Тернистая звезда (СИ)
– Не дёргайся, – прорычала Астер через коммуникатор и подтянула его за руку поближе к себе. – Держись за меня. Как можно крепче.
Вселенная, только что бывшая частью его самого, стала вдруг пустой и холодной. А корабль, маячивший внизу, выглядел родным и притягательным. Джегг что было сил обхватил Астер за пояс.
Она тоже обняла его одной рукой, а второй привела в действие механизм сматывания страховки.
И вот их магнитные подошвы уже касаются корпуса корабля. Джегг показал Астер конец своего троса, до сих пор намертво затянутый вокруг обломка арматуры.
– Я закрепил его.
Инженер осмотрела острую кромку.
– Усадочная раковина. Производственный дефект. Визуально не заметен, а на неразрушающих методах контроля производитель сэкономил, видимо. Ничего, отдам Хэле, пусть в суд на компенсацию подаёт. Сменим всю арматуру на Орионе. Извини, – она похлопала Джегга по груди, – это в самом деле не твоя вина.
Но несправедливость её обвинения Джегга сейчас не занимала.
– Кто обычно выходит с тобой на поверхность корабля? – поинтересовался он. – Сегой?
– Было пару раз, – Астер не без труда отвязала его трос от осколка арматуры и теперь прятала её в мешок, притороченный к скафандру. – Когда вторая пара рук требовалась. Но обычно я и сама справляюсь.
«И почему я не удивлён?» – подумал Джегг. Он старался выстроить фразу так, чтобы снова не обидеть её:
– Это очень рискованно, разве нет? Что, если бы оборвалось крепление твоего троса, когда ты была бы одна?
Она скорчила саркастическую мину, и он догадался:
– Так уже случалось, да?
Астер открыла входной люк, пропустила его вперёд, затем забралась сама. Ответила, когда оба уже были без шлемов:
– В тот раз трос перетёрся просто. Лежал неудачно. Попросила Амока магнитное поле корабля на максимум разогнать. За подошвы и притянуло. Энергозатратно, конечно… но ничего страшного. Это не твоя забота. И не твоя ответственность.
Она видела, как напряглись желваки на скулах священника. Но Джегг молчал. Буквально то же самое он говорил когда-то Энне. «Я сам о себе позабочусь» и «Я – не твоя ответственность». Он помнил, в какое бешенство приводило её навязчивое желание приставить к нему хотя бы триаду легионеров. Да он бы лучше позволил себя убить, чем жить в таких условиях. Впрочем, он вообще не слишком-то ценил собственную жизнь…
Астер справилась со скафандром гораздо быстрее и теперь помогала разоблачаться своему спутнику. Джегг пытался участвовать в этом процессе, по возможности, не слишком бестолково, но то и дело замирал, глубоко задумываясь о чём-то. Инженер относилась к этому с сочувствием: он и так-то был не в лучшей форме, а тут ещё такой дополнительный стресс! Не стоило Джегга с собой брать. Следовало бы надавить на Сегоя. Шею ему, видите ли, скафандр натирает! Надо правильно надевать просто!
– Ты счастлива? – спросил вдруг чёрный священник, взяв её за руку и пристально глядя в глаза. Ну вот! Прилетели! Сейчас его опять волной меланхолии накроет. А так хорошо всё было с утра… пока она же всё и не испортила. Не нужно было этот терракотовый кварцит синтезировать. Но Джегг выглядел таким разочарованным незавершённым гештальтом…
– Я не несчастна, – осторожно ответила Астер на его вопрос. – Скажем так, у меня всё замечательно, но я надеюсь, будет ещё лучше.
– Хорошо, – Джегг выпустил её ладонь, развернулся и ушёл. Заперся в своей каюте.
Астер не лукавила. Она не искала смерти и не тяготилась жизнью. Просто привыкла к риску как к составной её части. Он чувствовал ровное биение цели, к которой двигалась девушка, хотя и не понял, в чём она состоит. Весь её путь был как полёт на этом корабле – запланированный маршрут, полный ожидаемых неожиданностей, вызванных как несовершенством конструкции самого средства передвижения, так и внешними факторами.
Джегг расхаживал по крохотной комнатке – несколько шагов туда и столько же обратно.
А что же он сам?
Сам он тоже смерти не искал. Сознательно, по крайней мере. Думал иногда, как было бы просто в следующий раз просто не сопротивляться судьбе, но каждый раз после таких размышлений сам же презирал себя за малодушие.
