Бывшие. Мне не больно (СИ)

Сейчас бы мне не помешало нечто подобное, но с Таней так нельзя. У нас не тот случай, поэтому будь добр, Слава, вдохни пыль из-под колес и займи место на коврике в ожидании, когда вернется хозяйка.
Трясусь над ней, боясь вальсировать из стороны в сторону. В итоге же Таня просто исчезает. Пуф! И нет ее.
Из раздумий меня вырывает телефонный звонок. На экране фото отца.
— Слав, тебя ждать сегодня в офисе?
— Я планировал поработать из дома, но, если надо, подъеду.
— Подъедь уж. И вещи с собой возьми на пару дней. В короткую командировку смотаться надо будет.
— Снова на край света? — усмехаюсь.
— Нет, сын, — смеется. — Недалеко, по области.
Кидаю в сумку самое необходимое, с сомнением смотрю на свою Ламбу. Не знаю, куда запряжет отец, но чует мое сердце, моей спортивной тачке это не понравится.
— Владос, одолжи твой танк, а? — звоню брату.
— Ламбу дашь мне взамен погонять? — хмыкает он, довольный.
Стону в голос, а придурок ржет. Гоню к брату, меняемся тачками. В офис приезжаю ближе к обеду. Секретарша подрывается, хлопает глазками.
— Вячеслав Артурович, — говорит с придыханием, — вас ждут.
— Спасибо, — отвечаю как можно более отстраненно.
Поощрять не собираюсь, не хватало мне проблем со слухами в коллективе. Хотя всем тут уже известно, что сын хозяина взялся за несколько проектов, и я не впервые обращаю на себя любопытные женские взгляды.
С отцом сейчас кроме меня работают еще двое братьев — старшие Рома и Влад. Двое младших — Димка и Леха — не у дел. Вернее, у Димона своя компания, а Леха еще не дорос до чего-то серьезного.
— Привет, бать, — подхожу к отцу и жму руку. — Ты, как всегда, цветешь и пахнешь.
Восхваляю отца. Я многое ему должен. Если бы не они с матерью, бог знает, в какой канаве бы я разлагался сейчас.
— Ну хоть не нафталином?
— Скажешь тоже, — фыркаю и сажусь за стол. Батя возвращается на свое место и надевает очки.
— Это все твоя мама. Делает мне каждое утро такую бурду, видел бы ты! — секретарша приносит кофе, и я медленно отпиваю эспрессо. — Сельдерей, огурец, киви и еще какая-то хрень. Короче, выглядит это все так, будто толпу кузнечиков стошнило в мой стакан.
Кривится, а я начинаю кашлять. Из глаз брызгают слезы, и я ржу как идиот.
— Что? — невозмутимо продолжает отец. — Кстати, пить все это вполне сносно, — и дальше тише: — Главное, не смотреть.
Ну все. Ржу как дебил, и батя тоже растягивает губы в улыбке.
— Ты бы заезжал к нам почаще, — смягчается. — Мать скучает. Вы с Димкой на пару из гнезда улетели, а мы так-то не железные.
— Прости, бать… — голос срывается. — Исправлюсь.
Опускаю глаза.
Мне тридцать, и мне адски стыдно за свое прошлое. Раньше было стыдно перед семьей, за то, что они видели мою неприглядную сторону, но не отвернулись, а впряглись за меня, неудачника. За то, что я заставил их переживать и тревожиться. Теперь мне стыдно еще перед одной неуловимой рыжей. Но с ней как-то проще. Она смотрит другими глазами, без жалости. С ней можно говорить открыто и знать, что будешь услышан.
— Ты не один приезжай, сынок.
— В смысле? — вскидываю брови.
— Так мы на вечеринке у Дигай тоже были, если ты не забыл, — взгляд у отца лукавый. — Красивая девушка. Даже слишком красивая и эффектная для тебя.
— А у тебя везде глаза и уши, да? — улыбаюсь.
— Обижаешь, — хмыкает. — Но давай приступим к делу. Тебе еще в дорогу.
— Куда?
— Есть тут, в области, поселок небольшой. Мы подписались на благотворительную помощь местной больнице. Надо бы до официальной делегации сгонять туда, выведать, что им нужно, что в приоритете, а что может подождать. Оборудование, техника — в общем, собери все нужды. Прикинем план расходов и через месяц уже с официальными визитом съездим, — толкает мне папку с документами. — Вот тут все, что тебе надо знать. Люда забронировала тебе местную гостиницу, переночуешь, а завтра с утра поедешь в больничку. Персонал предупрежден.
