2:36 по Аляске

– А этот дом?

– Тоже две недели назад. Ты о том, что я облагородил его? – догадался Крис и робко улыбнулся. – Сад здесь уже был, только иссушенный жарой и сорняками. В Прайде есть одна девочка… Почти ровесница Ливви. Ее дар – это цветение. Так Сара поддерживала урожай и парники. Здесь это будет гораздо проще, – Крис оглянулся на грядки и опрыскиватели. – Конечно, и в Австралии придется побороться за плоды, но все хотя бы не так безнадежно, как с заморозками и снегом.

– Другие придушат тебя, – ухмыльнулась я. – Как только узнают, на что ты потратил столько времени…

– Не переживай, здесь ведь под боком целый город. О жилище для них я тоже позаботился, – хмыкнул Крис, очень гордый собой (и заслуженно). – Мы все будем жить по соседству. Правда, наш дом дальше всех, прямо возле маяка и океана. Бонусом идет роскошный вид.

– А жители? – вдруг спросила я, опьяненная чрезмерной сказочностью происходящего. – Здесь много спящих? Может, этот дом уже кому-то принадлежит… Сколько тут банши?

– Здесь нет банши, – тут же утешил меня Крис, поднимаясь на крыльцо. – И спящих тоже. Людей мало… Я не знаю, почему, но и нужно ли нам это знать? Тех спящих, что есть, мы с Августом перенесли в городскую часовню. А от банши, которых почувствовал Ливви, избавился Тото. Мы сможем разбудить тех людей, когда переберемся сюда. А еще захватим с собой всех желающих покинуть Прайд. Однажды, быть может, мы даже отыщем и других выживших… Джейми, – Крис подошел, беря мои руки в свои так, как брал каждый раз, когда просил поверить ему. – Не думай сейчас об этом. Все успеется. Нам больше не надо выживать – мы заслужили право жить. Ты хочешь зайти внутрь?

Я зажевала губу, глядя на свою мечту во плоти. Крис не просто осуществил ее – он ее превзошел. Шум прибоя, маяк, что виден прямо из окон, город и дельфины под круглым балконом. Я чувствовала себя так, будто не заслуживала этого, но все равно сказала:

– Хочу.

Крис вскочил на ступеньки и распахнул передо мной дверь, выкрашенную в зеленый цвет.

– Добро пожаловать домой, – сказал он, обнимая меня сзади и целуя в голое плечо, пока я привыкала к прохладной тени и мысли, что теперь снова могу использовать это слово – «дом».

Это наш дом.

Мы обошли друг за другом каждую комнату. Крис без остановки рассказывал мне, почему передвинул ту или иную мебель так, а не по-другому; почему розовые шторы, почему топливный электрогенератор находится прямо в подвале, почему так много витражей и почему он предпочел, чтобы мы поселились в южной спальне, а не той, что в конце коридора (больше солнца и лучше слышен океан). Все здесь было обставлено с такой заботой, что я цепенела перед каждой картиной и ночником, увлеченно разглядывая.

Пока я бродила по чердаку, решив покопаться в хламе, Крис зажег в гостиной камин. Я тут же спросила об этом, спустившись вниз:

– На улице двадцать пять градусов, а ты решил развести огонь?

– Камин электрический, Джейми, – хихикнул Крис. – Кстати, когда мы заходили, небо темнело. Вероятно, приближается шторм. Ты ведь не боишься грозы?

Последнее прозвучало как флирт. Впрочем, это он и был: Крис повалил меня на пол, якобы пряча от чернильных туч за окном, и я засмеялась.

По крыше забарабанил предвещенный дождь, спустя минуту перешедший в сильный ливень. Небо затянуло, и теперь камин был единственным, что освещало гостиную. Мы лежали посреди нее на ковре, целуясь до исступления, пока не заныли губы. Это напоминало борьбу двух голодных зверей: то я взбиралась на Криса, то он подминал меня под себя. Наше катание по полу доставляло ему наслаждение не меньше, чем сам процесс. Пальцы, стягивающие белье, облепленное песком. Язык, утешивший розовый и невыводимый шрам на ноге, а затем слизывающий соль с внутренней поверхности бедер.

– Целая жизнь, – прохрипел Крис мне на ухо. – Чтобы изучать тебя.

Кажется, именно это делали его пальцы со мной – изучали, а следом шли губы, обтачивающие мое тело, как волны то самое изумрудное стеклышко. Именно это не дало мне сойти с ума после гибели Джесс – наша близость, начавшаяся с совместного принятия душа, где я плакала и жалела себя, а Крис меня умывал. Затем, перекочевав в спальню, мы были близки и там, но не сразу: он носил мне какао, приводил Дурашку, читал со мной книги. Но ничто не помогало мне лучше, чем то, что он делал сейчас.

