Убийство в приграничном замке

Фрин подошла к Скаю и Нику, пожелала доброго утра и пояснила:
– Ехать нам где-то две с половиной свечи, если на тсарлаках. На конях быстрее было бы, но там подъем. Держись за мной.
Девушка улыбнулась и, не дожидаясь ответа, вернулась к Нэгэл, держащей в поводу двух бурых быков.
Справа появился бледный невыспавшийся Фларинен и вежливо осведомился, не нужно ли чего господину волшебнику. Скай покачал головой, и распорядитель поспешил к Фрин, уже вскочившей в седло.
Если Фларинен так переживает во время каждой вылазки из замка, то ему не позавидуешь: не жизнь, а сплошное напряжение. Хотя, вполне вероятно, что хлопоты распорядителя связаны с желанием показать Гарт де Монт в лучшем виде перед чужаками. Все-таки гости – редкость в этих местах. Или он переживает из-за смерти Рена: все-таки для распорядителя слуги если и не одна большая семья, то уж точно хорошие знакомые, а то и друзья.
Первым к замковым воротам направился Белл на черном тсарлаке с длинными темными лентами на рогах. Затем Фрин и Нэгэл – у зверя волшебницы ленты были зеленые, а у быка помощницы – черные, следом Скай с товарищами. След в след за серым тсарлаком Пита шел черно-белый зверь Олета, а замыкала шествие пятерка воинов из гарнизона Гарт де Монта.
Небо постепенно светлело, но предутренняя темнота была густой и холодной. Стоило выехать за ворота замка, как налетел ветер, норовивший пробраться под одежду и колко ущипнуть за нос, щеку и лоб. Скай поежился и задумался, стоит ли тратить силу на согревающие чары или пока можно подождать. В такой задумчивости волшебник и провел значительную часть пути. Тсарлак шел ровно, кругом размеренно стучали копытами о промерзшую за ночь тропинку чужие быки. В воздухе пахло холодом, сухой травой и чуть-чуть печным теплом, приносимым ветром со стороны замка.
Небо медленно начинало светлеть, и вокруг прорисовывался живописный пейзаж предгорья. Становилось не только светлее, но и теплее: пожалуй, можно было уже не думать о согревающих чарах. Где-то неподалеку засвистела незнакомая Скаю пичужка, а на камнях вдоль дороги тут и там потягивались, выгибая спины, местные духи, похожие на длинных светящихся зверюшек вроде ласки или горностая.
Тропа вела прямо вперед, прочь от замка, к горам. Редкие деревья скоро отступили с обочин, уступив раскидистым, сухим по зиме кустам и каменистым россыпям, еле присыпанным редким снегом.
Вскоре тропа повернула левее, вдоль скалы, а затем начался подъем. Быки медленно забирались по тропе, огибающей здоровенную приземистую скалу, похожую по форме на слегка прижатую сверху огромную лягушку.
Ехали долго, как показалось Скаю, не меньше полутора свечек. Он успел подустать, согреться как следует и снова подмерзнуть, вдоволь налюбоваться окрестными пейзажами и даже обдумать примерный план второй главы своего научного труда.
Тропа поднималась плавно все выше, деревьев по сторонам совсем не осталось да и кусты почти закончились – кругом только камни и пучки сухой травы.
Наконец те, кто ехал впереди, остановились. Тропа закончилась небольшой площадкой, с которой открывался вид на соседнюю гору. Скай спешился и осторожно подошел ближе к краю. Ух, вот это высота! Волшебник ощутил, как закружилась голова, а в ладонях начало покалывать так, что кончики пальцев онемели. Он медленно шагнул назад, хотя хотелось резво отпрыгнуть подальше и на всякий случай зажмуриться.
А вроде бы никакого серьезного подъема и не было.
– Смотри, правда ведь похоже на старика с большой головой? – спросила оказавшаяся рядом Фрин.
Скай поглядел на гору впереди. Да, она действительно напоминала силуэт сгорбленного человека с непропорционально массивным лбом и плоской макушкой. У «человека» была кривоватая пышная «борода» и длинные белые «волосы» – так причудливо застыли отложения какой-то светлой горной породы.
Небо над «старцем» стало золотистым с нежными оттенками розового и перламутрово-серого. Облака раскинулись причудливыми полосами, точно у горного старика появились огромные разноцветные крылья.
  
– Как красиво… – выдохнула Фрин, зачарованно уставившись в небо. – Самый-самый красивый рассвет… Правда ведь?
