Очень-очень дальний поход (СИ)

Меня понесло…
— Если ты месяц подумывал и неделю думал всерьез — значит, оно того стоит. Нужна будет помощь — обращайся. Украсть ли, покараулить — мы, типа, завсегда!
— Если сами без приглашения не прибежим… Но ты пойми правильно — свечку держать и не собираемся!
— Парни…
Пашка, похоже, растрогался…
На этом официальный, так сказать, разговор окончился…
  
Глава 22
 
Господи, как же не хочется ничем заниматься… Вообще ничем, даже сиюминутным или своеобычным, типа умывания… О чем-то важном и обязательном я уже не говорю… И, кстати, принадлежность к власть предержащим порождает расхлябанность. И усиливает классовые противоречия и борьбу производительных сил! Эти обрывки некоей дисциплины под названием «политэкономия» не давали мне вновь рухнуть в пучину гедонизма и сатириаза, заставляя шевелиться, вставать и заниматься чем-то производительным… Нас в итоге потеряли. Всех троих! Даже Пашка, декларировавший свою любовь и преданность некоей особе, прошел пристяжным по всем кругам нойехафенского «адского рая, где жизнь через край до утра»… [17] Каюсь, грешен — сам орал в алкоголическом угаре «Женюсь!» — по пьяне, естественно. И спасло, что аффигенских знатоков «великого и могучего» вблизи не наблюдалось! Отожгли мы, короче! Даже на подписание забили — обмыли, так сказать, в узком кругу — и пустились во все тяжкие.
Естественно, на состоявшейся наконец встрече с «господами офицерами» выглядели мы бледновато, помято и вообще послепразднично. Но — нас понимающе извинили, приняв во внимание и пойдя навстречу, получив наши искренние заверения о «неповторении впредь», после чего часа четыре были убиты на разнообразную финансовую возню. По неведомым причинам тупо взять и просто купить у нас «Безотказную тревогу» руководство протектората РА не желало, поэтому пришлось заполнять некие протоколы сионских мудрецов, тьфу, заседаний нашего «КОМБИНАТА ОКОЛОБЫТОВЫХ УСЛУГ» о передаче паев, справки о делегировании прав и обязанностей и всякие прочие омерзительные бюрократические бумаженции. К уменьшению экипажа на треть Карпсатов со товарищи отнеслись совершенно спокойно и опять-таки с пониманием, пообещав пристроить Пашку в конвой до протектората РА и наказать охране приглядеть за ним в пути. Конец дня мы посвятили Пашкиным сборам и почти безалкогольным проводам: утром он в компании «финдиректора» с охранником выдвигался в Порто-Франко.
После Пашкиного отъезда мы с Серегой и новыми «хозяевами жизни» отправились на корабль. Вид у «Тревоги» был какой-то понурый, что ли. Как у пса, которого с вольной дачи привезли в маленькую квартиру. Я, спустившись к себе, полез за документацией. Пока время не поджимает, надо не торопясь провести все регламентные осмотры и работы, а получится — и опережающие тоже. И, честно говоря, так меня это дело захватило! Не то чтоб я фанатом железяк был, но когда имеешь возможность, то надо выполнять работы «как положено», а не «делай как хочешь, но чтоб работало!». Батя делился, как приходилось выкручиваться — из говна конфетки лепились только так! Нет прокладки — бери лист паронита и вырубай, как хочешь и чем хочешь! А тут: надо — лезь в ЗИП, нашел не условно-подходящую, а именно ту, что надо — и заменил. Закончил с ходовыми — взялся за «вспомогачи» — и тут познакомился с новыми членами экипажа.
Не-не-не, не подумайте плохого! Всё обошлось без стрельбы и мордобоя. Ну почти! От неожиданного вопля «Смирно!» где-то условно-сзади я, находясь в согнуто-скрюченном положении, дернулся и прилично так приложился затылком о ребро воздуховода. Естественно, распрямлялся я, не пылая любовью и пониманием к шутнику — и что я вижу? Два мохнорылых муфлона лет двадцати пяти — тридцати, благоухающие пивасом, с неподдельным интересом меня разглядывающих. Один постарше, другой помоложе. Я потрогал ушибленное, посмотрел на намокшие пальцы.
— Вы охуели, шутники?
Похоже, шутники ожидали сего угодно, только не моего довольно вежливого вопроса. Мхатовская пауза не затянулась! Их прям прорвало! Мне было наобещано: пиздюли, нескорый дембель, тройная доза антиохуина, дисбат… Поток обещаний прервал щелчок предохранителя.
 
