Взята (ЛП)

          Он подносит большой палец к моей заднице, а пальцы другой его руки снова на моем клиторе. Он трахает меня, действительно трахает меня, и он не нежен, и это больно, но так чертовски приятно.
          Я не могу сказать, что к чему. Все, что я чувствую, это он. Он повсюду вокруг меня, его запах на подушке, в которую я уткнулась лицом, он позади меня, его пальцы на мне, внутри меня, его член разрывает меня надвое, разрывает на части.
          А потом, когда я думаю, что меня разорвет на части, когда я думаю, что больше не выдержу, я кончаю. Я, блядь, кончаю, и звук, который издаю, странный, чужой, боль, и удовольствие смешиваются, путаются. Я больше не могу думать, не тогда, когда я чувствую, как он пульсирует, не тогда, когда я слышу, как он рычит, зовет, не тогда, когда он врезается в меня в последний раз, и не тогда, когда я чувствую, что он пуст внутри меня, использует меня, заполняет меня, забирает всю меня, владеет мной.
          Я падаю на кровать, когда он отпускает меня. В комнате пахнет сексом. Я чувствую, как вытекает сперма, когда он встает и идет в ванную. Я слышу: вода продолжает течь. Я лежу там, пытаясь разобраться в этом, в том, что только что произошло.
          Он возвращается через несколько минут, забирается обратно на кровать, перекатывает меня на спину и моет. Он такой нежный, что мне хочется плакать. В этом нет никакого смысла, но я ничего не могу с собой поделать. Я просто лежу там и плачу. Я, блядь, рыдаю и не понимаю почему.
          Я ненавижу его.
          Очень просто.
          Просто.
          Чертовски просто.
          Я Уиллоу, а он Скафони, и я его ненавижу. И это все.
          Но я не боролась с ним. Я даже не пыталась. Он развязал меня, а я даже не попыталась.
          Вместо этого я просто сдалась.
          Мои глаза закрыты, но я чувствую, что он наблюдает за мной.
          Может быть, ему это нравится. Он думает, что я красивая, когда плачу.
          Хотя я не думаю, что он имел в виду рыдания. Рыдания - это все сдавленное дыхание и сопли. Я ни хрена не понимаю, что со мной происходит.
          Он выключает свет где-то рядом с кроватью и притягивает меня спиной к себе. Я отрицательно качаю головой и отталкиваюсь, прижимая ладони к глазам.
          — Отпусти меня. Я хочу пойти в свою комнату
          — Тихо. А теперь ложись, Хелена.
          — Девочка-Уиллоу. Я Девочка-Уиллоу.
          Он не должен называть меня по имени.
          — Заткнись на хрен спи, - он прижимает меня к себе, прижимает к себе, его рука сжимает меня в  тиски.
          — Моя тетя...Моя тетя Хелена, она сказала, что есть причина, по которой меня выбрали. Потому что мне не следовало этого делать. У меня была кровь на ножнах, которой отметили меня.
          Он молчит, слушает. Я слышу его дыхание позади себя, чувствую, как его сердце бьется у моего плеча. Чувствую его тепло, его силу, окутывающую меня.
          — Она думает, что я буду той, кто положит этому конец, - плач начинается снова, но на этот раз это сдавленный звук, и мне приходится проглотить комок в горле, чтобы продолжать, - Она думает, что я такая же сильная, как и она, - ч касаюсь своего кольца большим пальцем, - Но она не знает, что, когда я узнала, когда моя мать сказала нам, что с нами будет, что нам придется делать, она не знает, что я сделала.
  
          — Что ты сделал?
          — Нам было по шестнадцать. Я не думаю, что кто-то из нас даже съел праздничный торт после этого. Это своего рода спойлер, да? - я почти смеюсь, но это не смешно.
          — Что ты сделала, Хелена?
          — Я пошла в сарай и пересыпалась парнем, который работал на нас. Я трахнулась с ним, потому что не хотела быть Девушкой Уиллоу, - на долгую минуту воцаряется тишина.
          — Просто спи, Хелена. Это больше не имеет значения.
          — Моя мама поймала нас. Мальчик и его отец оба потеряли работу. Меня только пристегнули ремнем. Единственный раз, когда мой отец поднял на меня руку, и именно моя мать потребовала этого. Я думаю, она знала, почему я это сделала. Знала, что она потеряет одну из своих золотых дочерей из-за меня.
          Я перекатываюсь на спину, затем поворачиваюсь к нему. Его глаза открыты, но я не могу сказать, о чем он думает.
          — Я думаю, у нас есть что-то  общее, - говорю я.
          — Что?
          — Моя мама и твоя мачеха. Они более жестокие, чем наши отцы. По крайней мере, мой, я думаю.
          — Спи, Хелена. Ты можешь присоединиться к дерьмовому детскому клубу завтра. Просто ложись сейчас спать.
          — Я не могла ходить в течение трех дней после этого, и все это было напрасно, не так ли?
          Долгое время была тишина. Мне кажется, я тоже немного дремлю, но каждый раз, когда я открываю глаза, он там, все еще бодрствует, все еще присматривает за мной.
           — Я не думаю, что ты слабая, Хелена, - говорит он наконец.
          — Напуганная - это не то же самое, что слабая. Забудь о прошлом. Это больше не имеет значения.
          — Нет, это не так. Я все еще здесь, и мне все еще страшно.
Девятая глава
 Себастьян  
 Забудь о прошлом. 
          Вот в чем штука быть Уиллоу или Скафони. Ты никогда не сможешь забыть прошлое. Это тебе не позволяют сделать. И настоящее тоже.
          Я знаю о ее тете, женщине, в честь которой ее назвали. Другая Уиллоу с черными волосами и серебряной прядью в них. Девочка-Уиллоу, которая чуть не побила своего мастера Скафони. Которая чуть не сломала его. Которая чуть не развалила семью на части.
          Но на этом история не закончилась.
          Хелене следовало бы лучше знать свою историю. И дело в том, чтобы покончить с этим, такого понятия не существует. Не для нее. Не для меня. И не для будущих поколений дочерей Уиллоу или сыновей Скафони.
          Я смотрю на нее, стоящую рядом со мной, когда я пришвартовываю лодку. Прошло три дня с той ночи, когда я застал ее в своей комнате, и я, кажется, не могу перестать смотреть на нее.