Мальчик, Который Выжил (СИ)

Мама возмущённо прищуривается:
— Тимофей Тимофеевич, а вы хоть раз тренировали младенцев, прежде чем делать такие заявления?
Мастер усмехается жёстко, почти с вызовом:
— Такого опыта пока не было. Но мне уже интересно попробовать.
Он поворачивается ко мне и смотрит пристально, с каким-то испытующим прищуром:
— А ты, княжич, иди тренируй её. Иначе через неделю я заберу свою дочь домой.
  
Княгиня молчит. И я понимаю — почему-то он действительно может это сделать. Причины даже неважны.
Мастер силён. Чертовски силён. Это чувствуется. Его сила и ещё что-то, возможно, социальное положение, заставляют уважать его даже княжескую семью.
Мне, наверное, тоже следовало бы его уважать… но я бросаю:
— Улод.
Мастер усмехается, качает головой:
— Видно, княжич, тебя ещё надо учить уважению к старшим. Но это уже на следующем уроке. Через неделю увидимся.
И, напакостив, он уходит.
* * *
После ухода Мастера в усадьбе повисло напряжение. Мама, Ефрем и Матвей собрались на совет. Меня мама тоже прихватила на руки — то ли для поддержки, то ли потому что сама волновалась, а мое присутствие придает ей сил. Я всё-таки генерал, а поддержка полководца, как известно, поднимает боевой дух.
— Он имеет право забрать свою дочь, — тяжело вздохнула мама. — Я не смогу ему помешать, даже если захочу. Такое было условие, когда я взяла Ксюню.
Ефрем, почесав затылок, нехотя согласился:
— Вы правы, Ирина Дмитриевна. Стометровку придется бегать. Может, тогда найти для Ксении Тимофеевны тренера?
Мама вдруг посмотрела на меня, и её лицо озарилось странным выражением.
— У Ксюше уже есть личный тренер. Слава научил её ходить в восемь месяцев, они всегда вместе, и Ксюня тянется за ним. Думаю, стоит довериться моему сыну.
Она слегка приподняла меня, заглянула мне в глаза и спросила:
— Слава, ты справишься?
Я тут же выпрямился в её руках и коротко кивнул:
— Дя, Ксю плобишит.
На лице мамы засияла улыбка — она и правда поверила, что я смогу решить эту проблему. Ну, а я? Я ведь генерал. Разбираться с нетипичными задачами — это мой профиль!
На следующий день во дворе появилась новая резиновая площадка. Дружинники расстелили покрытие, разметили беговую дорожку, и всё выглядело по-взрослому: дорожки, разметка, импровизированные старт и финиш. Всё, как у профессионалов.
Решаю начать с себя. Надо же самому попробовать, прежде чем учить Ксюню.
— Поехили! — кричу громко и устремляюсь вперёд.
План был отличный, реализация… чуть лучше, чем обычно. Сначала всё шло гладко: ноги уверенно касались дорожки, ветер приятно обдувал лицо, а финиш приближался с каждым шагом. И вот, я пересекаю черту! Ура!
Но радость была недолгой. За финишем мои ноги запутались, баланс исчез где-то в траве, и я с грохотом падаю, катясь кубарем несколько метров.
Поднимаюсь, отряхиваю штаны. Оборачиваюсь на Ксюню, которая смотрит на меня с явным весельем, и твёрдо говорю:
— Тепель ти!
Ксюня, заинтригованная моим энтузиазмом, делает пару неуверенных шагов. Ускоряется. Ещё чуть-чуть… и падает через метр.
— Ста-вай, Ксю! — командую я требовательно. — Еще лаз!
Она послушно поднимается и пробует снова. Но через пару метров плюхается на землю, тяжело дыша. Мда, не вариант. У Ксюни явно не хватает выносливости.
Мама, наблюдая за нашими мучениями, приносит ходунки. Мы пробуем с ними, но быстро понимаем: это вообще не то. Для бега ходунки бесполезны — они только мешают.
— Насите бегалвел, — решаю я.
Ксюня пробует кататься. Но тут задача становится ещё сложнее: надо не только удерживаться на беговеле, но ещё и нажимать на педали! После пары неудачных попыток становится понятно: транпорт не помогает.
Я вздыхаю и понимаю, что без плана Б тут точно не обойтись.
— Глинку нада!
Мама удивлённо смотрит на меня, приподнимая бровь:
— Зачем тебе сейчас собака? Сейчас не время играться, Слава.
