Тернистая звезда (СИ)

Астер придирчиво разглядывала Джегга: ей не нравилось застывшее выражение его лица и сосредоточенный взгляд, направленный в никуда. Память услужливо подсунула утро на «Гибралтаре», когда она в первый раз видела его таким. И отчётливо вспомнила интонацию, с которой он тогда попросил:
– Не отпускай меня.
Здесь, в системе Ориона, чёрного священника окружали таким почётом, что, казалось, всё изменилось. Но нет! И фонтан священного города Хампи тому доказательство. Джегг нуждается в поддержке не меньше, чем в тот день, когда она расковыряла его криокапсулу.
  
– Не отпущу, – пообещала Астер, сплетая свои пальцы с его. И тут же смутилась: как-то это по-дурацки, отвечать на реплику по прошествии нескольких месяцев. Джегг ведь не умеет читать мысли, откуда ему знать, что она?..
Или всё-таки умеет?
Чёрный священник благодарно сжал её пальцы и смотрел… да, как на оазис в пустыне. Иначе и не скажешь.
Свободной рукой Астер обняла его за шею и поцеловала в губы.
В первый раз в жизни она целовала кого-то в губы. Внезапно оказалось, что очень мешает нос – его совершенно некуда девать. Но Джегг чуть наклонил голову, а свою руку положил ей на затылок, мягко направляя, и стало удобно. Даже прерываться не хотелось – так уютно и правильно ей, кажется, никогда прежде не было. Ощущение уюта возникало и раньше, когда Джегг обнимал её, гладил по волосам или прижимал к груди. Но теперь оно усилилось многократно и словно перевело происходящее в новое качество. Как будто Астер много лет собирала и настраивала тонкий механизм, и вот теперь на место встала последняя, самая важная деталь, а то, что прежде было лишь возможностью, мечтой, воплотилось в реальность.
Вот только работает эта чудесная машина, кажется, не совсем так, как инженер ожидала. Или совсем не так. Впрочем, с ней это часто бывает: вечно не по плану всё идёт. Создавать робота-манипулятора с широким спектром эмоций она тоже не собиралась – само как-то получилось. И здесь пусть идёт, как идёт. Пусть Джегг, казавшийся таким несчастным и потерянным, давно уже перехватил инициативу. Пусть прикосновения его губ и рук, такие деликатные сначала, с каждым мгновением наполняются чувственностью. Пускай… ей так хорошо! Ничего не хочется менять!
Но его спина и плечи делаются всё более напряжёнными, дыхание сбивается… а взгляд соскальзывает куда-то. Астер и самой сложно фокусироваться на лице Джегга – оно сейчас слишком близко. Она невольно посмотрела в уголок окна и рефлекторно зажмурилась из-за летящего града осколков. Ещё какое-то стекло разбили. То ли магазина, то ли кафе – из мобиля не разобрать.
Сегой ехидничает что-то о воркующих голубках. Прежде бы её это разозлило. А теперь всё равно как-то сделалось: ну болтает, и болтает, Сегой на то и Сегой, язык у него без костей, и вообще не до него!
С ним ведь в порядке всё, с Сегоем. А смогла бы она раствориться в объятиях Джегга, если б белый священник отправился в логово террористов, и не вернулся оттуда, как Стелия?
Бедный Джегг. Он ведь сейчас разрывается между своим маленьким личным счастьем и долгом чёрного священника. Не хочет выбирать. На самом деле и не должен, потому что как можно построить своё маленькое личное счастье в отдельно взятом бронированном мобиле, когда вокруг творится такое? Да ещё если знаешь, что способен это творящееся изменить. И Астер отстранилась, кивнула за окно:
– Давай закончим с этим безобразием. Меня нервирует, когда люди ведут себя, как взбесившаяся стая обезьян.
***
Джегг запрещал себе верить в чудо до последнего. Он же священник, чёрный священник, кому как не ему знать об обманчивом коварстве веры! Любой веры. В богов, во Вселенскую справедливость или в вероятность того, что ледник по имени Астер может однажды растаять. Робкая надежда на взаимность, нежным ростком пробившаяся на осколках разгромленного бутика, растоптана бесцеремонной фамильярностью Сегоя.
