Тотем (СИ)

Отряд разведчиков, поднимая пыль с дороги, мчался к ним на встречу. Сэт остановил коня и вслед за ним остановился весь строй, следовавший за князем шаг в шаг. По лицам разведчиков мужчина понял, что дело худо, но откуда ждать беды — не знал.
— Говорите, ну! — поторопил разведчиков воевода.
— На дороге всё чисто. Нет воинов Полоза.
— Но мы нашли кое-что.
Воевода хмурился. Он быстрее, чем Сэт, терял терпение.
Один из разведчиков полез к мешку, прикреплённому к седлу. Сэт не подал виду, но с тревогой посмотрел на мешок.
— С одного из деревьев мы сняли… мёртвую лису.
— Дай сюда! — воевода вырвал мешок из рук у замешкавшегося разведчика, но проявил больше уважения к телу лисицы, когда осторожно потянул её из мешка, показывая Сэту. Рыжий мех, слипшийся от крови, утратил природный здоровый блеск. От неё разило смертью, но не старой — не больше нескольких часов на такой жаре, обернули бы её во вторую кожу из мух, да и несло бы тошнотворным зловонием. Подарок оставили недавно, специально для гостей.
Сэт взглянул на мех, но даже не притронулся к нему.
— Это не она, — отрезал мужчина, отвернувшись от тела лисы в руках воеводы.
— Князь… — в голове старика послышалось отчаяние. Он думал, что Сэту сложно признать, что их путь бессмысленный, что они могут забрать тело лисы и придать её земле, на том распрощавшись с глупой затеей отыскать её и драться за женщину.
— Не она! — рыкнул Сэт и пустил коня галопом, будто думал, что сможет нагнать змей, что оставили этот подарок для него.
***
Время с привкусом горечи тянулось, оседая на коже новыми ранами. Сорочка, в которой Кайру выкрали из Стронгхолда, истрепалась, измазалась в грязи и изодралась, пропитавшись кровью на рукавах и подоле. Повязки на стопах, из заботы намотанные руками Визэра, истрепались. Левая нога осталась полностью босой, на правой — слабо держались рваные и истёртые полосы, измазанные в грязь и кровь. Поначалу, зарываясь в ткань, пряча полосы от ран на спине, Кайра лила слёзы, сжавшись на холодном полу своей темницы, но сейчас лишь лежала и смотрела в темноту, даже не пытаясь подтянуться к свету, пока новый факел ещё горел, создавая островок света и надежды в темнице. Кайра уже не надеялась на спасение, не надеялась на избавление от боли. Слёзы высохли, оставив на запыленном и бледном лице старые дорожки, к которым прилипла грязь.
Тяжёлые кандалы, будто короткий поводок, связывали её запястья и лодыжки, оставив на них кровавые темнеющие раны, и не отпускали от стены.
Каждый раз, когда княжна, скалясь и щёрясь, подскакивала на ноги, пытаясь освободиться или дозваться похитителей, всё заканчивалось наказанием. Князю Полозу не знакома жалость, но он упивался жестокостью и криками боли и отчаянием девушки, которая чувствовала себя незаслуженно пленённой и униженной.
В её темнице не было оконца, не было свежего воздуха. Лишь сырость и грязь, как и во всём княжестве Полоза. Не было другой пищи, кроме воды и ломтя хлеба, которые кидали ей, чтобы продлить мучения. Не было других пленников, с которыми бы она могла поговорить, чтобы вспомнить речь людей, и не потерять себя среди шипения змей.
Сознание покидало её и возвращало лишь на короткий миг.
Кайра отвыкла от звуков. Она пусто смотрела на миску с ломтем хлеба, к которому не притронулась, и не сразу заметила мышку-полёвку, которая пришла угоститься пищей. Девушка смотрела на неё, будто не верила, что что-то живое может проникнуть в её темницу под землёй, но мышка, доев кусочек хлеба, подобралась ближе, тронула длинными усами ладонь Кайры, чуть щекоча кожу. Кайра это почувствовала и будто проснулась, подставив ладонь. Мышь обнюхала пальцы девушки.
— Мышка-мышка, есть ли ещё солнце?
Мышка остановилась, поднялась на задние лапки, принюхиваясь, и тихо пискнула.
— Мышка-мышка, как выглядит поле? Знаешь ли ты? Я уже, кажется, не помню…
Мышь опустилась на лапы, подобралась ближе, обнюхивая воздух.
— Ты видела его?.. Не забыл он меня, как думаешь?..
Мышь поднялась, обернулась, будто что-то услышала, и, развернувшись, побежала к трещине в стене. Лысый хвост взмахнул в воздухе и исчез.
 
