Тайные близнецы Братвы (ЛП)

Дети цепляются за Ханну, их маленькие лица выражают смесь страха и замешательства. Это зрелище, к которому я не был готов, и что-то глубоко внутри меня переворачивается. Я пришел сюда не за сентиментальностью, но вид их — таких маленьких, таких уязвимых — делает это личным, каким я его не ожидал.
— Ханна, — говорю я, понижая тон, но сохраняя резкость. — Я забираю своих детей. Отойди, или я сам тебя подвину.
  
Ее решимость колеблется, и на мгновение мне кажется, что она может сопротивляться. Затем она отходит в сторону, ее лицо бледное и напряженное от беспокойства.
— Лео, Алиса, — говорю я, приседая до их уровня. Они не двигаются, их широко раскрытые глаза смотрят на меня. — Идите сюда.
Лео крепче сжимает руку Алисы, и они оба прижимаются к Ханне. Я поднимаюсь, резко выдыхая. Не так я представлял себе этот момент.
— Приготовь их, — приказываю я Ханне. — Мы уходим.
— Ты совершаешь ошибку, — тихо говорит она, но делает так, как я говорю, ее руки дрожат, когда она собирает их вещи.
В комнате царит жуткая тишина, если не считать случайного всхлипывания детей, цепляющихся за Ханну. Я скольжу взглядом по скромной гостиной, впитывая ее простоту. Это совсем не похоже на место, где выросла Кьяра, но все же это похоже на нее. Тепло, гостеприимно, сдержанно. Мой взгляд останавливается на картине, висящей на стене. Фотография в рамке.
Кьяра стоит посередине, улыбаясь — настоящей улыбкой, а не теми расчетливыми, к которым я привык. По обе стороны от нее двое детей, их маленькие ручки сжимают ее. Мальчик и девочка, не старше четырех или пяти лет. У них одинаковые яркие светлые волосы и пронзительные голубые глаза. Шаровские глаза.
Это невозможно пропустить.
Лео, мальчик, — точная копия меня. Моя челюсть, мои скулы, мои глаза. Это как смотреть на фотографию себя в детстве. У девочки, Алисы, тонкие черты лица Кьяры, но эти глаза… они, несомненно, мои. Осознание наваливается на меня, тяжелое и неотвратимое. Это мои дети.
На мгновение все остальное меркнет. Предательство, ложь, годы разлуки. Ничто из этого не имеет значения, когда сталкиваешься с этой неоспоримой правдой. Мои дети. Мои.
Я подхожу ближе к фотографии, мои пальцы чешутся прикоснуться к ней, подержать это осязаемое доказательство их существования. Ханна беспокойно ерзает позади меня, и я слышу, как она шепчет что-то детям. Мое внимание возвращается, момент разрушен.
— Что ты только что сказала? — спрашиваю я, поворачиваясь к ней, и мой голос ледяной.
Ханна притягивает детей ближе, ее неповиновение мерцает, даже когда страх вспыхивает в ее глазах. — Ничего.
— Не лги мне. — Мой голос падает, становится опасно низким. В два шага я оказываюсь перед ней. Я хватаю ее за руку, разворачиваю к стене и прижимаю ее к ней. Моя рука запутывается в ее волосах, дергая ровно настолько, чтобы она вздрогнула. — Что. Ты. Сказала?
Ее дыхание становится прерывистым, а детские крики становятся громче, наполняя комнату паническими воплями. Лео сжимает руку Алисы, его маленькое лицо залито слезами. Я вижу его наблюдаю, пытаюсь быть храбрым, но это зрелище только усиливает мое разочарование.
— Я говорила им, что все будет хорошо! — выпаливает Ханна, ее голос надламывается. — Вот и все! Клянусь!
Ее слова повисают в воздухе, пока я изучаю ее, ища любой признак обмана. Моя хватка на мгновение крепнет, мой гнев все еще кипит, но затем я отпускаю ее. Она отшатывается назад, прижимая руку к голове, где мои пальцы запутались в ее волосах.
— Тебе повезло, что я тебе верю, — прошипел я. — Не заблуждайся, Ханна. Если ты кому-нибудь скажешь, что я был здесь, или если ты хотя бы подумаешь позвонить властям, я сделаю так, чтобы ты об этом пожалела.
Ее лицо бледнеет, но она быстро кивает, ее дрожащие руки покоятся на плечах детей. — Я не буду. Пожалуйста… просто оставьте их здесь. Со мной они в безопасности.
Я усмехаюсь, качая головой. — Они не в безопасности нигде, кроме как со мной. Собирай их вещи. Сейчас же.