«Ты значишь для Астер не больше любого другого человека, с которым её свела судьба», – говорил себе Джегг, глядя, как девушка обнимается с белым. Да что Сегой! Аади она один раз в жизни видела, и всего лишь обменялась приветствием, а вот полюбуйся! Бросилась защищать его, очертя голову. Просто Астер… такая. Отзывчивая. Но она для всех такая. А ты… А для тебя…
И для тебя тоже. Отзывается. Неизвестно как, но иммунная к внушению священников уроженка Норга безошибочно ощутила, как Джегг катится прямой дорогой в свой персональный ад. Взяла за руку и просто сказала:
– Не отпущу.
И на этот раз он поверил. Сразу, безоговорочно, как неофит, как жертва профессиональной проповеди. Задумался, почему вдруг стал таким внушаемым. Начал мысленно расчленять собственные эмоции, как привык делать всегда, если не понимал, что с ним происходит. Но ничего так и не понял. Не успел. Потому что…
Потому что она его поцеловала. Не благодарно клюнула в висок, не мимолётно мазнула губами по щеке – поцеловала. По-настоящему. Неумело. Так неумело, что Джегг едва не задохнулся от осознания: этот поцелуй был для неё первым. Он стал для Астер особенным.
Джегг упивался её нежностью. Едва сдерживал жадность желания: ещё, счастье моё, жизнь моя, ещё! Нервы чуть щекотало лукавое ворчание Сегоя, плюхнувшегося на переднее сиденье. И любопытное внимание телохранителя, отражённое в зеркале. Обе эти нити проходили по периферии сознания, контрастно оттеняя мгновения чистого счастья, делали его жгучим до боли.
Джегг знал, как прикасаться к женщине, как как ласкать женщину и как её целовать, но всё это знание теряло смысл в отношении Астер. Она реагировала иначе. Усердный выпускник одной из лучших видьялай Бхара был готов всю жизнь посвятить связанным с уроженкой Норга открытиям, но даже в страшном сне ему не пришло бы в голову пускаться в эксперименты на глазах других мужчин. А вот колонист Джегг, посетивший не один торжественный банкет, пронизанный оценивающими взглядами и интригами, тот Джегг ликовал. Того Джегга, которого священник считал своей тёмной стороной, ни капли не коробило чужое внимание к его личной жизни, напротив: он им наслаждался. Пусть Сегой разболтает о них с Астер всей Вселенной – Джегг-колонист будет только рад! Даже у тайного брака должно быть минимум два свидетеля. От поцелуя до брака, конечно, ещё далеко… особенно, если Джегг проиграет сегодня поединок воль. Как глупо будет умереть теперь, когда Астер рядом, когда на расстоянии вытянутой руки будущее, о котором он боялся даже мечтать!
«Как отец», – мелькнула холодящая душу мысль. С той только разницей, что зачать сына Джегг не успел. Вообще ничего не успел, кроме одного, пусть и самого страстного в его жизни поцелуя. Неудачник. Астер будет ненавидеть тебя так же, как мать ненавидела отца – за то, что растревожил ей сердце, и бросил. Сбежал в небытие, трус и подлец, прикрылся высокими целями, своей Миссией, когда должен был быть рядом с ней. Каждый миг, каждый вздох!
Астер вдруг отстранилась. Посмотрела в окно:
– Давай закончим с этим безобразием. Меня нервирует, когда люди ведут себя, как взбесившаяся стая обезьян.
И сразу стало легко. Светло и ясно. Будто до сих пор Джегг бродил в темноте, бессмысленно натыкаясь на скрытые в ней неудобные предметы с острыми краями, а теперь, наконец, вышел на свет.
Не осталось ни сомнений, ни вопросов. Нет нужды выбирать между любимой женщиной и нелюбимой работой. Потому что его священная миссия – и есть Астер. Он её нашёл. А значит, не проиграет больше никогда.
С этого момента Джегг – Архимед, которому дали точку опоры. Он может перевернуть Землю. Да что Землю! Он всю Вселенную может перевернуть.
  
Лицо Джегга всегда казалось Астер очень выразительным, но сейчас по нему невозможно что-либо прочитать. Продолжая смотреть ей в глаза, он поднёс к губам её руку и поочерёдно поцеловал основание каждого из пальцев.
А потом повернулся к Аргу и произнёс:
– Останови, дальше я пойду пешком.
Астер схватила чёрного священника за рукав: