Шоколадное сердце (СИ)

- Ты поверил, что я умею летать? – потрясенно произносит Шерлок, во все глаза глядя на Джона. – Хотя, почему меня это удивляет, ты же в шестнадцать лет верил в вампиров…
- О, боже, перестань, это неправда, - бурчит Джон, - не верил я в вампиров…
- Еще как верил, - удовлетворенно констатирует развеселившийся Шерлок, - и в собственную неуязвимость, и в мою способность левитировать, - и он начинает напевать исполненную не так давно Майкрофтом песенку о глупых ноттингемширских докторах.
Джон хватает с приборной панели карту дорог и бросает ее в Шерлока, Шерлок уворачивается и смеется, а через несколько секунд Джон смеется вместе с ним. Что уж тут спорить, Джонатан Свифт прав, доктора в Ноттингемшире на редкость глупы и доверчивы.
- У нее была шизофрения, - сообщает Шерлок, отсмеявшись, - я видел справку в деле. Думаю, она страдала галлюцинациями, в которых отец представлялся монстром. Все еще закончилось более-менее благополучно. Я имею в виду ее бред.
Джон потрясенно качает головой, и дальше они едут в тишине. Только эта тишина уютная и теплая, с Джоном Шерлок готов промолчать всю жизнь. Рука Шерлока покоится на колене друга, и это самое лучшее, что случилось с ним за последнее время – ощущение твердого колена Джона под своей ладонью – верх наслаждения.
Джон загоняет автомобиль во двор своего дома, закрывает ворота, достает из кармана куртки ключи. Шерлок следует за ним тенью, боясь упустить из виду, расстаться хотя бы на мгновение. Они вваливаются в тесную прихожую одновременно, толкаясь, протискиваясь через стандартных размеров дверь. Рэдберт встречает радостным лаем, преданно махая хвостом, признавая в Шерлоке своего. Джон выпускает пса во двор, после чего они, не говоря друг другу ни слова, раздеваются и, не сговариваясь, поднимаются на второй этаж в спальню Джона. Здесь ничего не изменилось, только ноутбук на столе, да медицинские журналы под кроватью добавились. Из не зашторенного окна на них таращится черными слепыми глазницами дом Морстенов и ухмыляющаяся ущербная луна. Одно долгое мгновение Шерлок и Джон смотрят друг на друга, а потом впечатываются друг в друга с разбегу, переплетаясь и падая на узкую подростковую кровать. Пружины жалобно охают и принимаются страдальчески скрипеть, но в доме, кроме них, нет никого, чтобы бояться шокировать или быть обнаруженными. Они уже вышли из подросткового возраста, однако гормоны бушуют, как в шестнадцать лет. Они впервые вместе, не скованные условностями и мнением окружающих, желанные и любимые. Шерлок хаотически целует Джона, не в силах оторваться, чтобы снять мешающую одежду, забирается руками под футболку, царапает ногтями соски, отчего Джон выгибается дугой и стонет совсем уж порнографически, снося Шерлоку последние остатки разумности. Джон плавится под ним, извивается, прижимаясь всеми возможными выпуклостями, пытаясь увеличить площадь соприкосновения.
- Боже, Шерлок, - шепчет Джон, словно в забытьи, - просто сделай это уже, пожалуйста, сделай это…
И Шерлок отстраняется, чтобы трясущимися руками расстегнуть давно ставшие тесными брюки, на остальную одежду сил не остается. Джинсы Джона уже спущены до лодыжек, он перевернулся на живот и ждет, оглядываясь и бросая на Шерлока замутненный страстью взгляд. Шерлок оглаживает крепкие медовые ягодицы, боже, неужели Джон загорает без нижнего белья, проводит носом по расселине между ними, вдыхая сладкий аромат, и на пробу широко лижет, чуть прикусывая кожу там, где заканчивается позвоночник. Джон рычит нетерпеливо, вцепляясь пальцами в простыню, и Шерлок подтягивает его к себе в коленно-локтевую позу.
- Растяни меня, - просит Джон, - давно никого не было.
Шерлок сердито шипит, звонко шлепая Джона по полукружиям.
- Ай, за что? – вскрикивает Джон, не пытаясь вырваться.
- И ты мне еще говорил, что не гей. У меня после тебя никого не было, - бурчит Шерлок.
