Прикосновение варвара (ЛП)
Но потом он спускает меня со своей спины, и я падаю по бедра в снег. Он поворачивается и смотрит на меня, его губы шевелятся, но я не могу разобрать, что он говорит. Я качаю ему головой, и он снимает свою кожаную рубашку, а затем натягивает ее через мою голову и меха, в которые я закутана.
И, по-хорошему, я должна протестовать. Я действительно должна. Но его рубашка теплая и пахнет немного им и потом, а еще какими-то специями, и, ладно, я еще немного возбуждаюсь. Я прижимаю ее к своему телу, хмуро глядя на него. Разве ему не холодно? Потому что он типа полуголый. И… накаченный. У него шесть кубиков пресса, спускающихся по его худощавому, крепкому торсу, и у него даже твердые, ребристые косые мышцы. Они исчезают за поясом его брюк, и я стараюсь не разочаровываться по этому поводу. Он жестикулирует позади себя, а затем снова указывает на меня.
— Я должна остаться здесь? — спрашиваю я неуверенно.
Он кивает, а затем вытаскивает из-за пояса новый нож и протягивает его мне.
О, ладно. Что ж, по крайней мере, сейчас мы чего-то добиваемся. Я сжимаю нож в руке и смотрю, как Роудан исчезает за грудой камней со своим рюкзаком. Я думаю, там сзади есть пещера. Должно быть.
Мгновение спустя что-то темно-коричневое размером с кошку проносится мимо моих ног, и я отскакиваю назад, беззвучно крича. Какого хрена?
Снова появляется Роудан, показывая мне один из универсальных жестов «все в порядке». Он похлопывает меня по плечу, а затем берет за руку, увлекая за собой. Ой. Я думаю, он проверял пещеру, чтобы убедиться, что она в безопасности. Я следую за ним по пятам, и когда он ныряет в черную, зазубренную дыру в скале, я проглатываю свой страх и позволяю ему вести меня вперед. В конце концов, он не стал бы красть меня у йети только для того, чтобы позволить медведю съесть меня, верно?
Оказавшись внутри, он отпускает мою руку, а затем похлопывает меня по плечу и уходит.
Дерьмо. Я не знаю, оставаться ли здесь или двигаться влево, или что-то еще.
— Я собираюсь остаться здесь, — кричу я.
Он снова похлопывает меня по руке, а потом не остается ничего, кроме темноты. Я сопротивляюсь желанию зажмуриться от страха, потому что отгораживание от мира прямо сейчас не принесет мне никакой пользы. Мне нужно быть храброй, и мне нужно выяснить, что происходит. Пребывание в пещере йети открыло мне глаза на то, в каком дерьме я нахожусь, и мне нужно начать обращать на это внимание.
В темноте вспыхивает искра, освещая лицо Роудана в тени, прежде чем исчезнуть. Боже, в тот момент он действительно был похож на дьявола. Я игнорирую дрожь, которая пробегает по моей спине — и дрожь внизу живота — и наблюдаю, ожидая еще одной искры. Это происходит мгновение спустя, а затем лицо Роудана снова озаряется. Он склонился над ямой для костра, раздувая небольшую горку трута. Мгновение спустя он загорается, и я наблюдаю, как движутся его большие руки, когда он подкладывает в пламя еще кусочки.
В мгновение ока, кажется, вспыхивает костер. У меня вырывается вздох облегчения.
Роудан поднимает на меня глаза, блестящие в свете огня, и по какой-то причине мне кажется, что мое странное мурлыканье усиливается. Роудан жестом предлагает мне присоединиться к нему. Я подхожу вперед и возвращаю ему нож, затем сажусь рядом с ним у огня. Я игнорирую клыки, которые показываются, когда его рот изгибается в еще одной слабой улыбке, потому что я знаю, что у него добрые глаза. Клыки ничего не значат.
Я улыбаюсь в ответ.
Моя грудь вибрирует немного громче, и я начинаю смущаться, потому что в этот момент мои сиськи практически трясутся от силы этого.
— Думаю, я сильно замерзла, — говорю я ему. Может быть, это паразитная версия стука зубов.
Он просто улыбается и продолжает подкидывать трут в огонь.
По какой-то причине я ценю, что он молчит. Он знает, что я не пойму ничего из того, что он пытается мне сказать без особых усилий, и он не пытается говорить со мной так, будто я проблема. Как будто он знает, что я его не слышу, и он не против подождать, чтобы поговорить. И по какой-то причине это ужасно успокаивает.
