Тайные близнецы Братвы (ЛП)

Я включаю душ, позволяя воде течь, пока пар не начнет заполнять комнату. Сняв одежду, я встаю под Горячие брызги, вздох, срывается с моих губ, когда тепло успокаивает мои ноющие мышцы. Вода льется на меня каскадом, смывая грязь, страх и напряжение, которые прилипли ко мне, как вторая кожа.
На мгновение я позволяю себе расслабиться, закрыв глаза и откинув голову назад. Пар окутывает меня, смягчая острые грани реальности. Я намыливаю кожу предоставленным куском мыла, тру сильнее, чем нужно, словно могу стереть события последних нескольких дней. Мои пальцы задерживаются на синяках, образующихся вокруг моего запястья и ноги, напоминая о моем падении и хватке Сержа надо мной.
  
Резкий стук в дверь возвращает меня к реальности. — Время вышло, — кричит Серж, его голос приглушенный, но твердый.
— Дай мне еще пять минут, — кричу я в ответ, и мой тон звучит резче, чем я намеревалась.
Пауза, затем тихий смешок. — Три.
Я закатываю глаза, но наслаждаюсь оставшимися моментами, ополаскиваясь и заворачиваясь в пушистое полотенце. Мои волосы стекают по моей спине, когда я выхожу из душа, моя кожа розовая от жары. Я оглядываюсь и замечаю аккуратно сложенную рубашку на стойке. Это рубашка Сержа. Моя собственная одежда мятая и грязная, непригодная для ношения снова. Со смиренным вздохом я натягиваю большую рубашку и джинсы, оставляя мокрые волосы завернутыми в полотенце.
Когда я открываю дверь, Серж прислоняется к стене, скрестив руки на широкой груди. Его взгляд скользит по мне, задерживаясь на рубашке.
— Ты хорошо выглядишь, — говорит он тихим и размеренным голосом. — Лучше, чем я ожидал.
Я смотрю на него, мои щеки невольно горят. — Это твоя рубашка, ты даже не смог найти мне что-нибудь подходящее?
Он ухмыляется, отталкиваясь от стены и подходя ближе. Его рост и присутствие делают коридор меньше. — Мне нравится видеть тебя в моей одежде.
Я скрещиваю руки на груди, пытаясь не обращать внимания на то, как его взгляд задерживается на моих голых ногах, которые рубашка не совсем прикрывает. — Ну, наслаждайся видом. Это все, что тебе достается.
Его ухмылка становится шире, но он не отвечает. Вместо этого он отходит в сторону и жестом приглашает меня следовать за ним. — Пошли. Ты еще не закончила отвечать на мои вопросы.
Вздохнув, я следую за ним, влажное полотенце все еще на моей голове. Что бы Серж ни задумал, я не могу позволить ему увидеть, как сильно он на меня влияет. Не сейчас. Никогда.
Мы идем по коридору, звук моих босых ног мягкий по деревянному полу. Серж идет впереди, его шаг уверенный и неторопливый, но я чувствую напряжение, исходящее от него. Это в постановке его плеч, в резкости его профиля, когда он оглядывается, чтобы убедиться, что я следую за ним.
Когда мы доходим до небольшой гостиной, он жестом приглашает меня сесть. Я осторожно опускаюсь на диван, удерживая на месте волосы, завернутые в полотенце, и откидываюсь назад. Серж прислоняется к дверному косяку, его пронзительный взгляд устремлен на меня.
— Ты тихая после крушения, — говорит он, его тон небрежный, но с нотками чего-то более мрачного. — Никаких схем, никаких попыток бежать? Это на тебя не похоже.
— Может быть, я усвоила урок, — отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — А может быть, я просто устала бороться.
Его брови приподнимаются в притворном удивлении. — Ты устала от борьбы? В это трудно поверить.
Я пожимаю плечами, не обращая внимания на нервное напряжение в груди. — Может быть, я знаю, когда меня превосходят.
На короткий момент что-то мелькает в его выражении лица — эмоция, которую я не могу точно определить. Она исчезает так же быстро, как и появляется, сменяясь его обычной ухмылкой.
— Хорошо, — говорит он, подходя ближе. — Потому что так и есть.
Я не отвечаю, удерживая его взгляд, несмотря на холодок, который его слова посылают по моей спине. Серж изучает меня еще мгновение, затем поворачивается к двери.