Кайра моргнула и закрыла глаза.
«Найди меня…»
  
Глава 10
 
Змеиная крепость не имела ничего общего со славным Скогенбруном, с его красивыми и мощными деревянными изваяниями. Не было в ней лютости Стронгхолда. Или лёгкости с привкусом осеннего ветра Лисбора. Она будто бы выглядывала из-под земли боком змеи, свернувшейся в опасное и крепкое кольцо. Даже камни на ней в лучах солнца напоминали змеиную чешую. Гладкую, холодную, с невидимыми границами — слабо заметным очертанием крепких пластин. Бойницы в крепости напоминали узкие пещеры в тех местах, где не доставало «чешуи». Вход в крепость — разинутая змеиная масть, с мерцающими яшмовыми камнями в глазницах. Крепкие змеиные клыки поднимались высоко над землёй и с угрозой щерились на чужаков. Крепость змей выглядела неприступной стеной, которую не взять ни продолжительным штурмом, ни осадой. Все стражники, что были в ней, легко бы просочились в щели и улизнули из-под самого носа настоящих воинов.
— Эк, погань шипящая! — выругался седой воевода и замахнулся копьём.
Змея, проползшая у его ног, развернулась, свернулась в кольцо, зашипела.
Сэт осадил воеводу, неотрывно смотря на стену крепости:
— Пусть ползёт к своему хозяину с новостями.
Воевода сплюнул, опустил копьё.
— Ну, что замерла? Ползи, коль князь пожелал одарить тебя жизнью.
Змея шикнула, выставив раздвоенный язык, сверкнула зелёными глазами и поползла к стене, оставляя волнистый след от гладкого брюха на песке. Она добралась до стены, потом остановилась и незаметно для всех исчезла, провалившись будто под землю, развеяв мысли росомах, что их не ждёт ловушка под самыми вратами крепости.
— Как бы не попасть нам в ловушку, а, князь? — воевода взволнованно посмотрел на князя.
Сэт нахмурился и крепче сжал поводья.
— Неуютно мне, князь, — тихо признался воевода, стыдясь своих слов.
— А кому уютно перед сражением?
— Места здесь… пропащие. Того и гляди сгинем тут. Дурное у меня предчувствие на счёт нашего Полоза. Стоит девка того, а?
Вопреки ожиданиям воеводы, Сэт даже не разозлился на него и не рыкнул. Князь как заколдованный смотрел на крепость и ждал хоть чего-то. Мысли жрали его поедом, и воевода не сомневался, что все думы князя — об одной конкретной девчонке. Не в чести тут дело, которую порочил сначала сын князя медведей, а теперь князь Полоз.
— Мила тебе эта чужачка, — признался вслух воевода и вздохну.
Все разговоры стихли, хотя в последнее время воеводе казалось, что зачастил он болтать со стеной и с самим собой. Стар стал. Они заметили шевеление на стене. Воины Полоза выстроились в стройный ряд, вооружённые лишь плетьми, а затем, в сопровождении, на стене показался сам князь Витар. Издалека его фигура напоминала длинную высохшую тросточку, но он выделялся на фоне своих воинов. Не обременял себя ни доспехами, ни оружием, будто на светский праздник вышел покрасоваться в дорогом кафтане и расшитой серебром и золотом тунике.
— Зачем пожаловал? — донеслось со стены. На лице Полоза играла улыбка, будто он не видел угрозы в вооружённых воинах, что стояли под стенами его крепости.
— Говорят, что у князя Витара против воли гостит жена нашего князя, — крикнул ему в ответ воевода.
— И кто же говорит? — так же спокойно и улыбаясь, спросил князь.
Воевода уже хотел ответить, как Сэт поднял руку, перехватывая у него слово. Он будет говорить с князем сам. Этот жест удивил Полоза — со стены донёсся удивлённый и развесёлый выдох. Сэту удалось повеселить князя.
— Да никак сам князь росомах снизойдёт до разговора со мной, — улыбнулся змей. — Я тебе внимательно слушаю! Говори, что привело тебя в Рашаас. Неужели войска твои поредели, никто не желает тебе в клятве присягать, что ты решил обратиться ко мне за помощью? Да ещё и таким методом. Через женщину.