Я возвращаю ему нож и устраиваюсь у огня. Чувак, я люблю огонь. Я протягиваю к нему руки, чтобы согреться, кажется, впервые за много дней. Ужасное напряжение, которое держалось в моем теле последнюю неделю — сначала из-за Хассена, а затем из-за йети, — покидает меня. Что бы сейчас ни случилось, я знаю, что я в безопасности. Мои веки тяжелеют, и через несколько мгновений я понимаю, что задремываю у огня.
Теплые руки обнимают меня, и та же самая дружеская ладонь похлопывает меня по руке. Как будто он говорит мне, что все в порядке и у меня есть он. И мгновение спустя меня поднимают в воздух, как принцессу из сказки, и несут на руках. Он сажает меня на то, что кажется самой декадентской кучей мехов, когда-либо существовавших, а затем еще раз похлопывает меня по руке.
Я почти уверена, что он имеет в виду «сладких снов». И я засыпаю.
Глава 8
РОКАН
Я смотрю, как она спит, едва в силах поверить, что она действительно здесь. Она в безопасности, и она находит отклик у меня. Даже во сне я слышу гул песни в ее груди, и моя грудь наполняется радостной болью.
Не могу поверить, у меня есть пара. Подумать только, что все это время мое «знание» посылало мне сигналы. Вот почему я был так одержим ею, почему мысль о том, что кто-то другой прикасается к ней, наполняет меня яростью. Она моя, которую я должен защищать и о которой я должен заботиться. В конце концов, когда она позволит это, я также смогу к ней прикоснуться.
Я с нетерпением жду этого дня, но я буду терпелив. Столько всего произошло, что я не могу ожидать, что она бросится в мои объятия, как бы сильно я этого ни желал. Мое тело болит от желания, но в моем сердце такое счастье, что это не имеет значения. Тело может подождать.
На данный момент многое еще предстоит сделать. Пещера охотника, в которой мы укрылись, хорошо снабжена, но мне не нравится, как близко мы находимся к логову мэтлаксов. Мы не сможем оставаться здесь надолго. Однако, пока мы здесь, я должен позаботиться о своей паре.
Я расплываюсь в улыбке при этой мысли. Моя пара. Моя.
Я должен сосредоточиться. Единственное, что сейчас имеет значение, — это благополучно вывезти мою пару с территории мэтлаксов. Она должна отдохнуть, а я приготовлю наши припасы. Затем мы встретимся с Хассеном в центральной пещере и отправимся обратно вместе. Я игнорирую порочное удовольствие, которое испытываю, представляя выражение его лица, когда он поймет, что она нашла отклик у меня. Мне следовало бы пожалеть его; он ужасно хочет себе пару, и все же снова и снова его не выбирают. Когда он вернется в племя, он будет наказан за то, что рисковал Ле-ла, и у него даже не будет ее, чтобы оправдаться.
Хассену не позавидуешь. Вэктал накажет его за нарушение правил племени, но истинное наказание — это потеря Ле-ла.
Она поворачивается во сне лицом к стене пещеры, и я больше не вижу ее лица. Тогда пора работать. Я должен подвести итоги съестных припасов в пещере, скроить новые меха, чтобы они подходили к ее маленькому телу, сделать снегоступы, пополнить запасы стрел и выполнить дюжину других мелких дел, которые будут отнимать часы бодрствования. У меня нет времени сидеть и смотреть, как спит моя пара.
Моя пара. Очередная идиотская ухмылка расползается по моему лицу, когда я беру нож, чтобы заточить его. Это самый лучший день в моей жизни.
***
К тому времени, как Ле-ла начинает просыпаться, я готовлю густое, сытное рагу из сушеного мяса и некоторых специй. Я повесил второй мешочек над огнем, и там греется вода. Ле-ла грязная и пахнет мэтлаксами после нескольких дней, проведенных в их пещере, и я подозреваю, что она захочет помыться. У меня есть запасная туника, которую она может надеть, и свежие меха. Я вырезал кожаные полоски из одной из шкур в пещере и начал делать для нее снегоступы из изогнутых костей. И я наблюдаю за входом в пещеру, на случай, если какой-нибудь мэтлакс проигнорирует признаки охотника ша-кхаи и придет охотиться за ней.