В отличие от Астер, Джегг ничего бы так не желал, как быть маленьким винтиком в хорошо отлаженной системе. Вот только после смерти Стила система стала разваливаться на глазах. Его включили в конклав, но Джеггу по временам казалось, что от его вмешательства всё становится только хуже. Энна же, напротив, пребывала в наивной уверенности, что если «делать всё правильно» и «полагаться на волю Священной Миссии», всё само собой образуется. Сколько ни доказывал ей Джегг, что никакой волшебной Миссии не существует, что конклав состоит из таких же людей, подверженных всем прилагающимся к власти порокам, Энна не желала снимать розовые очки. И чем сильнее становились их разногласия, тем настойчивее аббатиса старалась окружить его своей непрошенной заботой.
– Я не сын тебе, не брат, и не любовник! – однажды чуть не выкрикнул Джегг в запале ссоры. Он сдержался тогда. Но примерное содержание тирады она прочитала по его лицу.
Джегг выдавил легионеров за приделы своего диоцеза. Энна организовала вокруг него укреплённый периметр. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не Рейвз.
Для Джегга Энна навсегда осталась хорошей маленькой девочкой, спящей в обнимку с плюшевым оцелотом. Почему она считала себя вправе распоряжаться его судьбой? Он знал, конечно. Энна любила его. Не как друга детства или брата по Священной Миссии. Как мужчину. С того самого злосчастного вечера, когда он танцевал с ней на последнем балу в интернате.
Для Астер Джегг что-то вроде раненного оцелота. Подобрала на дороге, дала возможность зализать раны. Подождёт, пока он окончательно окрепнет, и с некоторым сожалением отпустит обратно в лес. Как у него язык повернулся выдавать сентенции вроде: «Если бы я был твоим отцом…» С чего он взял, что вправе делать такие замечания?
Джегг прервал метания по комнате и прислонился к стене.
С собой он всегда старался быть честным.
Он хотел Астер. Так сильно, как никогда не хотел ни одну женщину прежде. Может быть, дело в драматизме их первой встречи. Или в том, что Астер из Норга, и чёрный священник может не бояться разрушить её внутренний мир в случайном порыве собственной страсти. Джегг не знал. Он чувствовал только, что ему уже критически мало прикосновения её руки. Он хотел осязать её всем телом. Хотел ласкать её, говорить с ней, быть с ней, хотел…
С нервным смешком Джегг прикрыл глаза ладонью.
Он хотел, чтобы Астер никогда не узнала, какой он на самом деле идиот.
***
– О, Астер, ты ещё не спишь? – Хэла была рада, что застала инженера в рубке одну.
– М-м, – невразумительно отозвалась та, не отрываясь от мнемосхемы. Было уже в самом деле поздно, кисть руки начинало ломить от нейроперчатки.
– Слу-у-ушай, – присела в кресло и включила доверительный тон. – Как тебе этот Джегг?
– Крутой связист, – с готовностью отозвалась Астер. – Нам с ним очень повезло.
– Да нет, – закатила глаза Хэла. – Как он тебе вообще? Как человек.
– А, – инженер всё-таки обернулась к собеседнице и, после недолгих размышлений, сообщила: – Очень эмоциональный. Много переживает. Это из-за переизбытка стресса, я думаю. Ему бы на курорт какой-нибудь… знаешь, где море тёплое, еда вкусная и массажистки красивые.
– С морем не задалось, – засмеялась Хэла, – но кормила ты нас сегодня, как в лучших домах. Может, и с массажем поможешь ему?
– Это к Нале, – Астер вернулась к мнемосхеме. – Медицинские процедуры по её части.
– Да не-е-ет, я имела в виду…
– Я знаю, что ты имела в виду, Хэла, – Астер раздражённо содрала с себя нейроперчатку и швырнула её на консоль. – Но мне всё равно, с кем он будет кувыркаться – с Налой, с тобой, с Сегоем, с вами со всеми вместе или по очереди. Лишь бы вам, ребята, понравилось. А у меня завтра… вернее, уже сегодня, сложная стыковка. Они соизволили конфигурацию шлюпки сообщить, и оказалось, её шлюз несовместим с нашим. Придётся в грузовой отсек загонять. А у нас он всяким барахлом забит.