Время камней (СИ)

Гордостью урдисабанских мастеров была стеклянная посуда, производство которой требовало немалого труда и искусства. В прозрачную массу добавляли синюю, красную или зелёную краски, получая не только цветные, но также тонированные и пёстрые изделия. На подобных блюдах подавали самые изысканные кушанья, в основном, сладости, для производства которых из свёклы и тростника добывали сахар. Кулинары постарались на славу, по случаю приёма заставив дворцовые кухни многоярусными тортами, пирожными и сухофруктами. Гостей ожидали также различные прохладительные напитки из мёда, лимона, апельсинов, груш и винограда.
Обед, устроенный в честь посла Казантара, отличался от обычной трапезы простых жителей Урдисабана так же, как полдень отличается от заката.
Трапеза началась с традиционной молитвы богам о процветании государства, императора и гостей. Затем жрец в роскошных белых с золотом одеждах совершил жертвенное возлияние: выплеснул из ритуальной чаши несколько капель вина на жаровню, дым от которой, как считалось, поднимается прямо в небесные сферы и попадает на пир богов.
После этого все сели за стол. Обед начался с закусок. Были поданы разнообразные салаты, яйца, приготовленные всеми мыслимыми способами, устрицы, маринованная рыба, креветки и на отдельных огромных блюдах — омары, сверкающие золотистыми панцирями. К ним полагались разбавленные сухие вина.
После закуски на столах появились мясные блюда: жареные гуси, утки, журавли, аисты, кабаны, фаршированные яблоками и грушами, запечённые голуби и бекасы, зайцы, обложенные сливами и нарезанными апельсинами, оленина, фазаны и зажаренные целиком куропатки, тетерева и глухари. Повара императорского дворца по праву гордились павлиньими и соловьиными языками, паштетами с острыми специями, соусами, а также копчёными, вареными и кровяными колбасами, горами возвышавшимися в центре столов.
Вторым блюдом были пироги с разнообразной начинкой. Они имели различную форму, иногда даже фантастических животных. К ним подали сладкие напитки, в том числе мёд.
На третье были фрукты, засахаренные орехи, печенье и пирожные. Повара приготовили несколько огромных тортов в форме лошадей, оленей и грифонов, а специально выписанные из Ольсмейла мастера изготовили для императорского стола разнообразные конфеты, которые красовались в изящных вазах. Их делали из теста с мёдом, используя также цукаты, мармелад и особый коричневый порошок, привозившийся из дальних южных стран и придававший конфетам приятную горечь.
В перерыве между переменами блюд слуги наполнили кубки присутствующих вином и поставили на столы сладости и пряности. В трапезную вбежали люди в пёстрых одеждах и ярко раскрашенных масках. Выражения некоторых были зловещими, другие — наивными, третьи — добрыми, четвёртые — печальными. Белые, синие и красные парики походили на пышные шапки и спускались до пояса. Это были актёры, как пояснил Элу Сафир. Они должны были дать короткое представление, чтобы гости не скучали. Пока расставлялись декорации, Сафир рассказывал послу о происхождении урдисабанского театра.
— Первый театр в Урдисабане, — говорил он вполголоса, время от времени поглядывая через стол на Армиэль, — появился восемьдесят лет назад и постепенно разделился на два вида представлений: театр кукол, давабари, и театр масок, карадра, — Сафир говорил и чувствовал гордость за то, что в Урдисабане есть чем поразить посла.
Пусть, думал он, казантарец видит, что в империи не только великолепные дворцы и мощные крепости, сильная армия и красивые корабли, но также процветающее искусство.
— Все роли в театре исполняют мужчины? — неожиданно спросил посол, внимательно наблюдавший за актёрами.
— Само собой.
— Почему?
— Разве это не очевидно? — невольно вырвалось у Сафира. Спохватившись, он добавил: — Женщина не должна появляться на людях иначе, чем в сопровождении мужчин. Ей не место на сцене.
Посол промолчал, но Сафир не понял, оттого ли, что был не согласен с подобной позицией, или потому, что в это время началось представление: вперёд вышел актёр в длинном синем халате, препоясанный широким красным кушаком и поклонился так низко, что его белоснежный парик коснулся пола.
— Драгоценные и высокочтимые зрители, — заговорил он высоким приятным голосом, — сегодня мы покажем вам пьесу под названием ' Сиамор и Хонтора'. В ней рассказывается о любви и ненависти, дружбе и предательстве. Впрочем, я умолкаю, потому что наши герои уже готовы выйти на сцену и предстать перед вашими благосклонными взорами, — актёр поклонился ещё раз, столь же низко, и удалился, пятясь мелкими шажками, пока не исчез в прорези занавеса.
— Что-то подобное я видел в землях зитов, — недипломатично заметил Эл.
— Возможно, некоторые заимствования имели место в самом начале, — нехотя ответил Сафир. — Но наш театр уже давно развивается самостоятельно.
Начался спектакль. Это была любовная история о том, как юноша и девушка полюбили друг друга, но однажды её похитили пираты, и влюблённые разлучились. Погоревав,Сиамор отправился на поиски своей возлюбленной и после долгих лет скитаний, лишений и опасных приключений, наконец, встретился с ней, и они бросились в объятия друг друга, обливаясь нарисованными слезами (актёры специально сменили для этого маски).
— Вы заметили, что они даже не постарели? — спросил Эл, наклонившись к Сафиру.
— Кто? — не понял тот, сдержанно хлопая кланяющимся лицедеям.
— Сиамор и Хонтора, — пояснил Эл. — Они не виделись много лет, но, тем не менее, остались прежними юношей и девушкой.
— В театре всегда так, — улыбнулся Сафир. — Иначе концовка будет выглядеть смешно. Обнимающиеся влюблённые старики… — они покачал головой. — Но и сократить время выпавших на их долю испытаний нельзя, иначе чувство не будет выглядеть столь всепоглощающим.
— А вы верите в такую любовь? — спросил Эл.
— Конечно, — ответил Сафир. — А вы?
— Когда смотрю представление, да.
Актёры откланялись и скрылись за занавесом, исчезли музыканты, спешно убрали декорации, и обед возобновился. Гостей ждало ещё много сюрпризов. Их развлекали танцоры, декламаторы и сказители, акробаты и жонглёры, управлявшиеся с огромным количеством пылающих факелов: головни взлетали к самому потолку, образуя вертикально вытянутые огненные кольца. Трапеза длилась несколько часов и часто прерывалась речами, пожеланиями, тостами и представлениями.
Только поздним вечером гости разошлись по приготовленным для них комнатам. Сафира поселили рядом с покоями посла, чтобы он всегда был под рукой на случай, если понадобится казантарцу.
Засыпая, он думал о том, как быстро поднялся по придворной лестнице, и благодарил судьбу за то, что родился тем, кем родился. Он думал об Армиэль и был почти счастлив. Казалось, все его мечты свершались.
  
