Проклятие Ильича (СИ)
Апь побледнела и с ужасом посмотрела на Лицика.
— Что значит «бегал»? — прошептала она.
— А то ты не знала! Вся деревня знала, а она нет! Уж мне-то не лги! — ярился патлатый.
Глаза его налились кровью, а на лице проступило такое бессильное отчаяние, что на секунду стало его даже жаль.
— Так вона почему ты дом-то сжёг… из ревности… — убито пробормотала Апь и прижала младенца к груди. — Паскуда ты, Лицик… Как есть паскуда.
— Это я-то? Это ты виновата, что мужа своего в своей постели не смогла удержать! — зло процедил староста.
— А может, это тебе не стоило молодуху в жёны брать, чтоб она по другим мужикам не скакала? — прошипела Апь в ответ.
— Так, ругачки ваши за порогом оставьте. За лечение возьму полтора эмаса. И чтоб духу вашего в сарае не было, бесит грызня ваша! Деньги вперёд, — требовательно заявила Дукуна.
Лицик поколебался, но решился и метнулся в дом, откуда принёс кошель с деньгами.
— Вот. Но я останусь. Пусть Апь уходит, — тихо, но твёрдо сказал мужик. — А коли Сунделу на ноги поставите, выделю вам дом свободный, и никто из здешних вас не тронет. Зуб даю!
Апь с детьми вышла из сарая, и снаружи раздались горькие всхлипывания. Марьяна Ильинична понимала, как тяжело терять близкого человека. Но ещё тяжелее было бы узнать, что он, оказывается, давно тебя предал.
Ведьма наложила на больную обе руки, и та вдруг вспыхнула белым светом. Свечение озарило мрачный сарай и пролилось на улицу сквозь редкие щели между досками. Тело молодой женщины выгнулось дугой, а потом обмякло. Рука безвольно свалилась с настила и наступила тишина.
— Ты что⁈ Убила её⁈ — взвыл староста.
— Дыролоб, прости Господи. Спит она. Через пару часов проснётся. Пятна, вишь, меньше стали? Будут уходить. К завтрему встанет твоя Сундела. А теперича к детям веди. Небось, тоже захворали.
Дети сидели на большой печи. Старший — долговязый — походил на отца. А вот средняя девочка была вылитая копия Рата, и Марьяна Ильинична невольно изумилась, как Апь могла этого сходства не видеть. Но разницы между родными и нагулянными детьми староста не сделал. За лечение заплатил одинаково, а среднюю даже по голове потрепал, когда та испуганно прижалась к его ноге.
— Мамка цела будет. Вылечили мамку. Всё будет хорошо, — обнял он детей и потом обернулся к гостьям. — Идёмте, провожу вас. Дома пустующих два, один Апь займёт, а второй — вы.
— А коли хозяева вернутся?
— Не вернутся, — махнул рукой староста. — С того света не возвращаются.
Событие тридцать седьмое
Женщины, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги? Фаина Раневская
Новый — а вернее старый и перекошенный — дом встретил бывших узниц инквизиции затхлым запахом, пыльными углами и холодом.
Дрова помог натаскать старший сын старосты. Он же показал, где брать воду, растопил печь и вертелся теперь возле крыльца, с любопытством разглядывая колдуний. Лицик же прошёлся по домам селян и наказал всем о целительнице молчать. К старому перекошенному дому потянулась цепочка из деревенских. У кого мор, у кого роды, у кого скотина от еды отказалась.
Втроём беглянки за несколько дней привели нежилое помещение в порядок, а с деревенских взяли плату утварью, матрасами и одеялами. Старый дом хоть уютным и не стал, но от стужи спасал. Жили, правда, впроголодь. Запасов-то на зиму, естественно, не успели сделать, разве что грибов засушили. Корову купили больную, зато стельную, вылечили, конечно, но её ещё поди прокорми… Да и молока она давала немного, молодая ещё была, да ещё и зуборон начался. В общем, толку от неё пока было меньше, чем забот.
Стоило вылечить мор, как деревенские вздохнули посвободнее и припасами делиться уже не желали. Тогда Дукуна прихватила Рию и отправилась за покупками на ярмарку. Левину оставили на хозяйстве.
