Поцелуй чернокнижника (ЛП)

Меррик остановился, когда нарушители, стоявшие прямо в дверном проеме, появились в поле зрения. Никто из них не смотрел в сторону верхнего этажа. Их внимание было направлено в другое место, их глаза были широко раскрыты, а челюсти отвисли.
Один из них был ребенком, мальчиком слишком юным, чтобы у него были волосы на лице, а другая была женщиной. Они оба держали ножи, нож мальчика выглядел комично большим в руке.
  
Женщина повернула к лицо к Меррику.
Действуя чисто инстинктивно, Меррик сжал пальцы в кулаки, погасив нарастающую магию, и велел близлежащим теням окутать его тело словно саван. Взгляд женщины задержался на том месте, где был Меррик, но по движению глаз он понял, что она не разглядела его в полумраке.
Человеческие глаза с трудом видели в темноте.
Он изучал ее в течение нескольких ударов сердца. Большие карие глаза светились страхом и неуверенностью, и все же они были абсолютно прекрасны — это были самые выразительные глаза, которые он видел. Полные губы были соблазнительно розовыми. Она носила каштановые волосы собранными в хвост, а несколько завитых прядей свисали по бокам у лица.
В ее чертах царила соблазнительная, женственная мягкость, но также они свидетельствовали о суровом мире, из которого она пришла, ее скулы были подчеркнуты намеком на изможденность щек, а под глазами залегли темные круги.
Хотя она явно была взрослой женщиной, в ее лице была некоторая невинность, но это была невинность, которая обострилась и закалилась под воздействием опыта.
Странное, но сильное желание возникло внутри Меррика, затрепетав в груди. Ему потребовалось мгновение чтобы осознать, что это был магический резонанс, песня маны, звучащая мягко и сладко — нежная мелодия, существующая под его собственной, существующая внутри нее.
Неожиданно, ему захотелось спуститься вниз, захотелось подойти к ней. Не для того чтобы убить ее или напугать, не для того, чтобы сделать ей выговор или противостоять ей, а для того, чтобы быть рядом с ней, узнать, почему она выглядела так, словно несла на своих плечах весь мир, узнать почему она была такой печальной, такой измученной, и в тоже время такой чистой.
Мальчик вышел из поля зрения Меррика, направляясь в гостиную.
— Дэнни, мы должны… — прошептала женщина, прежде чем поспешить за мальчиком. — Дэнни!
Брови Меррика низко опустились. Он шагнул вперед и схватился за перила, наклонившись вперед, чтобы взглянуть вниз, но эти двое уже скрылись под навесом.
Он усилил хватку и стиснул челюсть. Почему он колебался? Почему он, по крайней мере, не потребовал от них объяснений? Вместо того чтобы противостоять нарушителям, он спрятался и уставился на женщину, как влюбленный дурак.
Они вломились ко мне в дом, напомнил он себе, и они — люди. Это делает их такими же опасными, как и любого другого монстра, пробудившегося после Раскола.
Меррик оттолкнулся от перил и спустился вниз. Шаги и голоса людей донеслись до него из гостиной. Они говорили приглушенными, но возбужденными голосами, волнение мальчика подпитывалось восхищением, а женщины — страхом.
Проигнорировав их на мгновение — он сказал себе, что это не потому что он беспокоился, как на него повлияет еще один взгляд на женщину, — Меррик обратил внимание на входную дверь. Они разбили стекло в левом окне, рядом с задвижкой. Ущерба, вместе с тем фактом, что они оставили входную дверь открытой, было вполне достаточно, чтобы вновь разжечь его раздражение.
Было бы слишком милосердно выставить их целыми и невредимыми.
Он тихо закрыл дверь и поднял руку, призывая магические потоки. Все во Вселенной — и живое, и неживое, органическое или нет, — было затронуто магией и обладало своим магическим резонансом, каждый из которых был подобно уникальной песне, созданной из маны.
Он раньше работал со стеклом. Он знал его энергию, знал, как оно ощущается, как резонирует.