Глава 40
 
На площади перед дворцом выстроились легионы урдисабанской армии. Пока командиры проводили перед парадом последний смотр, Сафир по приказу императора рассказывал послу Казантара о её организации. Они стояли на балконе, с которого открывался прекрасный вид на город, в окружении вельмож и телохранителей. Император Камаэль находился чуть в стороне. Он был вместе с дочерью. Армиэль тихо беседовала с Маэрлинной, а император обсуждал что-то со своим Первым Советником. Сафир старался не смотреть на свою невесту и, чтобы отвлечься от мыслей о ней, рассказывал об устройстве урдисабанской армии с особой обстоятельностью:
— Войско состоит из легионов, — говорил он негромко, указывая на площадь. — Вы можете видеть здесь самые почётные и бесстрашные из них: Первый Августейший, Второй Рукоположенный и Третий Непоколебимый. С течением времени численность легионов несколько раз менялась. Например, до того, как на трон взошёл отец нашего императора, в урдисабанской армии было всего четыре легиона по четыре с половиной тысячи пехотинцев. Два легиона набирали из мужчин не старше сорока лет. Они участвовали в походах и сражениях. Два других состояли из людей от сорока до шестидесяти лет, которые несли гарнизонную службу в Тальбоне и других городах Урдисабана. Первые два легиона поддерживались двумя тысячами всадников, а также тысячей лучников, пращников и обозной прислуги. Легионы стояли рядом друг с другом, а по бокам располагалась конница. Но всё это было до начала великих завоеваний, начатых отцом нашего императора и продолженных его величеством Камаэлем. После покорения ряда соседних стран, ставших провинциями Урдисабанской империи, их жители начали вливаться в состав нашей армии, и число легионов увеличилось, равно как и их состав. На данный момент у нас двадцать один легион, и каждый состоит из пяти тысяч ста пехотинцев, трёх тысяч всадников и двух тысяч четырёхсот стрелков. Кроме того, при каждом имеется небольшой гренадёрский корпус из катапульт, баллист и онагров. Император Камаэль изменил строй легионов, разделив каждый на тридцать манипулов, а те, в свою очередь, — на две центурии, состоявшие из декурий. Легион строится в три линии, по десять манипулов в каждой, видите? — Сафир указал рукой вниз, где сверкали круглыми и островерхими шлемами живые прямоугольники. — Вот они вытянулись с восточного края площади к западному. В первой линии стоят копьеносцы, они самые молодые и сильные. Во второй — мечники, уже опытные бойцы. В третьей — воины постарше. Они самые искусные и тяжело вооружены.