Скай кивнул. Облака в высоком чистом небе выглядели бесспорно впечатляюще, но стоило ли ради них вставать в такую рань и ехать по морозцу в такую высь, – это вопрос. К тому же, хоть горы были и совсем не такие, как в окрестностях Ларежа и Вимбержа, дурные воспоминания о погоне за Ганном все же будили. А подобные мысли совсем не располагали к безмятежному наслаждению природой.
Фрин кто-то окликнул, и она отошла. Скай хотел отыскать Ника и Пита, обернулся и обнаружил, что рядом стоит Олет.
– Вижу, тебя не очень-то впечатляют здешние красоты, – скорее констатировал, чем спросил, рыцарь.
Скаю почудился в его словах намек не только на рассвет, но и на несколько иную красоту, человеческую.
Волшебник улыбнулся и виновато развел руками:
– Я не слишком-то впечатлителен. Но здесь очень красиво.
Рыцарь хмыкнул и пробормотал себе под нос:
– Каждому свое.
Затем добавил громче:
– Кстати, о впечатлениях. Слышал, у тебя есть немало интересных магических игрушек. Особенно меня заинтересовала заряжающая шкатулка.
Сердце Ская на секунду замерло: неужели попался?! – затем забилось чуть чаще обычного.
– О, та, что мне подарил Крей? Да, занятная штуковина. – Он постарался улыбнуться как можно более беззаботно.
– А ты знаешь…
– Скай! – прервал Олета громкий голос Фрин. – Ты не передумал ехать к горцам?
– Нет! – отозвался волшебник. Молодому ученому, которым он притворяется, положено всеми силами цепляться за возможность повидать аборигенов и пообщаться с ними. Но как же не вовремя!..
– Кстати, – заметил рыцарь, – горцев ведь можно и в замок пригласить, если ты жаждешь с ними поговорить.
– О, я и не знал! Но раз уж приехали, то интересно побывать в настоящей горной деревне.
Рыцарь кивнул и отошел. Впрочем, не слишком далеко: он о чем-то говорил с сосредоточенно нахмурившимся Ником. Это хорошо, ведь травник обязательно расскажет, что сказал ему Олет.
Скай, повинуясь приглашающему жесту Фрин, подошел к ней и Беллу.
Прекрасный рыцарь тут же проговорил:
– Не надо туда ехать. У меня плохое предчувствие.
Девушка фыркнула:
– Тебе что, сто лет, Белл? Это матушке позволительно верить предчувствиям и ворчать, когда кто-то ее не слушается. А мы пока еще молоды.
Фрин выделила голосом «мы» и взяла Ская за руку. Он дружески похлопал ее по плечу, аккуратно высвободил руку и обратился к Беллу:
– А что, нынче в горах неспокойно?
Рыцарь покачал головой и неохотно признал:
– Нет, сейчас у нас с Дараком мир. Но ты не знаешь степняков! Кто-то из кханов мог передумать, увидеть «вещий» сон, вспомнить о наказе предков столетней давности…
– Если бояться того, что только может случиться, то проще вообще не выходить за пределы крепостной стены! – заявила Фрин.
Скай никак не мог понять, то ли ей действительно так не нравился Белл, то ли она была раздражена чем-то другим и просто срывала на нем зло, то ли причины ее поведения вообще никак не связаны с раздражением. Насколько леди Кэссия казалась понятной и очаровательной, настолько же Фрин выглядела непредсказуемой и своевольной. Не то чтобы своевольность не была по душе Скаю, но все-таки что-то в поведении бывшей сокурсницы его неуловимо раздражало.
Белл, явно задетый резким выпадом, отошел прочь. Скай на мгновенье испугался, как бы рыцарь не упал в пропасть: он быстро двинулся к краю площадки, совсем не глядя по сторонам. Но, к счастью, за пару шагов до обрыва Белл резко развернулся и направился к своему тсарлаку.
– Фрин, мне кажется, ты слишком резка с ним, – осторожно заметил Скай, убедившись, что никто не собирается падать в пропасть.
Волшебница дернула плечом и сердито сказала:
– Я обращаюсь с ним так, как он того заслуживает. И хватит об этом!
Скай рассудил, что ему не следует вмешиваться в эти отношения: мало ли что связывает, точнее, наоборот, – разъединяет этих двоих. В любом случае маловероятно, что отношения Фрин и Белла хоть как-то касаются экспериментов Ганна.