Фрунзе. Том 4. Para bellum
– Здравствуйте, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы. Кто хочет сегодня поработать? – спросил Фрунзе, входя в кабинет, в котором его поджидал инженерно-технический коллектив Нижегородского артиллерийского завода. Нового предприятия, основанного в 1927 году и мал-мало запущенного в начале 1928 году.
– Товарищ нарком, – обиженным и каким-то растерянным тоном произнес их главный инженер.
– Да шучу я, шучу. Устал. Да что вы стоите? Присаживайтесь. Давно ждете?
– С четверть часа, – осторожно произнес главный технолог.
– Почти успел. М-да. Пробок на дороге нет, ан поди ж ты – кобылы иной раз так раскорячатся, что ни пройти ни объехать.
Сказав это, Михаил Васильевич выглянул из переговорного зала и отдал распоряжение доставить сюда чая и чего-нибудь к нему. Все-таки сидеть им придется долго.
Завод должен был осваивать производство 107-мм полевых гаубиц. И там уже даже дела потихоньку шли на лад. С тем, чтобы снять выпуск этого орудия с Обуховского завода [22].
Но планы поменялись.
Анализ Польской кампании заставил сменить, а точнее – откорректировать парадигму военного и военно-технического развития. Эта война показала, что к большой войне не готов никто. И появилось время на развитие более интересных систем вооружения, а не прогон минимально рабочих схем максимальной серией.
– …так что, товарищи, вам предстоит разработать довольно уникальное и предельно противоречивое орудие. Оно должно быть пушкой, когда потребуется, и лупить далеко с хорошей настильностью. Когда потребуется – гаубицей, то есть иметь раздельно-гильзовое заряжание и большие углы возвышения. А если нужно, то и противотанковым орудием, а значит – легко и быстро наводиться широко по горизонту, ну и иметь не сильно большую высоту.
– Михаил Васильевич, вы меня простите, но вы ставите невыполнимую задачу, – прямо сказал главный инженер.
– Но вы даже не пробовали!
– Но вы же понимаете, что такую степень универсальности крайне непросто реализовать?
– А если вот так? – спросил Фрунзе и начал рассказывать им про конструкцию 122-мм гаубицы Д-30 с ее знаменитым лафетом в три лапы. Во время своей службы в Афганистане он неоднократно ее ремонтировал. В основном по мелочи. Так что устройство знал очень хорошо.
Он задумал взять ствол 107-мм полевой пушки «Колокольчик» и наложить ее на новый лафет. Для начала. Но лафет сделать с небольшим запасом прочности, чтобы можно было сделать ствол длиной не 36-го, а 41–42-го калибра. Несколько увеличенной прочности и с чуть большей зарядной каморой, чтобы разгонять 16,5-килограммовые снаряды до 730–750 м/с, против 650–670 м/с, то есть на деле получить помесь 107-мм пушки М-60 и 122-мм гаубицы Д-30.
Зачем?
Чтоб было.
А если серьезно, то выпуск относительно дешевых колесных тягачей открывал очень большие возможности для развития буксируемой артиллерии. В том числе и такой в какой-то мере универсальной, крайне полезной для народной милиции, которая в военных операциях будет преимущественно работать от обороны, то есть обеспечивать устойчивость.
Да и эффективное противотанковое средство, которое в случае чего сможет «лопать» практически все, что будет появляться на поле боя, тоже требовалось. На перспективу. Гонка АБТ вооружения времен Второй мировой войны наглядно показывала, как буквально за два – три года могли радикально измениться очень многие виды вооружения. Иной раз до неузнаваемости. И вместо того, чтобы аврально «тушить пожары», было бы неплохо подстелить соломку заранее.
И это не говоря о том, что такое орудие было бы очень приличным просто как гаубица или пушка. С досягаемостью даже больше чем у Д-30, хорошей скорострельностью и вполне действенным снарядом.
Почему не 122-мм калибр?
Потому что для буксируемой артиллерии он был как патент королевских мушкетеров, который, как известно, слишком значим для Атоса, но совершенно не имеет смысла для графа де ля Фер, то есть уже не так удобен, как 4 дюйма [23], но еще не так действенен, как 6. Именно поэтому 122-мм калибр Фрунзе рассматривал только либо как формат легких полевых мортир, либо для самоходных систем.
Причем, как показала практика Польской кампании, наличие в полковой артиллерии и 76-мм легкой гаубицы, и 122-мм легкой мортиры, и 152-мм мортиры оказалось перебором. Фрунзе склонялся к тому, чтобы убрать 122-мм мортиру у пехоты, пустив ее на вооружение легких САУ.
Но это уже другая история.
Здесь и сейчас Фрунзе сосредоточился на трехлапом лафете. Пытаясь разъяснить и втолковать не только его идею, но и конструкцию присутствующим. Заинтересовавшимся им не только для новой пушки-гаубицы, но и для зенитных средств. Например, принятое на вооружение 88-мм/45 зенитное орудие «Фиалка» можно было бы ставить на такой лафет, радикально ускоряя время развертывания. И не только его, но и перспективное – длинноствольное – со стволом в 56 калибров, прототип которого немцы успели создать до осеннего кризиса. А потому оно вместе с документацией и специалистами теперь находилось в Союзе. А это была та самая знаменитая «ахт-ахт», что кошмарила танки союзников в годы Второй мировой войны…
Глава 5
1928, декабрь, 2. Нью-Йорк
Из-за окна донесся звук моторов. Скрипы тормозов. И хлопки дверьми.
– Что там, Джек? – спросил Морган.
Тот осторожно выглянул, стараясь не потревожить занавеску.
– Копы, – тихо буркнул он.
Потом подошел к радиостанции и вызвал внешний наблюдательный пункт, что разместился в соседнем доме:
– Арчи, что там у вас?
– Копы. Много, – тихо произнес голос в динамике.
Джек скосился на своего патрона с вопросительным выражением лица.
– Что смотришь? – процедил тот. – Работаем. Или не знаешь, зачем они явились?
– Может, попробуем поговорить?
– О чем? Хочешь их разжалобить? – усмехнулся банкир.
– Ну… в принципе, действительно, – чуть помедлив, согласился с ним визави. Произнес в рацию: – Работаем. – И, подхватив свой пистолет-пулемет, выглянул снова за шторку.
Осторожно.
Довольно большая группа полицейских настороженно шла вперед. Вооруженная как надо. И старавшаяся не сильно мелькать на прострелах со стороны этого дома.
Мгновение.
И из окна со второго этажа дома, что оказался у них за спиной, по ним ударили из Tommy-gun. С дюжину парней. Прямо заливая участок улицы пулями.
Полицейские заметались в поисках укрытий, уходя с линии огня. Но только они сумели это сделать, как по ним уже ударили с противоположной стороны. Вновь вынуждая бежать, метаться, пытаться укрыться. Как раз с тем самым временны́м зазором, чтобы первая группа сумела сменить опустевшие барабанные магазины.
Пара минут.
И тишина.
– Дело сделано? – отхлебнув из чашечки кофе, спросил Морган.
– Вроде положили всех.
– Хорошо. Про контроль не забудь. – А потом повернулся к другому своему спутнику и добавил: – Уходим. Видимо, это наше укрытие кто-то сдал.
– Кто-то свой?
– Хотел бы я знать, – покачал головой банкир.
– Не думаю, – встрял Джек. – Если бы кто-то из своих сдал, то про засаду бы сказал.
– Тоже верно, – кивнул Джон Пирпонт Морган. – В любом случае – этих подчистить. Здесь все сжечь. И уходим. В темпе. О стрельбе уже точно сообщили куда следует. А эти, – кивнул он в сторону окна, – на связь не выходят. Так что скоро тут станет не продохнуть от… хм… защитников правопорядка…
После случайной гибели Рокфеллера и нормального «проглатывания» этой новости Лондоном с Парижем руководство США решило просто избавиться от свидетелей. Чтобы лишнего не разболтали. Потому как нужно быть откровенно росгобельским кроликом, дабы даже подумать о том, будто вся эта братия, руководящая ФРС, провернула операцию «Мировая война» без согласия и известной поддержки правительства США.