После Крис укутал меня в покрывало, давая отдохнуть, чтобы собраться с силами, одеться и вернуться к берегу. Опаздывая, мы неслись к порталу Ливви прямо под ливнем, как ошпаренные, и это была по большей части моя вина, потому что я снова умудрилась заснуть.

– Бобби, – первое, что сказал нам Тото, встретив нас, до нитки промокших, сразу по ту сторону портала Ливви и как обычно с винтовкой на одном плече. – Нигде не можем найти этого гада.

– Сбежал, – пожал плечами Крис.

– Не уверен, – пробубнил Тото. – Припасы пропадают на пустом месте. Мне начинает казаться, что он все еще здесь, засел в какой-нибудь служебной каморке, как трусливая крыса.

– Значит, высунется рано или поздно. Туалет всем когда-нибудь надо посещать, – ухмыльнулся Крис, и Тото подозрительно сощурился, отнесясь с очевидным сомнением к его душевному подъему.

– Я вижу, ты в хорошем расположении духа, но не уверен, что у нас есть поводы для радости. Посмотри, что творится за окном.

– Рагнарек! – пробасил Август встревоженно, оказавшись рядом. – Снова.

По лицу Криса будто прошлись ластиком, стирая эйфорию и веселье. Он вылетел из лестничного пролета, и я, Себастьян и Тото быстро поспешили следом.

Возле окон уже собрались люди. Небо стало черным, как деготь, и в его недрах назревало что-то неладное. Август выразился как никогда точно – Рагнарек. Усилившийся ветер сметал мусорные корзины, жевал деревья, пригибая их к самой земле. Мопеды и колымаги уже летали по парковке, сносимые ураганом. Чернильная клякса проглотила солнце, расползаясь все дальше и дальше, пока не закрутилась в кольцо.

– Торнадо, – раздался блеклый шепот Криса, наблюдающего за тем, как низвергаются на Аляску сами небеса.

– Здесь? – переспросила Барби, и я обернулась, увидев Эшли, стоящего к ней вплотную. Под его глазами еще виднелись сиреневые круги. – Это редкость. Одинокие торнадо – да, но то, что идет сюда…

– Как чудесно, что я как раз утром загнал Кошечку в ангар, – облегченно присвистнул Себастьян, а Крис указал рукой на взлетную полосу у противоположного терминала:

– А вот кукурузники никто не загнал, сметет их в два счета, если дойдет сюда.

– Ну, значит, не полетаем, – Себ пожал плечами, и Крис обозленно рявкнул:

– Торнадо выплюнет их прямо на нас! Он движется сюда, посмотри на траекторию. Представь, что здесь будет… Вокруг слишком много стекла!

У меня в груди похолодело. Стекло, стекло, стекло.

– Аэропорт выдержит, – рассудительно заметил Тото. – Но надо всех увести подальше от окон.

– Или уйти.


Все взглянули на Эшли. Онемевший почти на месяц, он наконец-то заговорил. Хрипло, пусть и апатично. Перехватив мой взгляд, Эш слабо кивнул, будто признавая: никто не мог уберечь Джесс, потому что она всегда делала что хотела. Никто не виноват. Титановые клешни самобичевания внутри меня разжались.

– Мне было скучно, так что я слушал все сплетни, – пояснил Эшли, приветливо осмотрев всех собравшихся. – Крис занимался поиском нового места для лагеря. Я не прав? Ты нашел его?

– Да, – кивнул Крис. – Нашел. И это…

– Чудесная идея! – перебил Себастьян. – Валим сейчас же!

– Тебе придется оставить Кошечку здесь, – сообщил Крис осторожно. – Там, куда мы отправимся, нет снега. Там пляж и океан.

– Нет снега?! – схватился за сердце Себастьян, но затем торнадо, уже оформленный и зрелый, красноречиво всосал в себя фургон, вставший на его пути. Себ молниеносно передумал: – А, плевать на Кошечку. Живо за Ливви!

Флейта, прижимающаяся к его плечу, фыркнула и обменялась со мной усталыми взглядами. Велев толпе отойти от окон и укрыться на бетонном складе внизу, Тото кинулся в радиорубку, чтобы передать то же самое по микрофону.

Все, кто послушал Криса и загорелся идеей переместиться в Байрон-Бей, засуетились по комнатам. Прайдеры хватали первые попавшиеся рюкзаки, сгребая туда продовольствие и оружие. Мои вещи же скромно уместились в тканевый мешочек: ни к чему на Аляске, кроме друзей, я больше не была привязана. Поэтому оставшееся время я наблюдала за тем, как Грейс пристегивает к ошейнику Дурашки поводок, а затем проделывает то же самое с волчьей стаей, чтобы забрать их с собой.

Подперев собой одну из стен, я сидела и ждала, когда к порталу подойдет Крис, согревая себя мыслями о скором купании в настоящем океане. Ветер завывал под крышей, и грохот падающих за окном машин оглушал. Торнадо не останавливался ни перед чем.

