременно дергаемся, ноги сталкиваются еще раз, и в третий раз пытаемся создать дистанцию.
— Извини, — произносим мы в унисон, и его смех обрывается, когда я наклоняюсь, чтобы придержать колено, убирая свое.
Внезапно он чуть расслабляет челюсть, и мои щеки заливает румянец.
Что, черт возьми, происходит?
Я убираю назойливую руку обратно на стол, прочищая горло.
— Прости. Нужно помнить о личном пространстве.
— Мы вдруг озаботились личным пространством?
Я опускаю взгляд. Я наклонилась вперед так сильно, как только могла, почти упираясь в столик. Тео тоже наклонился, и между нашими носами осталось всего несколько сантиметров.
— О.
— И ты даже не отстраняешься. Интересно.
Почему мы не двигаемся? Я достаточно близко, чтобы видеть тонкие морщинки смеха вокруг его глаз. Это само по себе удивительно, ведь я никогда не видела, чтобы он по-настоящему смеялся.
Я сжимаю челюсть.
— Отстаиваю свои позиции.
Он сдвигается еще ближе, и вдруг между нами остается всего пара сантиметров.
— Против чего?
Я улавливаю запах того самого древесного аромата рубашки, он наполняет легкие, окутывая легкой дымкой. В его взгляде появляется что-то новое — что-то странно игривое. Неужели он…?
Подождите. Он флиртует?
Где-то слева что-то с грохотом падает на пол, но мы не оборачиваемся. Я прищуриваюсь, но он смотрит на меня с такой пронзительной интенсивностью — с прищуром под темными ресницами и сжатой челюстью. Боже мой, это его «соблазнительный» взгляд? Колени начинают дрожать под столом. Как можно сохранять спокойствие? Воздух снова покидает легкие.
Прядь волос выскальзывает из-за уха и падает на лицо. Тео останавливает взгляд на этой пряди, губы чуть приоткрываются, и кончик языка скользит по уголку рта. Это выводит меня из ступора.
— Что это было? — резко спрашиваю я.
— Что именно? — его голос низкий и хрипловатый. — Я облизнул губы? Серьезно?
— Ты флиртуешь!
— Я флиртую? — он опускает взгляд на мои губы. — Что это?
— Что — что?
— Ты только что прикусила губу.
Я фыркаю и закатываю глаза.
— Ты издеваешься.
— Если бы я спал, это был бы настоящий кошмар, — отвечает он, резко выдыхая и заправляя прядь волос мне за ухо.
— Что это было?
— Ты наклонилась ко мне с волосами на лице.
— И?
— Мне просто надоело на это смотреть.
— Прости, ты случайно не ударился головой за последние пару минут? Это совершенно непрофессионально.
— Ты говоришь так, — он указывает пальцем между нами, — словно до этого момента здесь царил бастион профессионализма.
— Что ты имеешь в виду?
— Я лишь напоминаю о постоянных перепалках.
— Ты отвечал той же монетой.
— Да, это правда. К тому же мы остаемся здесь на ночь, ужинаем вместе. Возможно, это в основном рабочие отношения. Но сейчас я могу сосчитать веснушки на твоем носу. Хочешь сказать, что вдруг мы решили стать образцом профессионализма?
Я прищуриваюсь, пытаясь понять, к чему он клонит.
— К чему ты ведешь?
Его взгляд опускается к моим губам. Всего на секунду, но в этот миг кажется, будто прошел целый год.
— О, — произношу я с присущей силой. — Я вижу, что здесь происходит. Ты окончательно сошел с ума.
Тео приближается еще сильнее.
— Сошел с ума? Потому что ты все еще не отстраняешься, Холланд.
Мой рот открывается, но не выходит ни звука. Мы сидим так близко, что мне едва ли нужно будет наклониться вперед, чтобы прижаться к нему губами. Тео смотрит на меня так, словно знает, о чем я думаю, вероятно, потому что теперь без стеснения уставилась на его губы.
Он приподнимает бровь.
— Давай, действуй.
— Что? — спрашиваю я в замешательстве.
— Кажется, ты этого хочешь.
— Ты сошел с ума!