Ханна колеблется, глядя на детей, которые все еще тихо плачут. Ее защитные инстинкты вспыхивают, и я вижу, как она размышляет, стоит ли бороться со мной дальше.
— Я сказал, собери их вещи, — мой голос пронзает напряжение, словно лезвие.
Она медленно кивает и идет к маленькому шкафу. Дети смотрят на нее, их лица полны страха и замешательства, и это заставляет мою грудь сжиматься так, как мне не нравится. Они слишком малы, чтобы понимать, что происходит, слишком невинны, чтобы оказаться в центре этого беспорядка. И все же мы здесь. Кьяра сделала это. Она держала их от меня, лгала мне и вынуждала меня сделать это.
Пока Ханна торопливо собирает их вещи, я смотрю на детей. Заплаканное лицо Алисы уткнулось в плечо брата, а Лео смотрит на меня широко раскрытыми и пытливыми голубыми глазами. Мое сердце тревожно стучит.
— Эй, — говорю я, приседая до их уровня. Мой голос смягчается, хотя усилие кажется чуждым. — Все будет хорошо. Обещаю.
Лео не отвечает, но его маленькая рука сжимает руку Алисы. Я не упускаю из виду, как он слегка отступает перед ней, словно защищая ее. Этот жест тянет что-то глубоко внутри меня. Защитник, как и я.
Ханна сует мне в руки небольшую дорожную сумку, выражение ее лица напряженное и настороженное. — Это все. Пожалуйста, не причиняй им вреда.
— Я не причиню вреда тому, что принадлежит мне, — категорически говорю я, закидывая сумку на плечо.
Ее губы раскрываются, словно она хочет спорить, но она захлопывает их, благоразумно оставаясь молчаливой. Я делаю детям знак следовать за мной, но они колеблются, цепляясь за ноги Ханны.
— Все в порядке, — бормочет она, приседая до их уровня. — Идите с ним. Твоя мама вернется за тобой.
Ее заверения не успокаивают их страхи, но после долгой паузы Лео берет руку Алисы и делает шаг вперед. Я тянусь к ним, моя грудь снова сжимается, когда их маленькие руки скользят в мои.
Когда мы выходим на прохладный воздух Монтаны, вся тяжесть ситуации ложится на мои плечи. Они мои. Чего бы это ни стоило, я сохраню их в безопасности. От Кьяры. От мира. Даже от себя, если придется.
Воздух кажется тяжелым, когда я открываю дверцу машины и жестом приглашаю детей сесть. Алиса колеблется, ее крошечное тело дрожит, когда она цепляется за руку Лео. Он не двигается сразу, его большие голубые глаза мечутся между мной и темным салоном машины. Их страх осязаем, и он оседает в моей груди, как тяжесть, от которой я не могу избавиться.
— Садись, — говорю я, мой тон твердый, но не резкий. Я слегка приседаю, пытаясь казаться менее устрашающим. — Это просто поездка на машине.
Лео с трудом сглатывает, его челюсти сжимаются так, как это делают дети, когда они пытаются быть смелыми. Он медленно ведет Алису вперед, помогая ей забраться на заднее сиденье, прежде чем последовать за ней. Она тут же вжимается в угол, ее маленькое тело сворачивается, словно она пытается заставить себя исчезнуть. Лео остается рядом с ней, его рука защитно обхватывает ее.
Я пристегиваю их ремнями безопасности и осторожно закрываю дверь, затем перехожу на водительское сиденье и сажусь на него. Когда я запускаю двигатель, звук заставляет Алису вздрагивать. Тишина между нами удушающая, нарушаемая только их неровным дыханием. Я смотрю на них в зеркало заднего вида, их лица бледны и полны страха.
— Тебе не нужно бояться, — говорю я, стараясь говорить как можно спокойнее. Это кажется чуждым, пытаться кого-то успокоить. — Мы едем домой. В твой новый дом.
Они не отвечают. Алиса смотрит в окно, а Лео смотрит на меня круглыми глазами.
  
Я прочищаю горло, крепко сжимая руль. — Хочешь увидеть маму?
Выражение лица Лео меняется, слабый проблеск надежды мелькает на его лице. Он кивает, его хватка на руке Алисы становится крепче.
— Тогда будь хорошим, — говорю я просто. — Она тоже будет рада тебя видеть.
Алисса выдавливает улыбку, и ее маленькие плечи расслабляются. Они теплеют ко мне.