Я посмотрел на маму со снисходительной улыбкой — женщины, что с них взять! Спокойно и уверенно отвечаю:
— Нам не не иглаться. А стобы бегтть!
Мама явно хочет возразить, но, кажется, решает, что проще согласиться. Через несколько минут во двор приводят Глинку.
Я подмахиваю рукой псу, чтобы подошёл ближе, и оборачиваюсь к Ксюне:
— Дельжись за холку. На сталте. Патом тоже.
Тем временем Глинка, заприметив пролетающую мимо бабочку, дёргается вперёд. Я тут же хлопаю его по боку и строго произношу:
— Но! Ку-ды!
Псарь Серафим ловит мой взгляд, быстро соображает и мягко командует:
— Глинка, стоять.
Пёс и так уже застыл на месте. Дальше я беру управление в свои руки:
— Шягом. Лядом.
Глинка послушно трогается с места, двигаясь ровно, следуя справа от меня.
Мама и псарь переглядываются.
— Откуда Слава знает команды для зверя? — удивлённо спрашивает мама.
Псарь, разведя в стороны руки, честно признаётся:
— Без понятия! Я не учил, Ирина Дмитриевна!
Мама выглядит сбитой с толку. Глинка продолжает чётко выполнять мои команды, а Ксюня, крепко держась за глиняную холку пса, идет рядом с ним.
Я ускоряюсь, подгоняя Глинку:
— Лядом!
Пёс плавно переходит на более быстрый шаг, немного опережая меня. Я оборачиваюсь к Ксюне и командую:
— Ксю-ня, бегём!
Ксюня послушно начинает бежать, крепко держась за Глинку. Мы вместе несемся почти до конца дорожки, но тут она начинает уставать. Ножки дрожат, подкашиваются, и мы останавливаемся по моей команде.
— Стапе!
Я тоже весь взмок — мне-то пришлось бежать все сто метров без поддержки. Но, довольный нашей тренировкой, уверенно подытоживаю:
— Отдих. Завтла плодолжем.
— Слава! Вы смогли! — радуется мама. — Вы пробежали! Пускай и с Глинкой!
Ага. То ли еще будет.
Прошло несколько дней, и прогресс Ксюни был очевиден. Она уже уверенно бегала, держась за Глинку, а потом даже пробегала небольшие дистанции самостоятельно. Правда, стометровка ей в одиночку всё ещё не давалась: то ноги подкашивались, то координация подводила. Но на шестой день случилось чудо — Ксюня пробежала все сто метров! Правда, с двумя падениями и отдышкой, как у загнанного воробья, но всё равно пробежала.
Смотрю на Ксюню — её ножки дрожат, видно, что выложилась по полной.
— Сава, я магу! — запыхавшись, объявляет она, снова вставая на старт, вся мокрая насквозь.
Я твёрдо говорю:
— Неть, отдих, ты маладец.
Ксюня ещё пытается возразить, умоляюще глядя на меня:
— Ещо?
Но я непреклонен. Командую:
— Мама, спять!
Мама, увидев наши измотанные лица, даже спорить не стала. Нас с Ксюней унесли в кровати, где девочка мгновенно отключилась.
Лежа в своей кроватке, я ещё успел подумать: «Хоть бы этот урод не пришёл завтра вечером. Тогда будет утро ещё на тренировку. Ксюне чуть-чуть осталось до пробежки без падений».
Но, как водится, бутерброд всегда падает маслом вниз.
С рассветом я вдруг ощутил чужое присутствие через родовую сеть усадьбы. Словно своими глазами увидел, как мама выходит на улицу. Навстречу ей идёт мастер Рогов.
— Вы рано пришли, — недовольно говорит мама. — Дети ещё спят, и я не собираюсь их будить.
Мастер Рогов, как всегда, усмехнулся:
— Тогда я забираю свою дочь.
Лёжа в кровати, я наблюдаю эту сцену через сеть и не верю своим глазам. Как это вообще возможно? Только глава рода может полностью распоряжаться сетью! Есть только одно объяснение. Видимо, отец, Светозар Алексеевич, предусмотрительно оставил мне доступ к этому каналу перед своим исчезновением. Ну, спасибо, батя, пригодилось.
Мама пыталась возразить, но мастер был непреклонен. Через несколько минут нас подняли, умыли и вывели на тренировочную площадку. Там нас уже ждал Рогов с довольной ухмылкой.
— Ну что, дочка, поедешь со мной домой? — спросил он у Ксюни.
Ксюня храбро сжала кулачки и выпалила: