Крестовый поход (СИ)

Створки закрылись, и лифт спустился вниз. Когда они открылись, он увидел небольшой луг в просторном зале, и на нём — огромную черно-белую корову, которая жевала траву. На шее у нее была атласная голубая ленточка с золотым колокольчиком.
— Это?.. — он пальцем указал на корову.
— Флора, — кивнула она. — А ты думал, я сметану из дизельного топлива перегоняю? А там куры!
Он посмотрел туда, куда она указала, и усмехнулся:
— А я подумал — страусы.
— Ха! Шутка с бородой. Специально выведенные породы. Крупные, не бояться перегрузок и дают много продукции. К тому же неприхотливые и спокойные.
— Учитывая их размеры, последнее особенно ценно, — одобрил он.
Бетти тем временем окинула его оценивающим взглядом.
— Говорят, моим ножом ты пытался убить Хока.
— Хока? — переспросил он.
— Да, его так называют, и его это устраивает. Между прочим, меткое прозвище. Если ты пытался с ним схлестнуться, то ты либо герой, либо глупец.
— Только не герой, — мотнул головой он. — К тому же у меня ничего не получилось.
— Не расстраивайся, — успокоила она, — в следующий раз обязательно получится.
— Это шутка? — насторожился он.
Бетти какое-то время смотрела на Флору, а потом перевела взгляд на него.
— Знаешь, Хок из тех людей, которых многие ненавидят, но мне он нравится, — призналась она. — Он бывает резок, но он не злой человек. К тому же он прекрасно танцует медленный фокстрот. Мне будет жаль, если с ним что-нибудь случится. И с тобой тоже.
Она развернулась и пошла через луг к дальней двери. Он пошёл следом, глядя себе под ноги. Трава здесь была такой сочной и густой, что было совершенно не видно, из чего она растёт.
Бетти тем временем распахнула большую дверь в задней стене и вошла в тёмное прохладное помещение. Войдя за ней, он сразу понял, что это кладовая. Отовсюду неслись запахи, которые намекали, что он зря отказался от обеда.
Бетти подошла к ряду больших корзин, закрытых плетёными крышками. Она откинула крышки с двух, и он увидел в корзинах россыпи крупных яблок. Бетти выбрала яблоко из первой. Оно было золотистое с розовым бочком.
— Французские, сладкие, сочные, — проговорила она, поднося яблоко к носу. — Ароматные!
Она положила яблоко в свою корзинку, а вслед за этим отправила туда ещё десяток.
— А это белый налив, — она взяла крупное, белое с зелёным оттенком яблоко из второй корзины. — Берём специально для русских. Они почему-то любят свои сорта, с кислинкой. Я этого вкуса не понимаю, но моего мнения никто не спрашивает.
— Можно мне? — попросил он.
Она молча бросила ему яблоко. Поймав его, он вдохнул тонкий аромат и после этого заставил себя сунуть плод в карман. Бетти тем временем выбрала с десяток белых яблок, закрыла корзины и перешла к следующим. Там были большие оранжевые апельсины, затем гроздья винограда белого, красного и синего, и изящные небольшие бананы, похожие на молодой месяц.
— Не хватит, — бормотала Бетти, выбирая фрукты. — Придётся просить в цитадели, чтоб поделились. Что на них нашло? Осень что ли? Генетическая память напоминает, что время сбора урожая? По три раза в день выставляю в салонах и ресторане полные вазы. Всё сметают подчистую! По отсекам растаскивают. С одной стороны — хорошо. Фрукты полезнее бутербродов, которыми они раньше объедались. Но где столько набрать?
Она добавила в корзину пару десятков медовых абрикосов и направилась к выходу.
— Разрешите? — он подхватил у неё из рук корзину и пошёл рядом. Она одобрительно взглянула на него.
— Ты о чём хотел поговорить? — спохватилась она.
— Я просто хотел поблагодарить вас, — улыбнулся он. — Кажется, я никогда не ел ничего вкуснее вашей стряпни.
— Вполне вероятно, — без лишней скромности согласилась она. — Всегда приятно слышать такие комплименты. А, может, ты чего-нибудь особенного хочешь?
— Особенного?
— Ну, что тебе мама в детстве готовила?
— Я не помню, — поспешно проговорил он, опасаясь, что услужливая в последние часы память выдаст ему какое-нибудь щемяще трогательное воспоминание.
 
