Город на берегу неба (СИ)
То памятное лето действительно стало для неё летом заключения. Оля оказалась в самой настоящей тюрьме. Из дому выходила только вместе с матерью или отчимом. Летом занятий в кружках было существенно меньше, но и на них её отводили за ручку как маленькую и встречали после окончания у самых дверей. Телефоном давали пользоваться в случае крайней необходимости — например, когда нужно было поговорить с руководителем кружка или секции, и все разговоры велись в присутствии родных. Интернет также использовался исключительно для учёбы.
В августе её всё-таки отправили в лагерь для одарённых детей — и, как ни мучительна была прежде для Оли мысль о таком “весёлом” времяпровождении, теперь же она обрадовалась хотя бы глотку мнимой свободы. Всё познаётся в сравнении…
Она не плакала, не жаловалась, не роптала на судьбу, ничем не показывала того, как ей плохо. Просто понемножку приходила в себя и копила силы для новой попытки.
9
Рус
Сан-Франциско, наше время
— Что ты будешь пить? — спросила Лейла, кивнув в сторону барной стойки. — У нас здесь неплохой выбор, знаешь ли. Ты гость Ольги, поэтому всё за счёт заведения!
— Спасибо, ничего, — Рус покачал головой. — Я за рулём.
Лейла округлила глаза:
— Да ладно врать-то! Я же видела, как вы топали на своих двоих.
— Мой мотоцикл припаркован недалеко от Юнион-сквер.
— О, тем более — мотоцикл… Байкеры вечно бухие, нет? Пиво-то тебе можно?
— Если только безалкогольное.
— Боже, ну и зануда ты, сладенький. Да до утра весь хмель выветрится!
— Ладно, чёрт с тобой, я выпью пива. Но только одну кружку! — сдался Рус, поняв, что проще уступить, и ликующая Лейла сделала знак официантке.
Тем временем танцевальный номер закончился, и “красотки” (или красавцы?) удалились со сцены под одобрительные хлопки и свист публики.
— А вот теперь… смотри! — Лейла выпрямилась на стуле и схватила Руса за руку, привлекая его внимание; глаза у неё лихорадочно заблестели. — Сейчас выход нашей девочки.
“Наша девочка”… Она всегда произносила это с абсолютно непередаваемым выражением, и Рус невольно подхватывал, перенимал эти интонации, думая об Оле.
Он ждал от неё сольного номера, но девушка появилась на сцене не одна, а в компании ещё двух танцовщиц. Впрочем, Оля встала в центре, а её коллеги — по бокам, чуть позади, так что сразу становилось понятно, кто здесь главный.
Каждая из девушек была одета в маленький топ, открывающий живот, и короткие обтягивающие шортики. Туфли на высоченном каблуке, перчатки и ободок с кошачьими ушками завершали сценический образ — судя по всему, девушки изображали кошек. Оля была рыжей кошечкой (золотисто-оранжевый оттенок костюма удивительно шёл к её волнистым волосам цвета листопада и зелёным глазам), а две другие девушки — чёрной и белой.
Рус не успел даже опомниться, насмотреться, налюбоваться на “нашу девочку”, как грянула музыка.
О, что тут началось!..
Как он уже говорил Оле, стили современного танца не были его сильной стороной — Рус в них просто не разбирался. Но то, что творила эта троица на сцене, заставило его в буквальном смысле раскрыть рот и забыть как дышать. Он жадно ловил каждое движение танцовщиц (ну, если честно — то, конечно, только одной конкретной танцовщицы), боясь пропустить даже незначительный жест. Безумная смесь страсти, огня, бешеного ритма и лёгкой эротики, томной грации домашней кошечки и неистовства дикой тигрицы — вот что демонстрировала девушка благодарно вопящим зрителям. Впрочем, ему почему-то самонадеянно хотелось верить, что танцует она только для него одного…
Казалось, в Олином теле не осталось ни одной незадействованной мышцы. Она прогибалась и извивалась, делала какие-то сумасшедшие гимнастические трюки, то распластывалась на сцене, то буквально взлетала, успевая при этом посылать публике лучезарные улыбки. Это можно было бы принять за талантливейшую хореографическую импровизацию, если бы краем глаза Рус не заметил, что все девушки танцуют абсолютно синхронно. Это казалось просто невероятным. Фантастическим! Отточенный до совершенства номер был вполне достоен подмостков Бродвея.
