(Не)Холостяк (СИ)

Поднимаю на руки, слегка подкидываю, чтобы легла удобнее.
— Не тряси,— с трудом ворочает языком, обнимая меня за шею. 
Это так неожиданно, что я теряюсь, сжимая её в руках. Дыхание сбивается. 
Только не проснись. Моя бедная голова очередного твоего удара не вынесет. 
Ты не такая уж и лёгкая, если тащить вверх по лестнице, а мне две нужно преодолеть. 
В спальне Алисы всё ещё идёт уборка. 
Пинаю свою дверь, прохожу и опускаю её на кровать. 
Трындец! Руки гудят хуже, чем после тренировки. Тащить вялое тело не так уж и просто. Но напряжение в паху ещё сильнее.
В душ. В холодный... Смыть с себя сексуальное возбуждение. 
Когда выхожу из ванной, слышу что в спальне напротив тихо. Вера закончила уборку. 
Подхватываю Алиску с кровати и возвращаю в свою комнату. Утром, если проснётся в моей постели, скандал будет. 
Рычит и делает слабые попытки отбиться, чтобы её не трогали. Прижимаю к себе сильнее. 
Зависаю, стоя в Алисиной комнате. Она снова обвивает мою шею руками и прижимается губами к груди. 
— Такой тёплый,— шепчет, еле шевеля губами. 
Твою ж мать! Не надо! 
Подхожу к кровати, хочу опустить и оставить, но она не расцепляет руки. Пальцы начинают медленно гулять по моему затылку, разгоняя мурашки по телу. 
Издаю слабый стон...
— Я так скучала...
Слова бьют молотком в голову. 
Её губы касаются моей кожи, оставляя полыхающие пятна. 
Нет…нет…
Как сдержаться?..
Взгляд Алисы мутный от выпитого алкоголя и это опьянение передаётся мне.
Проводит пальчиками по моим губам. Даже трение ткани заставляет их пульсировать и хотеть поцелуев. Это же она... 
Всё равно утром не вспомнит. 
Целую в губы. Она податливая и такая вкусная. Пахнет не коньяком, а какими-то фруктами. Дорогой алкоголь сделан на совесть...
Мозг кипит, в голове мутнеет от нахлынувшего желания. Я ужасно голодный.
Останови это! 
Не могу... Она жмётся и шепчет, как хочет меня. 
Мать твою! Это просто пьяный бред. 
Отрываю от себя с огромной неохотой.
— Не уходи,— хныкает и протягивает руки. 
Нет! 
Иду к двери, но что-то тормозит, и моя ладонь зависает в сантиметре от ручки. 
Да, блядь! 
Щелчок замка...
* * *
Алиса.
Уф! Головная боль. Так и знала, что в этом погребе сивуху держат, а не элитное пойло. 
А ещё тело всё ноет, словно его ночь под прессом держали. Или тискали... 
Какие-то пальцы были... И поцелуи...
Сон...
Я во сне всю ночь с Виталей любовью занималась. Жаль, что это только мои фантазии... Больше такого не будет НИКОГДА. 
Скольжу рукой по телу, чешется коленка. 
Какого хрена я догола разделась? 
Похоже, сновидения были настолько яркими, что и вещи скинула. 
Пытаюсь улыбнуться своим пошлым мыслям, но вспышка боли в голове заставляет застонать. 
Не отрывая головы от подушки, переворачиваюсь на живот и сажусь на колени, натягивая на плечи одеяло. 
Я даже симптомов простуды не чувствую, похмелье вытеснило всё. 
— Мать вашу, что ж так хреново-то?!— сползаю с кровати посмотреть на себя в зеркало. 
Уум... Ужас какой... Я же свекрови внука обещала сегодня привезти. Змеюка сразу спалит, что я бухала, как дальнобойщик после рейса. Она-то максимум бокал вина за ужином себе позволяет. 
Душ спасает только тело и немного охлаждает голову. Вместо помятости на лице появляется румянец. 
— Это синяк?— приближаюсь к зеркалу и рассматриваю чёткую синюю полоску под нижней губой, очерчивая её пальцем. 
Во, конченая! Губу себе до синяков прикусила. На груди тоже есть несколько чуть заметных пятен. 
Идиотка... Лапала себя...
Надела на себя то, что первое попалось на вешалке в шкафу. 
Ник с Илюшей и няней завтракают на террасе. Сын активно уплетает из чашки манную кашу с ягодами. 
Глаза Гаса скользят по мне и задерживаются на ногах. Надела короткие джинсовые шорты, а они мало что скрывают. На его губах проскакивает лёгкая скабрёзная, как мне показалось, ухмылка. 
— Вера, принесите ещё один прибор,— говорит горничной, стоящей у двери. 
 
