Опричник. Том 2 (СИ)

— Чему ты так радуешься, Кир? — сонно проговорила Ольга, ёрзая в попытках поудобнее устроиться у меня на руках.
— Тому, что ты меня засекла ещё до того, как проснулась, — честно признался я. Жена приоткрыла один глаз и, глянув на меня из-под полуопущенных ресниц, вздохнула. — Вот же… учитель…
— Какой есть, солнышко. Какой есть, — я пожал плечами. Но, кажется, мой ответ она уже не слышала. Снова уснула. Пришлось осторожничать, пока добирались до спальни, чтоб не потревожить её сон.
Не одного Перглера ждал вызов на доклад. Правда, моё «начальство» оказалось более терпеливым, чем дожидавшийся нашу команду в зале училища отец Илларион, и не стало дёргать меня с утра пораньше, так что приглашение на беседу пришло в особняк Бестужевых уже после полудня, когда выспавшиеся и позавтракавшие, мы с женой и учениками-ученицами обсуждали планы на грядущий вечер. На более раннее время планы не составлялись, поскольку как бы ни был терпелив заказчик операции, в то, что он может дать мне целый день на отдых, я не верил. Что и доказал прибывший ровно в час дня фельдъегерь, передавший письмо-приглашение в Кремль.
И как бы ни хотелось Ольге, не желавшей вновь остаться в одиночестве, составить мне компанию в этой поездке, ей, всё же, пришлось отступить. Но последнее слово моя благоверная оставила за собой.
— Не вернёшься к ужину, сдам малявкам! — буркнула она, клюнув меня сухими губами в щёку и, резко развернувшись, отчего грива её русых волос едва не хлестнула меня по лицу, скрылась за дверью особняка. Угроза была серьёзной, так что терять время зря я не пожелал и, отменив вызов выделенного мне для этой поездки тестем лимузина, открыл окно в холл Гербового приказа, от которого было рукой подать до Кремля.
Войдя под своды Фроловской башни, здесь так и не получившей названия Спасской, я предъявил бойцам рындовой службы своё приглашение, которое те тщательно осмотрели, сверили паспортные данные, но так и не найдя, к чему придраться, всё же пропустили меня на территорию Кремля. Ну да, их тоже можно понять. Сомневаюсь, что им прежде доводилось встречать гостей, прибывающих в царскую резиденцию пешком. Не в этом веке, точно.
Оказавшись на территории древней крепости, я огляделся по сторонам, пытаясь понять, как мне добраться до обозначенного в приглашении Михайлова двора, но нежданную проблему решил выскочивший из-за угла башни начальник караула. Офицер рындовой службы окинул меня изучающим взглядом и решительным шагом направился ко мне.
— Боярин Николаев-Скуратов? — осведомился он тоном, который скорее подошёл бы подчинённым Вербицкого.
— Он самый, господин офицер, — кивнул я.
— Лейтенант Басманов. Мне поручено сопроводить вас к Михайлову двору, — произнёс он и указал затянутой в белую лайковую перчатку ладонью в сторону одной из пешеходных дорожек, петляющих вдоль кремлёвской стены. — Прошу.
— Благодарю за помощь, боярич Басманов, — отозвался я, направляясь в указанную сторону. — Мне она и вправду пригодится, поскольку прежде в дворцовой части Кремля я не бывал.
— Не стоит благодарности. Служба… — сухо произнёс Басманов. Что ж, не дурак, понял. Говорить лейтенант не желает, ну а навязывать ему общение… зачем? Доведёт до места и распрощаемся.
Так я думал, но ошибся. Пока шли по широким, отсыпанным гравием дорожкам, петляющим меж газонов и клумб, я во все глаза рассматривал открывающиеся совершенно незнакомые мне виды. Здешний Кремль, всё-таки, сильно отличался от памятного мне по прошлому миру, а в этом… в этом я его изнутри практически и не видел. Не считать же за экскурсию тот краткий визит, когда я был больше заинтересован остаться незамеченным здешними системами наблюдения и контроля, нежели местной архитектурой и поиском десяти отличий? Так что нынешнее моё любопытство было вполне оправданно. А сопровождавший меня лейтенант это заметил и… разразился целой лекцией на тему Кремля, его истории и построек.