Пока их не было, Марьяна Ильинична бездумно слонялась по пятистенку и места себе не находила. Такая тоска её накрыла, хоть волком вой. И ничего её не радовало, даже белый пушистый снежок за окном.
Так и предавалась она меланхолии до тех пор, пока не увидала на улице коробейника. Эту походку Марьяна Ильинична узнала бы из тысячи. Даже шали не схватила — выбежала наружу в чём была, с непокрытой головой. Морозец тут же принялся щипать за щёки и уши, но она внимания не обращала.
Бежала вслед за одиноко идущим по пустынной зимней улице мужчиной, пока тот прямо на её глазах не свалился в примятый снег. Подлетев к нему, Марьяна упала на колени и повернула его на спину.
— Володенька, это ты?
Но мужчина не ответил. Огнём пылающий лоб и впалые щёки в ярко-сиреневых пятнах всё сказали за него. Мор.
Марьяна вскочила на ноги и огляделась. Нужны сани. А потом — в дом. Обтереть, отогреть. Через сколько вернутся Дукуна с Рией? И вернутся ли вообще? Дотянет ли он?
Но дикая надежда уже пылала в душе ярче любого колдовского огня. Володя. Он. Родной. Теперь станет полегче!
Она стремглав метнулась к старосте и позвала:
— Лицик! Лицик! Дай сани, прошу!
Патлатый вышел к калитке и посмотрел на растрёпанную легко одетую Левину.
— Случилось чего?
— Да! Там мужчина на дороге упал. Прошу, помогите мне его до дома отвезти и в дом затащить!
— Торговец-то этот? Нехай лежит. Больной же весь насквозь.
— Дукуна вылечит, как вернётся.
— Не успеет, — уверенно ответил староста. — Видал я его лицо. Не жилец он.
— Это уже мне решать! — с вызовом ответила Марьяна Ильинична и отступила от дома Лицика.
Не собирался он ей помогать. Левина кинулась к себе, схватила одеяло покрепче и подбежала с ним к Володе. С трудом перекатила на одеяло, обвязала узлом и поволокла к дому. Какой же тяжеленный!
Каким чудом она его на крыльцо втащила — сама не поняла. Веса в худосочной Оре было хорошо если килограмм сорок, а Володя и тут оказался рослым плечистым мужиком.
Втянув в дом, и кое-как затащив на кровать, Марьяна Ильинична быстро раздела незнакомое тело, обтёрла, как учила Дукуна, и напоила укрепляющим зельем. Не всех больных ведьма лечила колдовством. Некоторых просто поддерживала зачарованным отваром, но у таких и пятен обычно не было, переносили они мор в лёгкой форме. А у этого — ни единого места живого. Обмыв, Левина завернула мужчину во влажную простыню.
Жар отступил, и она принялась осторожно поить его зельем. По чайной ложечке.
Осталось только одно — надеяться, что целительницы вернутся вовремя.
В том, что на руках у неё Володя, Марьяна Ильинична не сомневалась.
Глава 16
Владимир Ильич
Событие тридцать восьмое
Когда вы не торопитесь, зелёный свет загорится сразу же после того, как вы остановитесь на перекрёстке. Закон Маккия
Машина и грузовик, идущие навстречу друг другу по пустынной дороге, встретятся в самом узком месте на мосту. Закон Куигли
Владимир Ильич, изнывая от жары, стоял под аркой входа в ВДНХ и ругал себя. И Недюймовочку тоже ругал. Описала она его в чёрном костюме и при галстуке. Да уж, в полдень раскалённого солнечного дня у входа в ВДНХ его точно с кем-то спутать тяжело. Нет, люди не в шортах. Хотя дети в шортах есть, взрослых, а особенно барышень — нет. Всё же СССР и пока ещё вполне себе «облико морале». Но мужчины в рубашках с короткими рукавами и в светлых, в основном, штанах, а представительницы прекрасной половины человечества в сарафанах цветастых или в юбочках коротких. А некоторые так прямо вообще в коротких-коротких. И он один во всём чёрном. Точно как «Люди в чёрном», только очков не хватает.