Не было бы счастья

— Без рукавов? Я же замерзну.
— Потерпишь. Ну шарфик какой-нибудь накинь, у тебя был такой, белый, с блестками. Газовый.
— Вот он меня согреет! И вообще, я не собираюсь выпендриваться.
— Мало ли что ты не собираешься, там все выпендриваются. Думаешь почему Славка позвонил предупредить, что именно в «Шкатулку» идете? Ты же не хочешь, чтобы вас завернули из-за твоего неподобающего внешнего вида?
— Да ты что? Неужели такое может случиться?
— Ну, честно говоря, не уверена. Но мужиков без галстуков не пускают, это точно. Ладно, даже если не завернут… Не будешь же ты там сидеть как сиротка Хася среди расфуфыренных дамочек. Ты вспомни классику, даже Золушка, когда собралась на бал, выпросила у феи подходящий костюмчик.
— Ладно, тетя фея, я поняла, скорчила забавную гримаску Лариса. — Но красное платье я все равно не надену. Может, абрикосовую юбку!?
Она подошла к шкафу и распахнула дверцы.
— Шелковую? — присоединилась к ней Людмила. — У тебя к ней приличной блузки нет.
— Так, джинса отпадает в полуфинале, коричневый костюм слишком деловой, может, вот это, серенькое?
— Не вздумай! Хватит уже серой мышкой прикидываться. Слушай, Лариска, а где твое кашемировое платье? Зеленое?
— Ой, я в него и не влезу, наверное, уже. Сейчас, где-то оно тут должно быть…
Через пару минут усердных поисков на свет было извлечено зеленое кашемировое платье.
— Ты думаешь? — с сомнением сказала Лариса, внимательно его разглядывая.
— Сначала примерь.
Лариса послушно натянула ставшее чуть тесноватым в груди платье, старательно одернула его, посмотрелась в зеркало. Потом перевела взгляд на подругу:
— Ну как?
— По-моему, классно. Ну-ка крутанись.
Лариса послушно крутанулась. Расклешенная юбка поднялась вокруг ног мягкой волной.
— То, что нужно, — вынесла окончательное решение Людмила. — У тебя нефритовый кулончик жив еще?
— Да. Придется туфли надевать, в сапогах с таким платьем нельзя.
— Ну и что? До машины добежишь, ничего страшного.
— Здесь манжеты узкие очень, часы придется снять, а то неудобно. — Лариса расстегнула крохотную пуговку и взвизгнула: — Ой, мамочки!
— Ты что?
— У меня через полчаса урок! — Она уже судорожно стягивала платье. — Мне бежать надо!
— Ну и по какому поводу паника? Что, ты за полчаса не успеешь добраться? — Ларисина работа волновала Людмилу гораздо меньше, чем планируемое посещение ресторана. — Зато к вечеру все готово.
Да, это была большая удача, что Люська сидела у нее, когда позвонил Ярослав, и просветила ее насчет «Малахитовой шкатулки». Ну и что заставила приодеться, конечно. Ясно было, что он собирается переходить к решительным действиям. При мысли об этом захватывало дух и было немного страшно. Так что идеально сидевшее платье и туфельки на высоких каблуках были очень к месту, придавая уверенности в том, что все пройдет прекрасно. Да и ресторанчик действительно оказался не для слабонервных, роскошь просто подавляла с первых же шагов по холлу. Причем это был именно холл, а не вестибюль и даже не фойе. Пожилой гардеробщик в форменном пиджаке принял их пальто, бережно повесил на плечики, улыбнулся, спросил совсем по-дружески:
— Давно не бывали, Ярослав Германович, работы много?
— Хватает, — немного напряженно ответил тот.
В зале их сразу встретил молодой человек в таком же форменном пиджаке. Метрдотель. В кино Лариса сто раз видела, как пару, входящую в ресторан, встречает метрдотель и ведет к заказанному столику, выражая гостям свой восторг по поводу их появления. В жизни все оказалось, в общем, так же, только молодой человек был менее суетлив, чем его экранные двойники.
— Добрый вечер, Ярослав Германович, мадам! Прошу, мы вам изумрудный кабинет оставили, как договорились…
Кабинет оказался небольшой комнатой, довольно уютной. В отделке преобладали разные оттенки зеленого, так что Лариса в своем зеленом платье сразу почувствовала себя частью обстановки. Молодой человек отодвинул стул, усадил Ларису, вопросительно посмотрел на Ярослава:
 
— Никаких изменений?
Тот покачал головой:
— Нет. Все как договорились.
— Сию минуту! — И он испарился.
Лариса посмотрела через стол на Ярослава:
— Ты однажды говорил, что не часто бываешь в ресторанах?