Осколки стекла поднялись с пола, слабо светясь голубым, когда он окутал их магией, перемещая к пустой оконной раме. После нескольких секунд манипуляций, кусочки выстроились и встали на место. С последней вспышкой энергии, Меррик запечатал трещины между осколками. Когда свет угас, не осталось ни следа повреждений.
Это была незначительная трата магии. Раскол оставил ему огромные запасы энергии, которые увеличивались от близости к лей-линии. Починка оконного стекла была похожа на вычерпывание чашки воды из океана. Но он все равно позволил этому ненужному расходованию подпитывать свое раздражение. Если бы не люди, он бы сидел наверху, в своем кабинете, мирно читая, а не ремонтируя окно, которое оставалось целым более века.
Он отвернулся от входной двери и увидел, как люди выходят из гостиной и идут по северному коридору. Тяжело вздохнув, Меррик извлек больше теней из окружающего пространства, делая свой саван плотнее и выпуская немного магии, бегущей по рукам и потрескивающей вдоль позвоночника. На этот раз он не сводил взгляда с мальчика, вызывало беспокойство, что его глаза сами собой перешли в сторону женщины.
— Дэнни, правда, — прошептала женщина. — Нам нужно убираться отсюда.
Да, вам нужно.
— Все хорошо, Адди. Если бы кто-то здесь был, он бы уже показался, верно?
Меррик сжал кулаки, они дрожали от ярости. Это человеческое отношение — просто еще одна версия «Потому что я могу», — испортило его жизнь с самых юных лет. Но люди бездарно растратили свое время на вершине. Им не удалось закрепить господство до того, как мир изменился. Теперь пришло время для таких существ как Меррик.
Теперь Меррик был тем, у кого была сила, и люди узнают, насколько они действительно беспомощны.
Бесшумно, как крадущийся кот, он последовал за людьми по коридору, отставая от них на несколько шагов.
Адди старалась не отставать от Дэнни, но не раз задерживалась, осматривая окружающее пространство и заглядывая в темные комнаты с явным беспокойством на лице. Она была старшей из них двоих, так почему она не взяла ситуацию под контроль? Почему она не остановила ребенка до того, как они поступили неправильно?
Дэнни внезапно остановился и повернул голову направо.
— Смотри, Адди! Держу пари, что там есть еда!
Как крыса, вынюхивающая зерно.
Почему Меррик следовал за ними? Он уже должен был действовать, должен был противостоять им. Он просто хотел посмотреть, как далеко они зайдут, чтобы разжечь пламя своей ярости?
Мальчик зашел на кухню. Адди колебалась, повернувшись, чтобы посмотреть в сторону Меррика. Ее брови были сдвинуты в тревоге, а губы приоткрылись в легком выдохе. Она смотрела сквозь него. Он знал, что это было следствием его магии, но это было странно разочаровывающе.
Как бы она выглядела с расслабленными чертами лица, с сочными губами, приоткрытыми в улыбке? Как бы она выглядела, если бы во взгляде сверкала радость, а не страх? Как бы она выглядела с этими большими выразительными глазами, полуприкрытыми от желания?
Когда он вдохнул, воздух был пропитан ноткой лаванды — ее запахом. Глубокая боль пронзила его пах, и покалывающее тепло на мгновение пробежало по коже.
Когда я в последний раз спал с женщиной? Когда я в последний раз испытывал какое-либо вожделение? Возможно, я просто слишком долго подавлял эти позывы…
Но это не казалось правдой. Он не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал подобное желание. Это можно было бы легко объяснить склонностью избегать контактов с людьми, насколько это возможно, но чтобы желание так сильно вспыхнуло в нем после одного взгляда на привлекательную женщину…
  
Резонанс, который он ощутил, когда впервые увидел ее, вновь дал знать о себе, Меррик позволил ему отойти на задворки сознания, но теперь не мог его игнорировать. Он манил его ближе к Адди, уговаривая мягко и сладко приблизиться к ней. Исходило ли это от нее? Он не понимал, как это возможно — почему-то чувство казалось знакомым, но он никогда не видел эту женщину до сегодняшнего дня.