А посмотреть здесь было на что, как и послушать знатока. В этом мире правители не переносили столицу в иные города, и Кремль на протяжении всего своего существования служил им главной резиденцией. Может быть не всегда любимой, но постоянной, а потому частенько перестраивавшейся и менявшейся в угоду их вкусам и интересам.
 
Может ещё и поэтому здесь не было того засилья монастырей, которым мог похвастаться тот Кремль до революции, хотя Соборная площадь с её величественными храмами была точно такой же, какой я её помнил по прошлому миру. И Иван Великий сиял золотом купола, вознёсшегося высоко над старинной крепостью так же, как и там… Но не было Сенатского дворца и, уж конечно, не возвышалась здесь посреди Кремля громадная серая коробка Дворца Съездов.
Зато вместо этих двух символов своих эпох здесь царила эклектика других времён. Строгие Белые палаты Иоанна Четвёртого соседствовали с многоцветьем Ромейского или, как его называли позже, Византийского дворца, построенного дедом и тёзкой Иоанна Монаха [10] для своей жены Софьи Палеолог почти веком ранее. А за переплетением галерей и частоколом остроконечных крыш Приказного двора пряталось здание Красной Библиотеки, выстроенное деятельным Фёдором Воином во второй половине восемнадцатого века для своего единственного, а потому любимого сына и наследника, впоследствии метко прозванного в народе Котом Учёным. Ходок был царь Василий, и покровитель наук. При нём получила новое рождение Русская Академия, затеянная ещё Иваном Четвёртым, но изрядно захиревшая при его внуке, а количество открытых Василием высших учебных заведений лишь едва-едва не дотягивало до числа признанных им же бастардов, надо заметить, вливших изрядно крови Рюриковичей в некоторые боярские рода. Тогда как княжеские рода от такой чести открещивались, как могли. Своей хватало.
А вот на так называемую «Девичью поляну», комплекс теремов и палат, где по традиции проживала женская незамужняя часть обитателей Кремля, Коту Учёному хода не было. Батюшка его, Фёдор Воин, не поленился и специальным указом этот запрет обставил. Мудрый человек был, но традиции — такая штука… как их со временем вывернет и во что они разовьются, ни один пророк не предскажет. Так и с Девичьей поляной вышло. Отец запретил, сын поддержал, но обиду затаил и свой указ-запрет добавил. И в результате уже два с половиной века минуло, как на её территорию не ступала мужская нога, за исключением тех случаев, когда в палатах и теремах проводился плановый ремонт, на время которого обитательницы Девичьей поляны съезжали в кельи женского Моисеевского монастыря у Житной площади. Да что говорить, в рындовой службе до сих пор имеется отдельный женский батальон, созданный когда-то именно для охраны Девичьей поляны!
Ну да, Кот Учёный дураком не был. Запрет отцов не нарушил ни разу, а для девиц, как скучавших на своей «поляне», так и спрятанных московским боярством по теремам согласно старым традициям, создал собственное учебное заведение на территории Кремля, так называемый «Милосердный дом», где девушки обучались не только врачеванию и травознанию, как следовало из устава, но и ведению домашнего хозяйства, точнее, управлению таковым. И этот самый «Милосердный дом» очень быстро обзавёлся собственным общежитием, куда Фёдор Воин своему сыну захаживать запретить не успел. Помер.
Да уж, рассказчиком и экскурсоводом лейтенант Басманов оказался отменным. Я и не заметил, как за разговором с ним мы добрались до Михайлова двора, где ныне готовилось к отъезду в Ливадию государево семейство. Опомнился, только когда навстречу шагнул очередной рында в белоснежном кителе, которому мой сопровождающий вручил переданное мною приглашение. После чего откозырял коллеге и… свалил, отвесив мне на прощание короткий «шляхетский поклон», больше похожий на кивок с последующим вздёргиванием подбородка вверх. Надменный такой поклон, и точно в стиле гонористой шляхты, что тут скажешь…
До приёмной добрались в тишине. Второй мой сопровождающий, указывавший путь через анфиладу комнат и галерей, оказался молчуном. Ни об одной картине-статуе, сотни которых попадались нам по пути, ни словечком не обмолвился. Да и чёрт бы с ним, обойдусь.