Та смотрит на меня ненавидящим взглядом, фыркает и уходит на кухню.
— Что я сделала не так?— смотрю ей в след.
Мы, конечно, сразу не нашли общего языка, но тут что-то другое. 
— А ты не помнишь?— усмехается Ник, потягивая кофе.— Ты её вчера уволила.
— Я? Нет... Вообще ничего не помню...
— Да,— согласно кивнула Клара Валентиновна. 
— Почему она тогда ещё здесь?
— Две недели. Закон,— пожимает плечами Ник.
— С каких пор ты их соблюдаешь?..— кошусь на Веру, которая принесла мне тарелку и чашку. 
— Только кофе,— останавливаю её, когда собирается положить мне салат и яичницу. 
Не хочу я есть, кусок в горло не лезет. 
— Я всё!— объявляет сын. Тарелка и кружка чистые. 
— Хоть у кого-то есть аппетит,— треплет Ник по волосам Илью.— Мне нужно заняться похоронами. 
— Я и сама могу. 
— Я уже обо всём договорился. Остались кое-какие мелочи и оплатить. Так что я поехал. Стас отвезёт вас к родне Грозного. 
  
Глава 62
 
— Держи,— кидает мне в руки бутылку воды Стас.— Я добавил Антипохмелин.
— Спасибо, заботливый ты мой,— открываю крышку и выпиваю сразу половину.— Ник сейчас приведёт Илью. Мне пока с ним общаться не разрешает. А у меня из-за похмелья даже сопли пропали. 
— Ещё бы! Бацилла убита изнутри,— смеётся.— Отмочила ты вчера знатно. Мы почти час всю территорию обшаривали на предмет тебя. Что это вообще было?
— Пять стадий принятия,— делаю ещё один глоток.
Он пожимает плечами в непонимании.
— Не слышал? Когда человек кого-нибудь теряет или у него находят смертельную болезнь, то он проходит пять стадий принятия: отрицание, гнев, торг, депрессия и смирение,— загибаю пальцы. 
— И что было вчера?— опирается на капот.
— Гнев. 
— Следовательно, следующий — торг.
— Да. 
— И с кем ты собираешься торговаться?
— Ни с кем. Вернуть мне мужа никто не сможет. Зная себя — ударюсь в работу. Главное — не застрять в любой из них. Иначе можешь стать либо бесчувственным, либо агрессивным, либо трудоголиком или шлюшкой. Самое страшное впасть в вечную депрессию. 
— Так, не понял. Шлюшка здесь причём?— усмехается. 
— Есть там нюансик. Потом расскажу,— к нам идут Ник с Ильёй.— Или в интернете почитай. Тебе всё равно часами делать нечего. 
— Мне теперь очень интересно...
— Я приеду поздно,— предупреждает Гас.— У меня на студии проблемы,— усаживает Илюшку в детское кресло. 
— Окей. Твои дела меня мало волнуют,— бросаю равнодушно. 
Ник хмурится, в глазах скользит недовольство. 
— Стас, сядь в машину, нам нужно поговорить,— кидает резко водителю. 
Тот исчезает в салоне авто. 
— Ты что опять начинаешь?— сжимает мне руками плечи.— Я думал — мы всё решили. 
— Решили?— бросаю взгляд на его правую руку, ей сжимает сильнее.— Когда? 
— Вчера вечером...
— А что было? Просвети. Я нихрена не помню. И не дави, мне больно,— дергаю плечами.
— Вообще ничего не помнишь?— смотрит как-то подозрительно и отпускает.
— Белый лист. Только сон. Но тебе про такое рассказывать нельзя — маленький ещё. 
Он удивлённо растягивает издевательскую улыбку. 
— Мы договорились, что будем жить в одном доме. Я буду помогать,— вдруг меняется и становится серьёзным.— Извини, но во сне у тебя с кем было?
— Тебе-то какое дело?— возмущаюсь. Мы договорились жить вместе? Мрак.— С мужем. 
— Угу,— поджимает губы, слегка растягивая их в улыбке.— Вам пора. Илюха уже нервничает. 
Я иду к машине. Притормаживаю у двери и смотрю на Гаса. 
Странный какой-то... 
Да он всегда был с закидонами! 
В тачке весело. Парни играют в сороку-ворону. Ту, которая этому, этому и этому дала, а одному хрен. Сейчас игра звучит двусмысленно...