Бетти пристально взглянула на него.
— Ну, если вспомнишь, не стесняйся. Мы все здесь месяцами околачиваемся, а потому каждый имеет право на небольшие капризы.
Они снова вошли в кухню.
— Микки, — зычным голосом крикнула Бетти, — Иди мой фрукты, а потом собери вазы.
Оршанин направился к выходу.
— На ужин не опаздывай, — крикнула ему вдогонку Бетти.
— Постараюсь. Спасибо.
Он вышел из кухни. Улыбка сползла с его лица, и он мрачно пробормотал:
— Идиот…
Потом подошёл к лифту и поднялся на четвёртый уровень, где располагалась библиотека. Войдя, он увидел, что попал в достаточно просторный зал, стены которого сплошь были покрыты книжными полками, по залу расставлены в художественном беспорядке большие кожаные кресла, изящные журнальные столики и компьютерные столы с терминалами. В центре зала, возле помпезного камина стоял широкий старинный стол, вокруг которого располагались деревянные стулья с высокими резными спинками. На столе высились стопки потемневших от времени фолиантов. Он медленно пошёл вдоль стены, ведя пальцами по корешкам книг и читая знакомые и неизвестные названия и имена авторов. А потом остановился и взял тёмный томик, близнец того, что когда-то стоял на полке над его письменным столом дома.
Он, не торопясь, подошёл к кожаному дивану, стоявшему у стены напротив камина, лёг на него, опустив голову на кожаный валик подлокотника, достал из кармана яблоко и открыл книгу.
Утром он снова пришёл в медотсек.
— Привет, — кивнул он, войдя в кабинет МакЛарена.
— Как дела? — поинтересовался тот. — Болевых ощущений, нарушений сна не было?
— Нет. Ничего не болит, спал, как младенец… — он прошёлся по кабинету и остановился возле журнального столика, на котором стояла изящная алебастровая статуэтка, изображавшая рыцаря и паломника на одном коне. — Я думал, что это эмблема рыцарей-иоаннитов.
— С чего ты взял?
— Читал, — он пожал плечами и посмотрел на МакЛарена. — Хотя, вашему Ордену она больше подходит. Выяснили что-нибудь об этой штуке?
— Кое-что, — МакЛарен достал из ящика стола коробочку. — Возвращаю, хотя на Земле бы она многих заинтересовала. Кое в чём ты был прав. Это мина, и взрыв не только размозжил бы тебе позвоночник, но и снёс голову. Но там есть ещё кое-что. Она посылала постоянные цикличные импульсы в мозг, тормозя эмоции и негативно воздействуя на волю. Кроме того, она могла просто поразить конкретный участок мозга, и тогда ты превратился бы в зомби.
— Зомби? — усмехнулся Оршанин. — А вы знаете, что это такое?
— Насмотрелся на Киоте до одурения. Какие-нибудь изменения в поведении заметил?
— Ещё бы! Наорал на командира.
— Я в курсе, — врач кивнул. — И не только наорал. Ладно, ещё старпома пытался убить, — дело житейское. Но ворваться в бассейн, внаглую разглядывать командира в купальнике, а потом закатить истерику. Я, честно говоря, даже пожалел, что устранил этот тормоз.
Он вложил коробочку в руку Оршанина.
— Об этом уже весь экипаж знает? — уточнил тот.
— Нет, только те, кто за тобой наблюдают, и я.
— А вы, как лечащий врач?
— Я, как муж дамы в купальнике, которую ты вчера видел в бассейне.
Оршанин какое-то время с интересом разглядывал собеседника, потом улыбнулся.
— Да, похоже, вы друг друга нашли. Приношу извинения. Обещаю больше на вашу супругу не глазеть. Хотя посмотреть есть на что.
— Я знаю.
— Послушайте, — Оршанин взглянул ему в глаза. — Я верю, что вы стараетесь помочь, но не нужно забывать, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Не трогайте меня. Мне сегодня лучше, чем было вчера. Мне кажется, что пелена с глаз упала. Я вижу и чувствую то, чего не видел и не чувствовал довольно долго. Но я не уверен, что мне это нужно.
 
— Я понимаю. Никому ещё не удавалось сделать кого-то счастливым насильно. Мой принцип: «не навреди». Если я вчера сказал тебе лишнее, прости. Больше в душу не полезу. Обещаю. Но за других не ручаюсь. Пойдём, у нас сегодня не такая развёрнутая программа, как вчера, но есть чем заняться. Если не возражаешь, я ещё раз возьму кровь на анализ.