— Отдохни немного, — говорит он через плечо. — Завтра мы уезжаем в Чикаго.
Когда он уходит, я откидываюсь на спинку дивана, мои пальцы скручивают подол его слишком большой рубашки. Страх там, он кипит под поверхностью, но есть и что-то еще. Что-то, что я не могу назвать, и что-то, чего я не хотела бы чувствовать.
Глава 13 — Серж
Двигатель тихо урчит, пока я еду бесцельно, пустые дороги впереди — едва заметное размытие. Небо раннего утра окрашено в приглушенные тона, облака висят низко, как мое настроение. Я сжимаю руль крепче, разочарование кипит прямо под поверхностью. Теперь она моя — поймана, загнана в угол — но удовлетворения, которого я ожидал, нет.
Я должен ее ненавидеть. В конце концов, она чуть не убила меня. Отравила меня, бросила умирать и сбежала с моей родословной на буксире. Она сделала это без колебаний. И вот я здесь, не в силах заставить себя покончить с ней так, как я покончил с бесчисленными другими людьми, кто мне перешел дорогу. Почему? Почему ее предательство ощущается по-другому?
Мои пальцы барабанят по кожаному рулю, пока я прокручиваю в памяти каждый момент последних нескольких дней. Ее неповиновение, ее огонь, то, как она стояла на своем, даже когда была в моей власти, — все это подпитывает во мне что-то, чего я не могу полностью понять.
Резкий звонок ее телефона прерывает мои мысли. Я бросаю взгляд на экран. Ханна.
Я даю ему прозвонить один раз, два раза, прежде чем ответить, прижав телефон к уху. Тишина тянется, пока я жду, не говоря ни слова, позволяя звонящему сделать первый шаг.
— Кьяра, это Ханна, — говорит женский голос, задыхающийся и настойчивый. — Дети ждут тебя на Дэйви-авеню. Все готово, как мы и планировали. Не волнуйся — они в безопасности.
Ее слова ударили меня как удар под дых. Дети. Мои дети.
Я резко обрываю звонок, бросая телефон на пассажирское сиденье. Моя челюсть сжимается, когда я разворачиваю машину, адрес врезается в мою память.
***
Дом скромный, далекий от роскоши, в которой выросла Кьяра. Он спрятан в тихом районе, в таком месте, которое создано, чтобы исчезнуть. Я паркуюсь через дорогу и выхожу, тратя время на то, чтобы успокоиться, прежде чем идти по подъездной дорожке.
Я звоню в звонок, звук резкий и глухой в тишине. Дверь скрипит, открывается, и оттуда выглядывает молодая женщина. Она хрупкая, но сдержанная, ее глаза расширяются, когда она видит меня. Это, должно быть, Ханна.
— Кто ты? — требует она, и ее голос дрожит, несмотря на всю ее браваду.
Прежде чем я успеваю ответить, из-за ее спины выглядывают две маленькие головки. Мальчик и девочка. Они замирают, увидев меня, их широко раскрытые глаза полны любопытства и замешательства.
— Это мамочка? — спрашивает девочка тихим неуверенным голосом.
— Нет, милая, — быстро говорит Ханна, ее рука инстинктивно движется, чтобы преградить им путь. — Оставайся позади.
Мальчик делает шаг вперед, его лицо светится надеждой, но затем он останавливается, понимая, что я не тот, кого он ожидал. Его маленькая фигура напрягается, и он хватает девушку за руку, притягивая ее к себе.
— Кто ты? — повторяет Ханна, ее тон теперь резче. Она пытается скрыть свой страх, но я его ясно вижу.
— Я здесь ради Кьяры, — говорю я холодным и размеренным голосом.
Выражение ее лица меняется, и она переводит взгляд с меня на детей и обратно. — Ты не можешь быть серьезным.
— О, я очень серьезно, — отвечаю я, подходя ближе. — А теперь отойди в сторону.
— Лео, Алиса, идите внутрь. — Ханна не двигается, вызывающе вздернув подбородок. — Кьяры здесь нет, а ее дети…
— Это ее дети?
  
Лицо Ханны бледнеет. Она вцепляется в дверь так, что костяшки пальцев побелели, глаза широко раскрыты. — Я не, ты…
Я смотрю на детей. Они едва старше малышей, три или четыре года, наверное. Гнев накатывает на меня, когда я понимаю… временная шкала работает. Либо Кьяра трахалась с кем-то другим, либо…
Или эти двое детей мои.
Каким-то образом я знаю правду.