— На пол! Оба!
— Да я…
— Воздуха здесь мало, поэтому предупредительный будет в ногу опоздавшему!
Рухнули, как подкошенные! Не глядя на не очень чистую палубу!
— Руки за голову — и молчать!
Я вызвал мостик.
— Мостик! Машинное! У меня ЧП!
— Родь! Что там?
На заднем плане мне послышался радостный говорок Сергеича…
— Да тут два дебила с Нижнего Тагила строить меня вздумали.
— Пострадавших нет?
— Пока нет. А надо?
— Не надо. Это наш стармех и сменщик твой, пришли знакомиться.
— Там у тебя Сергеич жизни радуется? Вот пусть придет и заберет их. А мне в медпункт надо, я себе, по ходу, башку рассадил.
Довольно быстро не поражающее размерами пространство стало напоминать вечернюю рюмочную. Сперва принеслись Серега с Карпсатовым, потом Сергеич, следом наш «доктор Ливси», средних лет дядька с фельдшерской сумкой… Меня убедили убрать пистолет, «упавших» подняли и, под оказание мне медицинской помощи, начали знакомить заново. Точнее, новеньким сперва было поставлено на вид за не совсем трезвое состояние и, чуть позже, за «имперские амбиции» — именно этими словами Сергеич охарактеризовал их претензии к «юному краснофлотцу». Ну ко мне, то есть.
— Да это черт-те что получается, товарищ старший лейтенант! Меня, командира, офицера, прямого начальника…
Карпсатов, хитро прищурившись, прервал поток самовосхваления.
— А вы, товарищ лейтенант, в курсе, что Родион — не военнослужащий? И даже не гражданин протектората РА пока?
— Да и вы ещё ничего под командование не приняли…
Это Сергеич, хищно ухмыляясь, вставил свои двадцать копеек. Двое долбодятлов как-то погрустнели. Тут доктор, неудачно ковырнув каким-то мединструментом, заставил меня зашипеть от яркой острой боли. Свежей такой в своей новизне!
— Ай! Кстати!
— Не отвлекайтесь, ранбольной!
— Понял, сижу смирно. Так вот, я уже как-то сомневаюсь, надо ли мне стремиться в героические ряды Русской Армии. Под командованием таких шутников «с претензиями» мне год вечностью покажется. Или они по очереди на берег спишутся по травме!
К слову, полчаса наше общение с «новенькими» продолжилось — я вылез «наверх» и дышал свежим воздухом в тени надстройки, когда ко мне подвалила эта «сладкая парочка». Постояли рядом, помолчали с минуту.
— Родион?
— Да, Родион.
Один из шутников улыбнулся.
— Лейтенант Семенов. Илья.
— Сержант Гостин. Серафим.
— Ты это… Мы, в общем, не со зла. Притупили, перешутили. Ошиблись! Извини, в общем.
Я дотронулся до нашлепки на своей коротко стриженной, почти под «ноль», голове.
— Такие ошибки надо смывать! КРОВЬЮ!
И, насладившись оторопью на лицах, продолжил:
— Что, не ожидали? Вы пошутили, я тоже посмеялся. Проехали.
Постояли, поговорили «ни о чем» да и отправились «в низа». Знакомиться с оборудованием, а мне ещё надо было обслуженный «дырчик» обратно подключать.
  
Глава 23
 
Ф-ф-фух-х-х! Закончен «оргпериод», мы вышли «в суровый и дальний поход». Идем не торопясь, «экономическим». За нами следует «судно обеспечения» — один из бывших китайских пиратов, превращенный в помесь танкера, научно-разведывательного сухогруза и круизного лайнера. Эдакое «гидрографическое» судно времен СССР. До Порто-Франко почти сутки идти, но мы туда сразу не пойдем: у «научной» части нашей «икспидиции» в планах какие-то опыты и замеры, так что хрен его знает, когда до земли доберемся. Не по лычкам вопрос.
 
Подумав и пообсуждав, приняли мы с Серегой решение влиться в местную Россию — которая протекторат РА. Приняли присягу — и относительно спокойная жизнь у нас кончилась. Точнее, свободного времени стало гораздо меньше. Илья, который лейтенант, в староземном «девичестве» был цельным каплеем, про движки знал всё же поболе моего и почти постоянно передавал мне эти знания, эпизодически устраивая зачеты и микроэкзамены. Когда от меня отставал он — эстафету принимал приснопамятный Сергеич с таким же, в годах, старлеем из бывших морпехов. Они, большей частью в теории, но иногда и на практике, преподавали своё: абордаж, контрабордаж, досмотровые мероприятия… Тяжело, но интересно. Плюс ни с того ни с сего пробило меня на физкультурку — соорудил себе эрзац — прыгалки, гантельки, мешок под грушу приспособил — и времени на подумать или помечтать не осталось совсем… Даже девы разной степени распущенности не снились. Не успевали.