Оля опустилась на пол, изящно выгнув спину, встряхнула своими роскошными кудрями, которые волной упали на её плечи и грудь (грудь… господи, грудь была просто сногсшибательна, плотно облегающий топ ни черта не скрывал, а лишь подчёркивал её красоту), и вдруг, резко подняв голову, встретилась глазами с Русом. Она целенаправленно искала его взгляд и, поймав, на секунду замерла, словно всматриваясь в самую его сущность. Рус почувствовал, что вновь покрывается мурашками — эта девчонка творила с ним что-то невероятное! Разгорячённая танцем, Оля была так хороша и соблазнительна, что невозможно было не отреагировать… соответствующим образом, как отреагировал бы любой нормальный мужик.
“Наша девочка”…
Никакая не “наша”, к дьяволу! Моя! Только моя…
А девушки уже заканчивали выступление. Взявшись за руки, под оглушительный восторженный ор они синхронно отступали вглубь сцены, покачивая плечами и бёдрами.
— Спасибо, крошки, я кончил! — проорал какой-то придурок из толпы.
Но, несмотря на возбуждение, овладевшее Русом, этот танец всё же был не о сексе. Это было… круче, чем секс. Даже круче, чем гнать на мотоцикле по ночной трассе со скоростью сто семьдесят пять километров в час.
Танцовщицы послали публике воздушные поцелуи и скрылись со сцены. Рус не сразу сообразил, что кто-то похлопывает его по плечу. Он с трудом сфокусировал взгляд и увидел понимающе ухмыляющуюся Лейлу:
— Твоё пиво, красавчик!..
— Впечатляет, верно? — она панибратски ущипнула его за бочок.
— Не то слово, — опомнившись, выговорил Рус. — Это… очень круто. Очень! — он с жадностью сделал глоток холодного пива, пытаясь привести мысли и чувства в порядок.
— У меня нюх на таланты, — похвасталась Лейла. — Шоу в этом клубе — моя профессиональная гордость!
— Шоу действительно потрясающее, — нисколько не кривя душой, подтвердил он. — Тебе бы продюсером работать. Раскручивала бы начинающих артистов, делая из них суперзвёзд…
— Всему своё время, миленький! — усмехнулась собеседница. — Мир ещё услышит обо мне!
Рус снова перевёл взгляд на опустевшую сцену.
— У Ольги будет несколько выходов, — словно прочитав его мысли, сообщила Лейла. — Два сольных танца, три групповых. Хочешь посмотреть их все?
Рус не сразу понял суть вопроса.
— А что, есть варианты?
— Я имею в виду, ты намереваешься остаться здесь до закрытия или свинтишь пораньше?
— Я буду ждать, пока Оля не освободится, — он пожал плечами. — Когда заканчивается её смена?
— В пять утра, с закрытием.
— А я слышал, что из-за коронавируса власти Калифорнии ограничили время работы баров, ночных клубов и ресторанов…
— Ограничили, — кивнула Лейла. — Но это касается приличных и респектабельных заведений, а на нашу забегаловку властям плевать! Полиция в этот район ночами лишний раз и не суётся — только по вызовам приезжает. Официально, конечно, не положено… Так что формальные приличия мы соблюдаем: заметь, ни рекламы, ни светящихся вывесок снаружи, которые могли бы привлечь внимание незнакомцев. Случайные прохожие, если их и занесёт в это злачное место, подумают, что всё закрыто. В наш бар могут попасть только постоянные проверенные клиенты!
— Так мне, получается, дико повезло, — усмехнулся Рус. — Я вроде как попал на тайную закрытую вечеринку для избранных?
— Да ты вообще счастливчик, — Лейла снова игриво ткнула его в бок, встряхнув золотистыми локонами — слишком блестящими и гладкими для того, чтобы быть настоящими. — Признавайся, какие у тебя планы на Ольгу?
Вопрос был задан так неожиданно и “в лоб”, что Рус даже не сразу понял сути.
— Что, прости?..
— Я говорю: какие у тебя намерения относительно нашей девочки? Я надеюсь, самые что ни на есть серьёзные?