Поцелуй чернокнижника (ЛП)

Она сняла с плеч рюкзак, перекинула его вперед и поставила на крыльцо, положив камень рядом. Расстегнув молнию, она начала рыться в содержимом, пока не нашла одну из запасных кофт, из более плотной ткани — приберегла ее для более холодных времен, которые должны были наступить в ближайший месяц-другой. Обмотав кисть и руку тканью, она снова подняла камень.
Развернув камень острым концом наружу, она резко ударила им в узкое окно возле двери. Стекло разбилось вдребезги. Она использовала камень, чтобы разбить оставшиеся осколки по краям рамы, после чего положила орудие на крыльцо перед собой. Несколько секунд Адалин стояла без движения, прислушиваясь. Из особняка не доносилось ни звука.
  
Она осторожно высвободила руку из-под рубашки и просунула ее через разбитое окно, согнув руку в сторону и нащупывая замок.
Задвижка требовала таких усилий, что у нее заболели пальцы, но она со щелчком открылась. Дэнни и Адалин на мгновение переглянулись.
Отступив назад, Адалин стянула рубашку с руки, стряхнув мелкие осколки стекла, прилипшие к ткани, и, скомкав, засунула ее в рюкзак. Она застегнула рюкзак, надела его на плечи и залезла в карман, чтобы достать перочинный нож, вытащив основное лезвие.
— Если кто-нибудь дома, они знают, что мы здесь, — прошептала она.
Внезапно посерьезневшее выражение лица Дэнни выглядело бы комичным до Раскола. Дети его возраста обычно не относились всерьез ни к чему, кроме развлечений, а Дэнни всегда был непринужденный и жизнерадостный.
Он наклонился и вытащил массивный охотничий нож.
Адалин уставилась на нож Дэнни — казалось, он смотрелся почти как меч. Ей была ненавистна мысль, что брат когда-нибудь окажется в ситуации, когда ему придется использовать это, но если это могло его защитить…
— Если кто-нибудь нападет на тебя, Дэнни, используй его. Ты понял?
Дэнни сглотнул и кивнул.
Она повернулась к двери и, стиснув зубы от очередного приступа головокружения, взялась за ручку. Она не знала, что ждет за дверью, и это чертовски пугало ее, но им нужно было это место — Дэнни нужно было место.
Нажав на задвижку, она толкнула дверь и вошла внутрь.
На несколько мгновений Адалин была дезориентирована, но не из-за болезни. Переступить этот порог все равно, что перенестись в прошлое — только так можно было объяснить разницу между наружной частью дома и внутренней.
Они стояли в фойе, которое столетие назад было бы воплощением богатства и образцового декора — пол из темного полированного дерева, выложенный узором из кругов внутри квадратов, а обшитые панелями стены были сделаны из еще более темного дерева. Высокий потолок был чисто-белым, с замысловатыми симметричными узорами по всей поверхности, завершавшимися огромным медальоном в центре, с которого свисала хрустальная люстра. Винтовая лестница вела на второй этаж, где был обнесенный перилами чердак с видом на фойе. По обе стороны от лестницы было по большому дверному проему и еще по одному за ними, а прямо перед — под мансардой — арочный открытый вход вел в большую гостиную. Несмотря на тусклый свет, было видно элегантное резное дерево и узорчатую обивку мебели.
И все это было безупречно.
— Это правда? — спросил Дэнни.
Это было потрясающе, Адалин не могла этого отрицать — ничто не напоминало о пыльных комнатах, что, казалось, она видела снаружи. Но это еще сильнее убедило ее, что здесь кто-то живет. Это место не могло быть в таком безупречном состоянии без заботы о нем.
Для дома такого размера? Вероятно нужна команда людей, чтобы это место выглядело так.
Движение на периферии зрения Адалин заставило ее поднять взгляд на чердак, но там ничего не было, кроме того же мрака и теней, покрывавших все остальное в этом месте.
Страх сгустился глубоко в животе.
Им нужно было уходить. Было бы лучше провести ночь в лесу, чтобы избежать любых потенциальных неприятностей здесь. Она не хотела оказаться в ситуации, в которой им пришлось бы пустить в ход ножи — слишком высока была вероятность того, что один из них будет ранен или умрет.