Джон пораженно оглядывается, замирая на миг, словно прирастая взглядом к ревнивому темному взгляду Шерлока, а потом просит твердо, не разрывая зрительного контакта:
- Не надо растягивать, возьми так. Пусть будет больно, как в первый раз, - и Шерлок кивает, понимая.
Он волнуется, руки трясутся. Сплюнув на ладонь, проводит по стволу, размазывая слюну и выделившуюся смазку, пристраивает член к сжавшемуся входу Джона и начинает медленно проталкивать его, продвигаясь вперед, в тесноту и жар. Джон прикусывает губу, упирается лбом в сжатые в кулаки руки и подается навстречу движению Шерлока. Медленно и неотвратимо они движутся друг к другу, встречаясь в равновесной точке, когда дальше двигаться просто некуда. Джону больно, Шерлок видит это по его искаженному лицу, но ему самому хорошо и сладко, он не может сдержать желания и толкается в эту тесноту, еще и еще раз, увеличивая темп и амплитуду. Член выходит из Джона почти полностью и входит на всю длину резко, причиняя боль, которую Джон принимает с какой-то мазохистской радостью, но Шерлок тянется рукой к опавшему члену и начинает поглаживать, не прекращая своих поступательных движений, а затем немного меняет угол наклона и в какой-то момент Джон вскидывается, издавая стон наслаждения, а не боли. Его член в руке Шерлока твердеет, наливается силой и страстью, и вот уже оба они движутся навстречу друг другу, как единый слаженный механизм. Шерлок своей яростью и любовью стирает чужие ласки и прикосновения, чужие руки и члены, а в момент наивысшего блаженства, кончая в Джона, крепко сжимает руку, отчего по телу Джона проходит судорога, и тот изливается толчками горячим семенем ему на пальцы. Шерлок придавливает своим телом Джона, наваливаясь на него сверху и, рванув с треском рубашку, с упоением кусает в оголенное простреленное плечо. Джон вскрикивает, но покорно принимает боль, а Шерлок с благодарностью вылизывает покрасневший воспалившийся участок кожи.
- Мой, только мой, навсегда, - бормочет он жадно, целует свою метку и снова и снова вылизывает плечо, - никогда, никого, только я, даже думать не смей…
Джон блаженно урчит под этими грубыми ласками:
- Всегда только ты, идиот, сколько бы их не было, - ласково улыбается. – Неужели до сих пор не понял? Как ни пытался тебя забыть, не смог. Только ты. Всегда. Твой.
- Мой, - удовлетворенно и сыто кивает Шерлок.
Они лежат на узкой кровати Джона, едва помещаясь на ней, смотрят в не зашторенное окно и слушают дыхание друг друга. На груди Шерлока стоит кружка из-под чая, он курит и стряхивает туда пепел. Джон лежит на боку, закинув ногу на бедро Шерлока, они так и не смогли толком раздеться. Рука Шерлока по-хозяйски оглаживает голую ногу Джона, скользя от коленки под ягодицы и обратно. Аккуратный член Джона упирается Шерлоку в промежность.
- Мне такое иногда снилось, - шепчет Джон, - ты рядом, со мной, во мне, везде. Но я так злился на тебя. Заводил отношения, пускался в ненужные утомительные связи, лишь бы выжечь из памяти твой голос, твое лицо, твои руки и поцелуи. Пытался быть с женщинами, исправить эту неправильную тягу к тебе. Сам себя убеждал, что не гей. Не смог, - он рисует пальцем на груди Шерлока какие-то замысловатые узоры, осторожно обходя чашку с пеплом, а Шерлок самодовольно усмехается.
- Не забудешь, не избавишься. Нам с тобой только вместе умереть.
- Почему ты не заводил отношений? – спрашивает Джон. – Мог хотя бы попробовать…
- Чувства и эмоции делают слабым и уязвимым, - отвечает Шерлок, - брат смог меня в этом убедить. После тебя я никому не верил, да и до тебя тоже, - оговаривается он. - Узнав однажды настоящее, кто захочет подделку? Лучше быть в одиночестве, чем с кем попало.
- Мы очень разные, - вздыхает Джон, - трудно будет вместе.
- Вместе легко, - резонно возражает Шерлок, - порознь мы уже жили – невозможно, - и здесь Джон соглашается.
- Почему ты вернулся в Милтон-Корк? – спрашивает Джон. – Почему ты вернулся?
И Шерлок отвечает впервые честно:
- Потому что едва не умер. Потому что хотел увидеть тебя еще раз.