– Природа решила показать нам свой характер. Похоже, мы ей вконец осточертели!

Я вздрогнула и подняла глаза на Августа, завороженно смотрящего в окно с безопасного расстояния. На его спине висел набитый рюкзак, но теплая куртка и сапоги с мехом вовсе не были предназначены для Австралии.

– Вы не идете с нами? – поняла я, и Август слабо улыбнулся мне.

– У нас свой путь, ловец.

– Вы что, собираетесь покинуть Прайд прямо сейчас, когда на улице свирепствует такой смерч?!

Август снисходительно рассмеялся.

– Моя жена – прорицательница. Она не только читает мысли, но и видит.

– Будущее?

– Нет, настоящее, но все настоящее, Джейми. Со всех ракурсов и сторон. Этого достаточно, чтобы узнать будущее, даже его не видя. С нами все будет хорошо, не беспокойся. Лучше попрощайся с ней. Кажется, Инга хотела с тобой поговорить.

Я проследила за его взглядом и обернулась на женщину с каштановыми волосами, мирно сидящую прямо вплотную к самому большому из окон. Завернутая в выстиранное одеяло, она неотрывно следила за наступающим торнадо.

Я заметила Криса, приведшего с собой Ливви и продуктовую тележку, нагруженную едой и пакетами с моей кровью. Я кивнула им, давая понять, что сейчас подойду.

– Ингрид.

Она не повернула головы, только похлопала по полу рядом, приглашая сесть. Я послушалась, готовая попрощаться.

– Океан из слез, а твой океан тот, где за собой звали дельфины. Он, – тихо сказала Ингрид и указала на Криса, ждущего меня на перилах лестницы. – С розы срезали шипы. Здесь, – она поднесла пальцы к виску, показывая на голову, – здесь теперь спокойно, а здесь, – рука опустилась на уровень груди, ткнув пальцем в сердце, – любовь, как у тебя. – Я напряглась, когда Ингрид подалась вперед и, улыбнувшись, тронула меня за руку. – В тебе распускается еще один цветок. Тоже роза. Красивая. Глаза – речная гладь. Подарок для него на день рождения, которое пропустили. Важнее, чем все, что было до этого. Не забывай о том, что мы жнем лишь то, что сеем.

Она поднялась и накинула на меня свой плед, терпко пахнущий смородиновым вареньем.

– Тебе нужнее. Держи себя в тепле, – велела Ингрид и удалилась вслед за мужем, позвавшим ее по имени.

Вместе, взявшись за руки, они скрылись за дверями центрального входа. Последнее, что я запомнила, – это как играют блики искусственного освещения в рыжих волосах Августа, делая их похожими на жидкую лаву.

– Что она сказала тебе? – спросил Крис, когда я подошла, сбрасывая свой мешок в набитую до отказа тележку.

– Не знаю, – честно призналась я, растерянная, и тут же постаралась не думать об этом, сосредоточившись на самых безотлагательных вещах.

Пересчитав взглядом друзей и прайдеров, желающих отправиться с нами в путь, я вдруг поняла, что кое-кого не хватает.

– Где Тото?

Крис не ответил, и я нашла взглядом Эльмиру, которую Грейс держал в своих объятиях. Она рыдала, вжимаясь ему в плечо. Тогда я посмотрела на Флейту и вдруг увидела, что та находится на грани того же. Взглянув на меня, она покачала головой и, утерев выступившие слезы, взяла Себастьяна за руку, идя в открывшийся портал.

– Крис? – надавила я, раздраженная его безмолвием и собственным непониманием. – Где Тото?

– Он остается.

– Что ты сейчас сказал?

Грейс погладил Эльмиру по волосам, и оба вошли в мерцающую арку. Я смотрела на людей, шествующих друг за другом по цепочке, и не могла поверить, что не вижу среди них Тото. Это даже не укладывалось в голове.

– Этим людям нужна помощь, Джейми.

Мы с Крисом повернулись к Тото, спустившемуся по лестнице из радиорубки. В отличие от меня Роуз смотрел на него со смирением и… уважением?!

– Прайд не должен быть прайдом. Мы не львы. Мы – люди, и это хуже всего, – сказал Тото, стоя без вещей в руках, тепло одетый и с винтовкой, что лишний раз подтверждало его решимость остаться. – Я хочу сделать Прайд таким, каким он задумывался изначально – убежищем для заблудших душ, которых на Аляске изобилие. Мой народ уже проходил через геноцид – еврейский народ, – а другой проходил через евгенику. Это едва не повторилось, Джем. Я не мог взвалить такую ношу на Августа, потому что я – единственный, кто понимает, что здесь произошло на самом деле. Я могу помочь этим людям и изменить то, как они привыкли существовать веками. Я остаюсь, Джейми.