Царь царей (СИ)

— Пора решить для себя, Миша, ты со мной или против меня. Другого варианта нет.
— Тима, ты мне как брат, — блеснули слезы в глазах Старика. — Не толкай меня на это.
— А ты для меня единственный близкий человек. Но если сейчас откажешься, у меня не будет иного выбора. Я заберу клятву замирения, которую дал четыре века назад, и убью тебя. Пришла пора решительных действий.
  
Трепов знал, что в случае открытого противостояния Минину с ним не справиться. Знал об этом и Старик. После непродолжительного молчания он шагнул в пентаграмму, не сводя эмоционального взгляда с Тимофей Валентиновича. Слишком много было хиста, боли и обиды в этих глазах, поэтому Трепов отвернулся.
— Просто повторяй за мной, — встал спиной к Старику Дед. — Заемную силу…
— Заемную силу…
— … выпиваю досуха. Оборачиваю время вспять. Кровью и душой…
— … кровью и душой…
— обязуюсь в срок отдать вдвое больше…
Трепов говорил, рисуя в воздухе сложную форму запретного заклинания. Если бы кто-нибудь из власть имущих узнал, что за ритуал они здесь устроили, обоих кощеев засадили бы на долгие века в тюрьму. Потому что происходящее было за границами понимания обычной магии.
Когда Дед закончил, он попросту опустил руки. Тогда как стоящий позади Старик полоснул вытащенным со Слова ножом и вложил в свою форму хист. Волна промысла, которая пришла обратно, через Осколки, смешалась с кровью заклинателя. Она образовала такой мощный энергетический выплеск, что Деда отбросило словно соломинку, попавшую в водоворот урагана. И это несмотря на то, что он противился собственным промыслом.
Тимофей Валентинович поднялся на ноги, потирая ушибленное плечо и глядя на молодого красавца, полного сил, как сошедший из Прави крон. Мышцы Старика, доселе выглядевшие, как размахрившиеся пеньковые веревки, налились подобно спелым яблокам. Вздулись вены, подтянулась кожа, разгладились морщины. Деду казалось, что таким молодым он не видел Старика никогда.
— Слишком много силы, — пожаловался тот. — Давит.
— Это поначалу. К тому же, так будет лучше, когда ты обрушишь ее на мальчишку. Я подготовлю амулеты, чтобы хоть немного прикрыть тебя. В Княжество въедем вместе… Я попробую отвлечь внимание древней печатью, но чтобы ее не заметили, тебе надо будет быть рядом со мной. Сделаем вид, что это я такой сильный.
Дед улыбнулся, вот только молодой и полный промысла Минин ему не ответил. Трепов подошел к замиреннику и положил руку тому на плечо. От исходящего хиста, Деда будто током ударило.
— Прости, Миша, у меня не было другого выбора.
Минин ничего не ответил. Полный сил рубежник стоял, грустно глядя на своего друга. Бывшего друга. И Дед не смог вынести этот взгляд. Он отвернулся, будто бы занявшись делом — стал собирать полупустые Осколки.
— Возьми все самое необходимое, Миша, — сказал он, по-прежнему не глядя на собеседника. — Я напишу пару писем, и мы поедем. Как самые обычные рубежники.
Он дождался, пока Минин, громыхая, выйдет из кабинета, и уселся в кресло. На душе у Трепова было как-то гадко. И еще Дед испытывал странное чувство, которое более сведущие люди назвали бы совестью.
Тимофей Валентинович понимал, что подставил своего замиренника. С другой стороны, разве могли быть друзья на пути к величию и бессмертию?
  