— Понял тебя, бать. Все сделаю в лучшем виде.
Перспектива ехать в какую-то глушь, конечно, не прельщает. Но что поделать, работа есть работа.
 
— И да, ты там не особо настраивайся на какие-то хорошие условия, сам понимаешь — в дыру едешь.
— Даже не думал об этом, — отвечаю честно. — Какая разница, где кости кинуть?
На позитиве выдвигаюсь из офиса, заранее радуясь тому, что додумался сменить тачку. Судя по названию этого поселка, что такое асфальтированные дороги, там не знают.
Глава 23. Я приду, когда зацветет весна
Слава
Заезжаю по дороге на заправку и заливаю полный бак, покупаю в дорогу кофе и сигареты. Звоню рыжей, но у нее все по-старому: абонент недоступен. Ладно. Будем разбираться с этим чуть позже.
Дорога проходит быстро, и последние двадцать километров я еду по бездорожью, мысленно радуясь тому, что додумался сменить тачку, потому что моя завязла бы в первой же луже.
Навигатор приводит в поселок. Обычный такой, среднестатистический населенный пункт в глубинке. Паркуюсь возле гостиницы. У стойки администратора подвергаюсь мини-допросу женщины неопределенного возраста. Отвечаю ей односложно, не вдаваясь в подробности, и получаю ключи. Заселяюсь. Номер простой, но я здесь не для оценки фешенебельности этого места.
Валюсь на скрипучую кровать и вытягиваю ноги. Беру в руки телефон, собираясь снова набрать номер Татьяны, но меня удивляет полное отсутствие связи. Как идиот, трясу телефон, будто от этого появится хоть одно деление.
Нормально.
И че делать-то дальше?!
С кровати поднимает не только это, но еще и голод. Я с утра не ел, стакан кофе в дороге не в счет. Смотрю на время — четыре вечера. Жрать охота, сил нет.
Вытаскиваю себя из номера и нахожу администратора. Та с упоением смотрит какой-то турецкий сериал, в котором все рыдают. Закатываю глаза.
— Тебе чего, касатик? — подмигивает мне.
— Любовь Владимировна, — читаю на ее бейджике, — мне б поесть. Есть у вас тут какое-нибудь заведение, где можно подкрепиться?
— А-а, так это тебе в столовую надо, — достает пакет семечек.
Да ну ладно! Серьезно?
— Как выйдешь из гостиницы, ступай направо, четыре квартала. Не пропустишь. Только ты бы поспешил, они через полчаса закрываются.
Машинально смотрю на часы. Шестнадцать тридцать. Некоторые заведения в нашем городе только открываются в это время. Но мы не в городе, а голод никуда не денется.
Благодарю чудесного администратора, которая потеряла ко мне всякий интерес и уже с упоением следит за турками, и отправляюсь на улицу. А тут красота. Еще нет летней духоты, но и весна ощущается все меньше и меньше. В воздухе пахнет сиренью.
Иду по ломаному тротуару вдоль улицы и торможу возле большого куста с мелкими фиолетовыми цветочками. Втягиваю носом воздух и улыбаюсь. Ноги сами несут меня ближе. Помню, в детстве мы с пацанами высматривали цветки с пятью лепестками. На счастье.
Верчу, перебираю пучки, пока не нахожу то, что ищу. Срываю маленький цветок и иду дальше по улице, на автомате кручу его в руках. Останавливаюсь. Замираю на секунду, проговаривая свое желание, и закидываю в рот цветок, разжевывая его. На языке растекается горечь, а я, как придурок, начинаю тихо посмеиваться.
Совсем ку-ку, Волков. Тебе тридцатник! Тридцатник, а ты все ждешь, что счастье придет к тебе, и перекладываешь ответственность за это на какой-то микроскопический цветок?!
Нет уж, на цветы нынче надежды нет никакой. Все только своими руками тянуть надо. Так и только так.
Дохожу до приметного здания, которое видало виды еще лет тридцать назад. Под крышей висит свежеокрашенная вывеска: «Столовая». Дергаю ручку и вхожу внутрь. Меня встречают пустые прилавки. Оглядываюсь по сторонам.
— Есть кто? — выкрикиваю.
С минуту не происходит ничего, но потом выныривает необъятная женщина с фиолетовыми волосами и химией на голове: