Место под солнцем

— А я думала миллионеры неравнодушны к прелестям сельской жизни, — заметила Карла. — Представь, запах печеных яблок, пение птичек, пейзане и пейзанки на живописных холмах... Ты мог бы осчастливить их своей благотворительностью.
— Неплохая мысль. Но жить я хотел бы там, где побывала история, хотел бы видеть старые стены, где обитали несколько поколений. Я хотел бы дать своему дому, пусть ветхому, второе рождение. А в этих хоромах мне нечего делать. С одной стороны поглядеть — дворец, с другой — безвкусная дешевка.
Карла пожала плечами и сухо произнесла:
— Ты пришел бы в восторг от моей конуры. Или от маминого дома в Илинге. Может, махнемся? Нет? А жаль. Ты, Джек, бесконечно избалован.
Фитцджеральд оживился.
— Значит, ты думаешь, что я испорченный, невоспитанный, богатенький мальчик?
Карла поджала губы.
— Сейчас ты еще скажешь, что родился в лондонских трущобах, в семье бедняка и зубами прогрызал путь к успеху и процветанию, — буркнула она.
— О, если бы! Тогда ты прекратила бы обличать меня. — Он беззлобно улыбнулся, но по всему было видно, что он не собирается посвящать ее в подробности своего жизненного пути.
— Так что же? — поторопила его Карла, ощутив, кроме любопытства, желание задеть Фитцджеральда. — Как насчет тяжелого детства, юношеских невзгод? Может, приоткроешь завесу таинственности над своим темным прошлым?
— Мое темное прошлое тебя заинтересовало? Изволь. Первая девушка, с которой я...
— Джек, ты прекрасно знаешь, что я имела" в виду!
— Хорошо, хорошо. Тогда излагаю краткую биографию. Вырос в Куинзе — это своего рода нью-йоркский вариант лондонского Илинга. Представитель третьего поколения иммигрантской волны, доходы семьи — нижний уровень среднего класса. Отец ирландскоскандинавских кровей, мать — польско-австрийских. Родители мои умерли один за другим, когда мы с братом Стивом были еще подростками. Нас забрала тетка, мы стали жить в Коннектикуте. Родственники делали для нас все возможное и необходимое, но возраст у нас был трудный, и в конце концов мы же не их дети. Я с трудом выносил положение облагодетельствованного сироты, поэтому постарался как можно скорее покинуть чужое гнездо. И остался ни с чем. И не у дел. У Стива оказалось больше благоразумия. Он поступил в колледж, активно участвовал в общественной жизни, нашел хорошую работу, женился на дочери своего босса.
Я же после обучения тыкался то туда, то сюда, брался за все что подворачивалось. Жил одним днем. Высокой квалификации у меня не было, надеяться оставалось только на свои руки и голову на плечах. Пошел в армию. Это меня немного отрезвило. Стал задумываться о жизни, о своем предназначении. В один прекрасный день решил, что я должен стать богатым человеком.
— Что ты и сделал?
— Что я и сделал. В день, когда я скинул армейскую форму, в кармане у меня было несколько сотен долларов, в перспективе — бесперспективные случайные заработки. Я отправился на биржу, сыграл — удача, сыграл еще раз — снова повезло. Собственно, с этого все и началось. Назад я не оглядываюсь. Так что ничего зловещего и таинственного в моем прошлом нет, как нет подвигов и богатого наследства. Сожалею, если мой рассказ разочаровал тебя. Я родился отнюдь не миллионером, хотя многие думают именно так. И это меня раздражает.
— Ты хочешь придать своему успеху побольше веса?
— Нет. Просто я не выношу навешивания ярлыков.
— Тогда ты можешь себе представить, каково приходится женщинам, — сказала Карла. — Женщина — это самый яркий, самый кричащий, самый невыносимый ярлык из всех существующих, — горячо закончила она и осеклась, пожалев, что снова сорвалась на психоаналитические рассуждения.
— А я вспоминаю, — вдруг сообщил Джек, прислонившись к стене и складывая на груди руки, — свою тетку Софи. У нее на кухне рядами стояли жестяные коробки разных размеров и на каждой красовался ярлычок — кофе, сахар, мука и так далее. У тетки была своя система: нужен рис — она лезет в коробку с надписью сухофрукты, в то время как сухофрукты обитали в коробке под названием чай. А чай, в свою очередь...
  
Карла звонко рассмеялась.
— Так что не воображай, что меня может обмануть самый яркий ярлык со словом «женщина», — в заключение сказал Джек. — Не знаю, как Макинтайр, а я свирепую тигрицу вижу сразу.
Он с улыбкой потрепал Карлу по волосам.
Пора было возвращаться.
  Глава 5  
Со дня приезда Джека на «Каталину» Карла виделась с ним ежедневно. Причиной тому были совместные поездки в больницу к Бену и, конечно, работа в офисе. Бена, однако, уже переправили в санаторий в Англии, и выдалась неделя, когда Карла встречала Фитцджеральда не чаще других сотрудников комплекса. Все изменил неожиданный приезд Хелен Фитцджеральд, которая прибыла отдохнуть на несколько дней, хотя злые языки утверждали, что она просто не хочет спускать с Джека глаз. Его же такой визит без приглашения нисколько не смутил. Хелен, разумеется, обосновалась в апартаментах Фитцджеральда. Целыми днями она сидела у кромки бассейна, старательно зарабатывая загар. Хелен была из тех неистовых поклонниц небесного светила, которым в солнечный день не нужны ни книга, ни разговоры, ни музыка. Загорая, она не делала ничего, кроме как переворачивалась с боку на бок, наподобие цыпленка на вертеле. Она изводила немыслимое количество масла для загара, запахом которого пропиталась сама и пропитала всех окружающих. Каждый божий день с рассвета до заката она жарилась под яркими лучами, стремясь к совершенству тона, в полдень делала небольшой перерыв на ланч, вечерами же полностью завладевала Джеком.
У Хелен была внешность, которая всегда вызывала у Карлы зависть. Высокая, изящная блондинка, томная, немного медлительная, она выглядела самой настоящей дочкой богатого и важного папаши. Аромат денег и амбиций исходил от каждого ее слова, взгляда, вздоха. Хелен была именно той женщиной, которую надлежало иметь при себе Фитцджеральду. Она будто сошла с голливудских лент или рекламных роликов, прославляющих дорогие коньяки, ликеры, мартини.
Конечно, сразу пошли пересуды. Но стоило появиться в поле зрения любопытных Карле, все замолкали, поглядывая на нее кто многозначительно, кто сочувственно, кто с ожиданием. Да, народ в комплексе ожидал, если не предвкушал, кульминации, не сомневаясь, что рано или поздно Хелен и Карла столкнутся как соперницы, одновременно претендующие на внимание Джека. Он, правда, оставался невозмутим и хладнокровен. С Карлой он общался непринужденно, ничем не выделяя ее среди остальных подчиненных, с Хелен держался так, будто они были женаты не один год — особой привязанности не выказывал, в бизнес вмешиваться не позволял, терпеливо сносил всплески ее бурной чувственности. Поначалу появление Хелен в неудачный, как ему казалось, момент раздражало Джека, но потом он решил, что нет худа без добра и что, возможно, именно Хелен станет катализатором в его затее с Карлой Де Лука. А Карла в возникшей ситуации оказалась на высоте. С Джеком она держалась вежливо и с достоинством, с Хелен — подчеркнуто вежливо, даже официально. Карла с головой погрузилась в работу, сделки шли одна за другой. Она нигде не бывала, в свободное время ни с кем не общалась, но была энергична и уравновешена. Фитцджеральд не знал, что и думать. У него создалось впечатление, что Карла воспользовалась появлением Хелен, чтобы избежать его нежелательной компании. Неужели такое возможно, искренне недоумевал он, но огорчения своего не показывал. Напротив, вовсю утешался с Хелен. В конце концов, он нормальный, здоровый мужчина. Ему было невдомек, что Карла все эти дни усиленно занимается гимнастикой йога — для душевного равновесия.
Однажды душной, влажной ночью Карла безуспешно пыталась заснуть. В последнее время бессонница слишком часто стала посещать ее. Нет, Джек Фитцджеральд тут не при чем. Этот человек не допускался в ее мысли. Просто духота стала невыносимой, одежда, простыни, белье — все липло к телу, и не было от жары спасения. К трем часам пополуночи Карла не выдержала, встала, переоделась в купальник-бикини, взяла полотенце. Она решила, что единственным средством выживания — ночное купание в бассейне. Плавание утомит ее физически, освежит, вернет покой и сон.