За этими мыслями последовало нечто неожиданное. Чем дольше она смотрела в темноту над ними, тем яснее становилось, что что-то нарастает — это была музыка, музыка, не похожая ни на что, что она когда-либо слышала.
Но я этого не слышу. Я… чувствую.
Адалин нахмурилась, сосредоточившись на приглушенной, неземной песне. Она не могла разобрать отдельные ноты, не могла полностью разобрать мелодию, но в этом было что-то успокаивающее. Что-то успокаивающее. Что-то правильное.
Она резко покачала головой, вызвав новый приступ агонии. Песня звучала у нее в голове, и сейчас было не время и не место сосредотачиваться на ней. Та часть ее жизни, в течение которой она сочиняла свою собственную музыку, давно ушла, ушла навсегда. Все, что имело значение, — это выбраться из этого места, пока не случилось что-нибудь плохое.
Повернувшись к брату, она прошептала:
— Дэнни, мы должны…
Но Дэнни уже шел вглубь дома.
Черт возьми.
— Дэнни! — позвала она.
Глава Вторая
С рычанием Меррик захлопнул книгу, оперся ладонями о стол и вскочил на ноги.
Он был раздражен, когда ощущение покалывания в затылке известило, что двое людей пересекли охранный рубеж главных ворот, прервав его концентрацию несколько минут назад. Это первоначальное раздражение усилилось, когда он услышал шаги на крыльце, пока нарушители медленно обходили дом; относительная тишина поместья и его обостренные чувства сделали тихие шаги слышными даже из кабинета.
Но раздражение переросло в ярость, когда он услышал звук разбившегося стекла в фойе. Очевидно, что обычного желания, чтобы кто-то просто ушел, не хватало, несмотря на огромную силу в распоряжении Меррика.
Посетители приглашенные или нет — всегда были редкостью. Это было одной из причин, почему он выбрал это место. То, что оно было расположено возле древней лей-линии4 было приятным бонусом; он был более заинтересован в удаленности. До того, как Луна раскололась, большинство незваных гостей, бросив один взгляд на поместье, сразу уходили, правильно истолковав послание, которое Меррик намеревался передать внешним видом — это место не для вас, уходите.
Очевидно, это послание было проигнорировано современными людьми. Между этими двумя и группой подростков-вандалов, которые забрели сюда в пьяном угаре, он значительно превзошел терпимость к нарушителям границы.
Он направился к двери, ведущей из кабинета, стараясь передвигаться тихо, несмотря на гнев. Он никогда не был высокого мнения о людях, и это было еще одним доказательством, подтверждающим его точку зрения.
Что бы не происходило в остальном мире, бедственное положение человечества не было делом Меррика, это не давало людям право приходить на его землю и вламываться в его дом. Избегать взаимодействия с людьми было невозможно на протяжении длинной жизни. Хотя ему редко нужно было есть, он все еще нуждался в пище и припасах, и его мало привлекало жить в лачуге посреди леса без каких-либо современных удобств. Но он имел дело с людьми только на своих условиях.
Электрические щупальца магии пробежали по коже, когда он открыл дверь и пересек галерею. Силы, пульсирующей в нем, было достаточно, чтобы испепелить любого смертного, на которого он решит ее направить — это был бы самый быстрый и легкий способ решить вопрос. Если бы они пришли с хорошими намерениями, они бы постучали в дверь. Они бы просили его о помощи.
  
Он все равно не доверял бы им, но его раздражение, по крайней мере, не переросло бы в ярость.
Энергия, собравшаяся в его руках, была грубой и яростной — две мерцающие сферы хаоса, вырванные из арканной субстанции, лежащих в основе вселенной — было приятно ощущать эту магию, текущую через него в таком чистом виде. Когда Луна раскололась — событие, которое люди метко окрестили Расколом в нескольких радиопередачах, которые еще работали в те дни, — сила Меррика значительно возросла, но раньше не было причины использовать ее подобным образом.