— Я и здесь редко бываю, — немного смущенно пробормотал он. — Ты лучше скажи, как тебе, нравится?
— Не знаю, слишком роскошно. Я к такой обстановке, честно говоря, не привыкла. Ладно, сформулируем вопрос по-другому. Может, ты и редко здесь бываешь, но встречают тебя как дорогого гостя. Откуда такая популярность? Оставляешь бешеные чаевые?
— Да ладно тебе, Ларочка, скажешь тоже… Значит, по-твоему, отделка слишком вычурная?
— Ничего подобного, я этого не говорила. Просто здесь все сделано в определенном стиле, и стиль этот, кстати, выдержан безупречно, но к нему надо привыкнуть. Послушай, я всего-навсего спросила, почему тебя все здесь знают, а ты все время переводишь разговор на другую тему, в чем дело?
— Вовсе не перевожу, просто меня действительно интересует твое мнение. Ты же еще ни разу моей работы не видела…
— Ах вот как? — Лариса еще раз обвела взглядом комнату, на этот раз более внимательно. — Конечно, я не могу быть беспристрастной… но вроде бы я ничего плохого про эту комнату сразу не сказала?
— Про кабинет. — Он нервно улыбнулся. — Нет, ты даже похвалила, хотя и несколько туманно.
— Могу выразиться яснее. Здесь действительно все очень выстроено, очень элегантно, и мне нравится, правда. Просто я пожалела, что надела зеленое платье, я в нем, кажется, сливаюсь с пейзажем.
— Ничего подобного, ты вовсе не сливаешься, ты в него идеально вписываешься!
— Спасибо. А весь остальной ресторан тоже ты?
— Да. В общем, довольно долго пришлось здесь работать, поэтому все меня и знают. Было время познакомиться.
Бесшумно, словно вышколенное привидение, возник официант, в несколько секунд заставил обширный стол огромным количеством тарелок и тарелочек с самыми разными деликатесами, ловко вытащил пробку из пузатенькой бутылочки токайского, плеснул Ярославу на дно фужера. Тот с очень серьезным видом пригубил, замер на секунду, оценивая вкус, потом кивнул. Официант разлил вино в фужеры и испарился.
— И не сверкай на меня глазами, я вовсе не собираюсь пить. Пусть стоит, для создания настроения.
— Но я тоже… Что мы, открытую бутылку здесь оставим? Жалко.
— Я думаю, эту проблему мы как-нибудь решим. Дай Бог, чтобы никаких более сложных проблем в нашей жизни не возникло. Ну что, — он поднял фужер, держа его за тонкую ножку, — за нас?
— За нас. — Она сделала несколько глотков, а Ярослав под ее пристальным взглядом только губы намочил.
— Извини. — Лариса вздохнула. — Я понимаю, что веду себя глупо и вообще не имею права… впрочем, ладно. Ты лучше скажи, откуда здесь свет идет, я ни одной лампы не вижу.
— А они за карнизами. Спрятанные источники света, это последний писк моды, можно сказать, основная тенденция в организации освещения.
«Ха, оказывается, он тоже нервничает, даже странно. Забавно будет, если он сейчас с перепугу закатит мне лекцию о своих дизайнерских заморочках. Люська завтра обязательно позвонит узнать, как вечер прошел, она ни за что не удержится. А я ей, так это небрежно, что обсудили, дескать, последние тенденции в… как он это назвал? Организации освещения?»
Ярослав не стал читать лекцию. Он тоже почувствовал, что слишком нервничает, и постарался взять себя в руки. В конце концов, что происходит? Ничего из ряда вон выходящего.
«Я ужинаю с очаровательной женщиной и собираюсь сделать так, чтобы этот вечер остался одним из самых приятных в ее жизни. Все нормально. И еще, сегодня я се, черт побери, наконец хотя бы поцелую. Мне уже давно не пятнадцать лет, и даже не двадцать пять! Полмесяца вел себя как сентиментальный детсадовец, пора бы уже получить и маленькое поощрение. Поцелуй. Хотя бы. Его можно будет уже рассматривать как подписание протокола о намерениях. Естественно, имеется в виду настоящий поцелуй, а не эта модная теперь пародия — ткнуться носом в щеку и чмокнуть тубами около уха. Нет, уж если целоваться, то делать это по всем правилам, а потом… А потом видно будет. Лариса немного нервничает. Разумеется, она женщина, значит, чувствует, к чему дело идет. С мужем она развелась больше года назад, и Володька поклялся, что за это время никаких романов у нее не было. Отвыкла от мужчины рядом, отвыкла от того, что за ней ухаживают, вот и косится, пуглива, как… Господи, ничего умнее, чем дурацкое, но прочно вбитое литературой «как серна», в голову не приходит».