Глава 11
 
Когда ты юн, жизнерадостен и оптимистичен, кажется, что мир состоит лишь из одних зефирных пони и с каждым человеком можно договориться. Стоит только найти к нему подход. Ты точно знаешь, для чего существуют конкретные вещи во Вселенной и как и что должно работать. Однако в определенный момент розовые очки неожиданно бьются стеклами внутрь. Рано или поздно.
К примеру, вдруг оказывается, что люди не хотят договариваться или слышать твое мнение. Собственно, на него им попросту наплевать с высокой колокольни. И дело совершенно не в том, что эти люди вовсе не люди, а нечисть.
Чуры отнеслись довольно спокойно к объяснениям, что мне не вполне интересно спасение чужого мира. Вообще, конечно, как неравнодушному человеку мне бы, наверное, и хотелось помочь, однако все обстоятельства складывались сейчас так, что это имелись дела поважнее.
— Химера выбрала тебя, — заговорил Нираслав, когда я закончил. Причем, как я понял, он только и ждал момента, когда его собеседник заткнется. — Значит, с тобой она и будет. Ты позаботишься о ее безопасности и здоровье. Ее рождение чудо, как чудо и ее быстрое взросление.
— Вы так говорите, словно у меня нет выбора.
Нираслав обернулся на старого, будто бы даже заплесневелого чура, который больше походил на заросшую плесенью корягу, чем на живую нечисть. Тот тяжело встал и принялся хрипловато и нудно бубнить:
— Уложение «О поимке всех грифонов и переселении их в безопасные для людей места или уничтожении» от тысяча семьсот двенадцатого года. Нарушено. Уведомление князя, воеводы или другого ответственного лица «О появлении на Новгородской земле опасной неразумной нечисти». Нарушено. Уния «О мире и соседстве с разумной нечистью категории высшей важности» от тысяча пятьсот третьего года. Нарушено.
Это он, видимо, про нападение Куси на Былобыслава. Не знал, кстати, что у нас тут есть нечисть с категорией высшей степени важности. Интересно, как это все определили? С линеечкой черепа измеряли? Где-то подобным уже занимались. По итогу все вышло не очень хорошо.
— Это шантаж? — вкрадчиво поинтересовался я, когда «плесневелый» чур закончил перечислять мои «смертные грехи».
— Почему бы и нет? — пожал плечами Нираслав. — Слишком много поставлено на карту, чтобы беспокоиться о правильной подборке слов. От тебя не требуется ничего особенного. Живи так же, как и жил. Заботься о химере. Когда придет час, мы заберем ее.
— А если нет? — продолжал упрямиться я.
Этот вопрос удивил не только конкретного чура. Но практически все честное собрание.
— Мне казалось, что мы уже рассказали, что будет если ты ответишь «нет». Но я могу повторить. Тебе повезет, если нерадивого рубежника после всех объяснений попросту посадят в местную тюрьму. Если нет, то придется бежать в другое княжество. И чужанскими способами, потому что наши проходы будут для тебя закрыты. На чужой земле мы опять предпримем все усилия для усложнения твоей жизни.
— Понятно, был бы рубежник, а статья найдется.
— Поэтому мне кажется, что все очень просто. Ты не вполне понимаешь ситуацию, в которой находишься.
— Да нет, это я как раз понимаю. Нахожусь в заднице. Просто по старой доброй традиции думал, что у меня два выхода. Оказалось, что он один и по итогу я еще и вымажусь в дерьме.
Собственно, смысла теперь подбирать слова уже не было. Хуже, чем есть, мне не сделают. Забавно, что правду можно говорить не опасаясь, когда тебе уже нечего терять.
— Пусть так, — добавил я. — Что будет с Ку… с грифоном после всего?
Видимо, мой вопрос немного озадачил чура. Потому что он стал совещаться с ближайшей группкой нечисти. Правда, даже совместный брейн-шторм ни к чему не привел. Пришлось обращаться за помощью к тому, кто и задал вопрос.
— Что значит потом?
— Ну, допустим, у вас все выгорит, вы активируете Ось как надо, победите Нежизнь, все будут счастливы и довольны. Что потом станет с Кусей?
— Мы… — Нираслав обернулся к своим, ища поддержку. — Мы еще не думали об этом. Мы отпустим ее в любом из миров.
— Короче, мое условие такое. Вы найдете ей подходящее место в этом мире. Как — меня не интересует. Но такую локацию, где она будет чувствовать себя в безопасности.
Совершенно неожиданно включилась моя удивительная способность по выведению из себя любого существа. Потому что Нираслав пошел пятнами, а его и без того не особо красивое лицо исказилось от гнева.
  
— Не забывай, что не ты здесь диктуешь условия.
— Серьезно? Ну давайте, возьмите меня в плен, оставьте в Прави или убейте. Чего вы добьетесь? Или ты думаешь, что я буду терпеть все ваши тычки? Ты, наверное, не очень хорошо навел обо мне справки.